Где кончаются нервы

Я встретился с ним взглядом.

– Отключись на минутку от «доктора». Подумай об этом.

Он моргнул и покачал головой.

– Я что-то не улавливаю.

– Как долго ты на самом деле хотел бы терпеть это?
– Я повел плечом, притворяясь, что оно снова не затекло.
– Потому что это касается не только моей жизни. С кем бы я ни был, им тоже приходилось с этим сталкиваться.
– Я пожал другим плечом.
– Вот почему мой бывший ушел.

Майкл удивленно приподнял брови.

– И ты думаешь, я ухожу из-за этого? Потому что я не хочу иметь дело с твоей хронической болью?

– Нет. Нет. Я... наверное, я боюсь на чем-то настаивать, потому что не могу заставить себя поверить, что это не развалится позже из-за...
– Я похлопал себя по плечу.

– Господи Иисусе.
– Майкл покачал головой.
– Это... Я надеюсь, что ты обо мне лучшего мнения.

– Дело не в том, чтобы думать о ком-то лучше или хуже. Для меня жить с этим - сущий ад. Я не ожидаю, что кому-то еще будет легко с этим смириться, понимаешь?

– Твой бывший был идиотом, - проворчал он.
– Очевидно, он не понимал, что имел.
– Майкл сглотнул.
– Я ни за что на свете не смогу понять, почему он вообще ушел, точно так же, как бы я ни старался, я не перестаю желать, чтобы у нас все получилось.

Мое сердце екнуло. Я встретился с ним взглядом.

– Ты… ты не перестаешь желать?

– Нет.
– Он глубоко вздохнул и взял меня за руку.
– Я даже не знаю, сколько я не мог уснуть из-за этого. Я хочу тебя. Изуродованное плечо и все такое.

– Тогда почему...
– Я обхватил его пальцы своими.
– Почему мы боремся с этим?

Он покачал головой, но ничего не сказал.

– Я знаю, что ты хочешь защитить своего сына, - мягко сказала я.
– И я тоже не хочу смущать или расстраивать его. Но, Майкл, Господи Иисусе...
– Я с трудом сглотнул.
– Ты тоже. И, я не знаю, может быть, ты не хочешь этого так сильно, как я, но если ты хочешь, то почему мы сдерживаемся?

– Ты знаешь, почему.

– Я знаю, почему ты так говоришь.
– Я перевел дыхание, надеясь, что не ступаю на тонкий лед.
– Но я должен задаться вопросом, ты защищаешь своего сына или себя?
– Я указал на потолок над нами.
– Потому что единственный способ, которым он когда-либо узнает, это если мы будем не просто спать вместе. Так что единственная причина, по которой я могу придумать как этого избежать, если ты хочешь этого так же сильно, как и я...

Майкл опустил взгляд. Прошла целая минута, прежде чем он, наконец, сказал:

– Ты прав. Дело не только в Дилане. Или в том факте, что ты являешься - был - моим пациентом.
– Он оперся локтями о колени и провел обеими руками по волосам.
– Это я.

– Что ты имеешь в виду?

– С тобой это был первый раз, когда я полностью потерял бдительность и позволил себе стать тем, кем я отказывался быть столько лет.
– Он провел руками от своих волос к затылку.
– И поскольку мы живем вместе, это означало, что отношения перейдут «с места в карьер», понимаешь? Только что я с трудом признался, что я гей.
– Он опустил руки и посмотрел на меня. – А следом я уже живу с мужчиной, в присутствии которого мне почти невозможно дышать.

Кстати, о невозможности дышать...

Я набрал в легкие побольше воздуха и собирался заговорить, но Майкл опередил меня.

– Ты не единственный, кто делает все, чтобы усложнить себе жизнь, - тихо сказал он.
– И если бы мы... Если бы что-то пошло не так...

Осторожно, молясь всем, кто приходил мне на ум, чтобы он не отшатнулся, я потянулся к его руке. Когда он этого не сделал, я переплел наши пальцы.

– Ты хочешь?

Его глаза встретились с моими.

– Конечно, хочу.

– Тогда...?

Он выдержал мой взгляд. Затем он выдохнул и посмотрел на наши руки.

– Есть так много причин, по которым нам не следует этого делать.
– Его большой палец пробежался по моему.
– Но прямо сейчас, я должен признать, что все они меркнут по сравнению с причиной, по которой мы должны это сделать.

Я провел тыльной стороной пальцев по его заросшему щетиной подбородку.

– И что это?

Он запустил руку мне в волосы и за долю секунды до того, как наши губы встретились, прошептал:

– Потому что я, блядь, этого хочу.

И он поцеловал меня.

Мышцы, о напряжении которых я даже не подозревал, расслабились, когда губы Майкла встретились с моими. Мое сердце не забилось быстрее. Оно замедлилось, сменившись с учащенного сердцебиения на облегченное и спокойное.

– Мне так надоело быть ответственным, - пробормотал он.
– Хотя бы раз я хочу притвориться, что остального мира не существует, и делать то, что я хочу.

– Тогда почему бы нам не проигнорировать остальной мир, - прошептал я, - и не подняться наверх?

– Я думал, ты никогда не спросишь.

Глава 19

НА верхней площадке лестницы Майкл заколебался. Его взгляд метнулся к закрытой двери, за которой спал его сын. Когда он снова посмотрел на меня, то прошептал:

– Мы должны вести себя тихо.

Я кивнул.

– Так и будет.
– Я притянул его к себе и легонько поцеловал.
– Ни о чем не беспокойся.

Я взял его за руку и повел в свою спальню, так как мы находились в противоположном конце коридора от комнаты Дилана.

Как только за нами закрылась дверь, мы снова оказались в объятиях друг друга, и я готов был поклясться, что комната завибрировала от отчаяния, вызванного тем, что я был так близок к тому, в чем нуждался дольше, чем любой здравомыслящий мужчина мог бы прожить без этого. Не раз мне приходилось убеждать себя, что это происходит на самом деле. Видеть, пробовать на вкус, осязать - не верилось, я был уверен, что это сон. Что я могу проснуться в любой момент.

Но я не проснулся, и Майкл не пришел в себя, и с каждой проходящей минутой, с каждым мгновением, когда я прижимался к нему и терялся в его поцелуях, это становилось реальностью. Это стало реальностью, и моя потребность в нем усилилась, и мы перешли от хватания за одежду к попыткам преодолеть ее.

Однако необходимость соблюдать тишину замедлила наше движение. Мы расстегивали все пуговицы, как будто одно неверное движение могло привести к включению огней и сирен. Молнии расстегивались медленно и незаметно. Я не осмеливался прервать поцелуй, даже сделать глубокий вдох, боясь издать какой-нибудь звук.

И когда расстояние между нами было преодолено, мы медленно, почти бесшумно опустились на мою кровать. Мое плечо все еще болело, мышцы все еще были неприятно напряжены, но это не помешало мне провести по нему руками.