Гарики предпоследние. Штрихи к портрету

*

Мне сочинить с утра стишок, с души сгоняя тень, — что в детстве сбегать на горшок — и светел новый день.

*

Когда горжусь, как вышла строчка, или блаженствую ночами, в аду смолой исходит бочка, скрипя тугими обручами.

*

Где жили поэты, и каждый писал гораздо, чем каждый другой, — я в этом квартале на угол поссал и больше туда ни ногой.

*

У сытого, обутого, одетого является заноза, что несчастен, поскольку он хотел совсем не этого и должен быть искусству сопричастен.

*

Был мой умишко недалек и не пылал высоким светом, однако некий уголек упрямо тлел в сосуде этом.

*

Век меня хотя и сгорбил, и унял повадку резвую, лирой пафоса и скорби я с почтительностью брезгую.

*

В радужных не плаваю видениях — я не с литераторской скамьи, ценное в моих произведениях — только прокормление семьи.

*

Впадали дамы в упоение, и было жутко жаль порой, что я еблив гораздо менее, чем мой лирический герой.

*

Приметой, у многих похожей (кивнув, я спешу удалиться), — недоданность милости Божьей с годами ложится на лица.

*

Время всё стирает начисто, оставляя на листе только личное чудачество в ноте, слове и холсте.

*

Полезности ничто не лишено, повсюду и на всем есть Божий луч, и ценного познания пшено клевал я из больших навозных куч.

*

Мы пишем ради радости связать все виденное в жизненной игре; и пылкое желанье досказать на смертном даже теплится одре.

*

Хотя поэт на ладан дышит, его натура так порочна, что он подругам письма пишет, их нежно трахая заочно.

*

Будет камнем земля, будет пухом ли — все равно я на небо не вхож, а портрет мой, засиженный слухами, — он уже на меня не похож.

*

Все было в нем весьма обыкновенное, но что-нибудь нас вечно выдает: лицо имел такое вдохновенное, что ясно было — полный идиот.

*

В организме какие-то сдвиги изменяют душевный настрой, и мои погрустневшие книги пахнут прелой осенней листвой.

*

Мечта сбылась: мои тома, где я воспел закалку стали, у всех украсили дома, и все читать их перестали.

*

Я в тексты скрылся, впал и влез, и строчки вьются, как тесьма, но если жизнь моя — процесс, то затухающий весьма.

*

Смешно подведенье итога, я был и остался никто, но солнечных зайчиков много успел наловить я зато.

*

Господь вот-вот меня погасит, зовя к ответу, и понесусь я на Пегасе с Парнаса в Лету.

Евреев большинство еще и ныне блуждает, наслаждаясь, по пустыне

В пыльных рукописьменных просторах где-то есть хоть лист из манускрипта с текстом о еврейских бурных спорах, как им обустроить жизнь Египта.

*

Евреев выведя из рабства, Творец покончил с чудесами, и путь из пошлого похабства искать мы вынуждены сами.

*

Да, искрометностью ума по праву славен мой народ, но и по мерзости дерьма мы всем дадим очко вперед.

*

С банальной быстротечностью хотя мы все умрем, еврейство слиплось с вечностью, как муха — с янтарем.

*

Что ты мечешься, Циля, без толку, позабыв о шитье и о штопке? Если ты потеряла иголку, посмотри у себя ее в попке.

*

Мы вовсе не стали похожи, но век нас узлом завязал, и с толком еврей только может устроить славянский базар.

*

Ход судьбы — как запись нотная, исполнитель — весь народ; Божья избранность — не льготная, а совсем наоборот.

*

Нас мелочь каждая тревожит, и мы не зря в покой не верим: еврею мир простить не может того, что делал он с евреем.

*

Без угрызений и стыда не по-еврейски я живу: моя любимая еда при жизни хрюкала в хлеву.

*

Евреи не только на скрипках артисты и гости чужих огородов, они еще всюду лихие дантисты — зуб мудрости рвут у народов.

*

Еврей тоскует не о прозе болот с унылыми осинами, еврей мечтает о березе, несущей ветки с апельсинами.

*

Россию иностранцы не купили, и сыщутся охотники едва ли, Россию не продали, а пропили, а выпивку — евреи наливали.

*

То ветра пронзительный вой, то бури косматая грива, и вечно трепещет листвой речная плакучая Рива.