Где кончаются нервы

– Спасибо.
– Я достал бумажник и положил в него наличные.
– Поверь мне, я тоже на это надеюсь.

Мы с Элом несколько минут вели светскую беседу, рассказывая о нашем бизнесе, об удивительных новинках мини-пивоварни, которые недавно появились в пабе на нашей улице, и о том, как мы думаем, удастся ли «Бронкос» добиться успеха в этом году. Затем мы пожали друг другу руки, и я ушел с достаточным количеством наличных в кошельке, чтобы оплатить один сеанс иглоукалывания.

КОГДА я вошел в клинику, Натан выглянул из-за высокого стола, смахивая с глаз несколько прядей волос.

– Мистер Дэвис, верно?

– Да, надеюсь, я не слишком опоздал?
– Кивнул я.

– О, дорогой.
– Он махнул рукой.
– Доктор Уитмен сегодня так отстал, что ты мог бы пойти выпить кофе и почитать газету, если хочешь.

– Он уже отстал?
– Я взглянул на часы.
– Еще нет и часа дня.

– Его первый прием затянулся.
– Натан раздраженно вздохнул.
– Потом второй, и третий, и...
– Еще один вздох.
– Дальше все пошло под откос. В общем, стандартная процедура для врача.

Я усмехнулся, притворяясь, что не надеюсь, что моя встреча затянется надолго. Эй, я не мог прикоснуться к этому мужчине, но был не против посмотреть на него несколько лишних минут. Или ощутить его руки на себе. Или....

– Тогда я просто подожду. – Прочистил я горло.
– Я никуда не спешу.

– Вам повезло, - улыбнулся Натан.
– У половины пациентов, которые приходят сюда, обеденный перерыв или они бегают за детьми. Они всегда спешат, но, конечно, не прочь подольше побыть с доктором.

– Не могу их винить, - сказал я.
– Ну, я работаю только с семи вечера. Когда он будет готов меня принять.

– Это не займет много времени. Обычно он...
– Натан замолчал, внимательно рассматривая что-то на своем столе. Затем он резко вскинул голову.
– Боже мой. Ты серьезно владеешь «Отбоем»?

– Да, это так.

– О, мне нравится это место. И все же вопрос.
– Он наклонился вперед, понизив голос до заговорщического шепота.
– Тот бармен со всеми этими татуировками и серьгами. Знаешь, тот, который выглядит так, будто только что вышел из тюрьмы?

– Кейден?

– Так его зовут? В любом случае, - он еще немного понизил голос, - он одинок?

– Боюсь, он уже занят. – Покачал я головой.

– Черт возьми. Все хорошие книги уже разобрали.
– Натан прищелкнул языком.

– Правда, не так ли?

Когда за пределами моего поля зрения открылась дверь, голос в моей голове добавил: А если их не берут, значит, они натуралы.

В вестибюль вошла женщина, и в другом конце коридора открылась, а затем закрылась еще одна дверь. Майкл, должно быть, работал с несколькими людьми одновременно.

Я сел, пока женщина оплачивала счет и прощалась. Через некоторое время появился кто-то еще. Примерно через десять минут после этого в коридор вошла третья, и Майкл последовал за ней.

Он посмотрел в мою сторону, и, возможно, мне показалось, но он, казалось, немного напрягся. Однако он улыбнулся и кивнул в знак приветствия, отворачиваясь, прежде чем я успел убедиться, покраснели ли его щеки.

Я поерзал на стуле, обращая свое внимание на дерево бонсай на вершине нефритового фонтана передо мной. Выдаю желаемое за действительное, не более того. Этот человек был медицинским работником, и он был натуралом, как бы мне ни хотелось, чтобы он был просто немного любопытным и во многом непрофессиональным.

– Джейсон?

Я поднял глаза и, когда встал, Майкл спросил:

– Как твое плечо?

– Лучше. Я имею в виду, что после того, как я был у тебя, мне было лучше несколько дней. Лечение помогло. Очень.
– Осознавая, что несу чушь, я указал на свое плечо.
– Но оно снова болит. Не давало мне уснуть большую часть прошлой ночи.

Майкл поджал губы, разглядывая провинившийся сустав, как будто это могло объяснить, почему он не выполнил его просьбу. Затем он махнул рукой в сторону коридора. – Пойдем назад.

Я последовал за ним в одну из комнат. Не ту, что в прошлый раз, но обставленную так же: приглушенный свет, массажный стол, кресло, несколько маленьких шкафчиков и комод, придвинутые к стенам.

– Я рад слышать, что последнее лечение помогло.
– Майкл закрыл за нами дверь, заперев нас в крошечной комнате. Или, скорее, отгородив от остального мира. Не обращая внимания на мое учащенное сердцебиение, он спросил: - Прошлой ночью тебе было лучше, хуже или примерно так же, как раньше?

– Это было...
– Я резко остановился, когда он взял меня за запястье и прижал к нему кончики пальцев. Я сглотнул, заставляя себя даже не смотреть на его руку.
– Все было не так плохо, как в последние несколько месяцев.

– Угу. Ты что-нибудь принимал?

Я надеялся, что тусклый свет в комнате скроет тот румянец, который мог появиться на моих щеках в тот момент.

– Я, эм...
– Какое это имело значение, если я покраснел? Он держал свои чертовы пальцы на моем пульсе.
– Я принял Перкоцет.

– Это помогло?

– Настолько, насколько это вообще возможно.
– Пожал я здоровым плечом.

– И оно того стоило?

– Это сняло напряжение настолько, что я смог немного поспать. Это лучше, чем провести всю ночь, ковыряя углом стены свое плечо.

Майкл склонил голову набок. Он отпустил мою руку, сделал быструю пометку в моей таблице, а затем спросил:

– Ковыряя углом в плече? Что ты имеешь в виду?

Я сжал руки на коленях, сосредоточившись на них, а не на нем.

– Это звучит нелепо, но иногда, когда мне становится по-настоящему больно, я прислоняюсь к углу или к какому-нибудь выступу. В общем, ко всему острому. Изо всех сил.

– От этого еще больнее, верно?

– Да.
– Я кивнул, не поднимая глаз.
– Это причиняет адскую боль. Но когда я перестаю...

– Это облегчение, когда боль прекращается, даже если первоначальная боль все еще остается.

– Да. – Наконец, я встретился с ним взглядом.
– Именно так.

– И, конечно, первоначальная боль уменьшается из-за выброса эндорфинов.