Гарики из Иерусалима. Книга странствий
Шрифт:
* * *
Еще одну вскрыл я среди дарованных свыше скорбей: практически жизнь позади, а жажда ничуть не слабей. * * *
В одно и то же состояние душой повторно не войти, неодолимо расстояние уже прожитого пути. * * *
Что в зеркале? Колтун волос, узоры тягот и томлений, две щелки глаз и вислый нос с чертами многих ущемлений. * * *
Вот
* * *
Мне гомон, гогот и галдеж — уже докучное соседство, поскольку это молодежь или впадающие в детство. * * *
Непривычную чувствуя жалость, я вдруг понял, что как ни играй, а уже накопилась усталость и готова плеснуть через край. * * *
Своя у старости стезя вдоль зимних сумерек унылых: то, что хотим, уже нельзя, а то, что льзя, уже не в силах. * * *
А в кино когда ебутся — хоть и понарошке, — на душе моей скребутся мартовские кошки. * * *
Я по себе (других не спрашивал) постиг доподлинно и лично, что старость — факт сознанья нашего, а все телесное — вторично. * * *
Поездил я по разным странам, печаль моя, как мир, стара: какой подлец везде над краном повесил зеркало с утра? * * *
Зря, подруга, ты хлопочешь и меня собой тревожишь: старость — это когда хочешь ровно столько, сколько можешь. * * *
Года меняют наше тело, его сберечь не удается; что было гибким — затвердело, что было твердым — жалко гнется. * * *
Смешон резвящийся старик, однако старческие шалости — лишь обращенный к Богу крик: нас рано звать, в нас нет усталости. * * *
Я курю в полночной тишине, веет ветер мыслям в унисон; жизнь моя уже приснилась мне, вся уже почти, но длится сон. * * *
Когда бессонна ночь немая, то лиц любимых вереница, мне про уход напоминая, по мутной памяти струится. * * *
Я в фольклоре нашел вранье: нам пословицы нагло врут, будто годы берут свое… Это наше они берут! * * *
Увы, но облик мой и вид при всей игре воображения уже не воодушевит девицу пылкого сложения. * * *
Всегда бывает смерть отсрочена, хотя
была уже на старте, когда душа сосредоточена на риске, страсти и азарте. * * *
Очень жаль, что догорает сигарета и ее не остановишь, но зато хорошо, что было то и было это и что кончилось как это, так и то. * * *
Уже куда пойти — большой вопрос, порядок наводить могу часами, с годами я привычками оброс, как бабушка — курчавыми усами. * * *
Мои слабеющие руки с тоской в суставах ревматических теперь расстегивают брюки без даже мыслей романтических. * * *
Даже в час, когда меркнут глаза перед тем, как укроемся глиной, лебединая песня козла остается такой же козлиной. * * *
На склоне лет не вольные мы птицы, к семейным мы привязаны кроватям; здоровья нет, оно нам только снится, теперь его во снах мы пылко тратим. * * *
Во сне все беды нипочем и далеко до расставания, из каждой клетки бьет ключом былой азарт существования. * * *
Идея грустная и кроткая владеет всем моим умишком: не в том беда, что жизнь короткая, а что проходит быстро слишком. * * *
Ровесники, пряча усталость, по жизни привычно бредут; уже в Зазеркалье собралось приятелей больше, чем тут. * * *
Вы рядом — тела разрушение и вялой мысли дребезжание, поскольку формы ухудшение не улучшает содержание. * * *
Вокруг лысеющих седин пространство жизни стало уже, а если лучше мы едим, то перевариваем — хуже. * * *
Вдруг чувствует в возрасте зрелом душа, повидавшая виды, что мир уже в общем и целом пора понимать без обиды. * * *
Где это слыхано, где это видано: денег и мудрости не накопив, я из мальчишки стал дед неожиданно, зрелую взрослость оплошно пропив. * * *
Зачем вам, мадам, так сурово страдать на диете ученой? Не будет худая корова смотреться газелью точеной. * * *
Спокойно и достойно старюсь я, печальников толпу не умножая; есть прелесть в увядании своя, но в молодости есть еще чужая. * * *
Иные мы совсем на склоне дней: медлительней, печальней, терпеливей, однако же нисколько не умней, а только осторожней и блудливей.
Поделиться с друзьями: