Гарики предпоследние. Штрихи к портрету

*

Мы свиристели, куролесили, но не виляли задним местом, и потому в российском месиве — дрожжами были, а не тестом.

*

Кто полон сил и необуздан, кто всю страну зажег бы страстью — в России мигом был бы узнан, однако нет его, по счастью.

*

Настежь раскрыта российская дверь, можно детей увезти, русские кладбища тоже теперь стали повсюду расти.

*

Хотя за годы одичания смогли язык мы уберечь, но эхо нашего молчания нам до сих пор калечит речь.

*

Народ бормочет и поет, но пьяный взгляд его — пронзителен: вон тот еврей почти не пьет, чем безусловно подозрителен.

*

Берутся ложь, подлог и фальшь, и на огне высокой цели коптится нежный сочный фарш, который мы полжизни ели.

*

Мы крепко власти не потрафили в года, когда мели метели, за что российской географии хлебнули больше, чем хотели.

*

Народного горя печальники надрывно про это кричали, теперь они вышли в начальники, и стало в них меньше печали.

*

Мне до сих пор загадочно и дивно, что, чуждое Платонам и Конфуциям, еврейское сознание наивно — отсюда наша тяга к революциям.

*

Мы поняли сравнительно давно, однако же не раньше, чем воткнулись: царь вырубил в Европу лишь окно, и, выпрыгнув, мы крепко наебнулись.

*

Я брожу по пространству и времени, и забавно мне, книги листая, что спасенье от нашего семени — лишь мечта и надежда пустая.

*

Судьба нас дергает, как репку, а случай жалостлив, как Брут; в России смерть носила кепку, а здесь на ней чалма внакрут.

*

Тут вечности запах томительный, и свежие фрукты дешевые, а климат у нас — изумительный, и только соседи хуевые.

*

Забавно здесь под волчьим взглядом повсюдной жизни колыхание, а гибель молча ходит рядом, и слышно мне ее дыхание.

*

Ничуть былое не тая, но верен духу парадокса, любить Россию буду я вплоть до дыхания Чейн-Стокса.

*

Придет хана на мягких лапах, закончу я свой путь земной, и комиссары в черных шляпах склонятся молча надо мной.

Людям удивительно и завидно, что живу я глупо и неправедно

Есть у жизни паузы, прорехи, щели и зазоры бытия, через эти дыры без помехи много лет просачиваюсь я.

*

Сегодня хор наставников умолк, мечта сбылась такой же, как мечталась, и вышел из меня с годами толк и бестолочь нетронутой осталась.

*

Нет, я на судьбу не в обиде, и жизнь моя, в общем, легка; эстрада подобна корриде, но я — оживляю быка.

*

Повлекся я стезей порока, себе подобных не виня, а страха бес и бес упрека давно оставили меня.

*

Такие дни еще настанут: лев побежит от муравья, злословить люди перестанут, навек табак оставлю я.

*

Пою фальшиво я, но страстно, пою, гармонию круша, по звукам это не прекрасно, однако светится душа.

*

Когдатошний гуляка, шут и плут, я заперся в уюте заточения, брожение души и мысли блуд — достаточные сердцу приключения.

*

Хотя судьба, забывши кнут, исправно пряники печет нам, я в день по нескольку минут страх ощущаю безотчетный.

*

Не муравьем, а стрекозой мой век я жил и крепко грешен, а виноградною лозой бывал и порот, и утешен.

*

В этой жизни мелькнувшей земной — отживал я ее на износ — было столько понюхано мной, что угрюмо понурился нос.

*

Весь век я наглое бесстыдство являл, не зная утомления, и утолялось любопытство, неся печаль от утоления.

*

Мое лицо слегка порочно, что для мужчины — не позор, а просто в облик въелся прочно моих наклонностей узор.

*

Из воздуха себе я создал почву, на ней вершу посильные труды, возделываю воздух даже ночью, а ем — материальные плоды.

*

Лукав, охотно лгу, подолгу сплю, и прочими грехами я типичен, а все же не курю я коноплю, и все же я к мужчинам безразличен.

*

Не трусь я в несчетной толпе несчастных, за фартом снующих, а еду по жизни в купе для злостно курящих и пьющих.

*

Все вышли в евреи и ныне в буфетах сидят и в кино, а я до сих пор по пустыне плетусь, попивая вино.