Генезис

Подойдя к часовому, который ещё не решил, что делать, и спросил у того, не обращая внимание как на улицу из домов командиры и бойцы выскакивают:

– Где у вас тут Особый отдел? Где тут устроились те, кому я сейчас морды лиц бить буду?

Тот ответить не успел, один из первых подскочивших командоров, капитан, судя по шпалам в голубых петлицах, тут же спросил:

– Что тут происходит? Кто ты такой?

– У меня украли пленную. Немка. Врач и лейтенант если на наши звания перевести. Куда её дели?

– Всем стоять, - раздался властный голос за спинами столпившихся вокруг командоров и бойцов, вперёд протиснулся полковник, который уточнил.
– Сергей Сыроежкин?

– Да, это я. Где моя немка?

– Спицын, где пленная что утром привезли?
– поинтересовался полковник у командира в форме старшего политрука.
– Отправил уже в штаб фронта?

– Не успели, - сообщил тот.
– Допрашивали.

– Приведи.

– Товарищ полковник, это не ваша сфера детальности, - вдруг упёрся этот неизвестный особист.

– Что, зубы жмут?
– сразу поинтересовался я у того.
– Смотри если на ней хоть волосок тронули, хоть синяк найду, руки и ноги переломаю. И это не фигура речи. Я свои обещания всегда выполняю.

– Ты мне попугай ещё, - мгновенно окрысился этот старший политрук.

– Ты первый у меня кандидат на эшафот. Где моя немка?

Толкнув толпу перед собой, я прошёл через упавшие тела и направился к капитану. Подскочив, заломил руку и велел вести к Марте.

– Прекрати, я сам отведу, знаю где её содержат, - сказал всё тот же полковник.
– Идём.

Ведя особиста за руку. Тот полусогнутый только и мог что семенить и матерится, обещая мне кары небесной. А когда мы подошли к нужной избе, стал кликать своих подчинённых, что подбежали с оружием в руках. Мгновенно ускорившись, параллельно вырвав руку старшего политрука из плечевого сустава, я вырубил всех, кто был в форме политсостав, и часового у сарая. Сломав замок и распахнув двери, я посмотрел сжавшуюся фигурку Марты в углу. Работали с ней качественно, видимо появились такие вопросы, на которые та ответить не могла. Живого места не оставили. Живодёры.

– Подожди, Сергей, - сказал полковник, тоже заглянувший в сарай, и увидевший, что стало с девушкой.

Однако я снова ускорился, и как и обещал, всем особистам переломал руки и ноги, а некоторым и челюсти, и вернувшись в сарай, взяв девушку на руки, та вообще имела небольшую фигурку, Марта ко мне доверчиво прижалась, и понёс ту к самолёту. Всё это под увещевания полковника, которого я не слушал.

– Извини, Сергей, но я вынужден так действовать. Ты арестован за нападение на командиров РККА.

Посмотрев на столпившихся вокруг командиров и бойцов, что взяли меня на прицел, тут уже не вырвешься, да и девушка могла пострадать ещё больше, чего я не хотел. Поэтому остановившись, до самолёта метров пятьдесят осталось, спросил у полковника, продолжая держать Марту на руках:

– Вы уверены? А не боитесь, что я вернусь? Я мстить буду, я мстительный.

– Неужели ты из-за какой-то немки своих нападёшь? Она же враг?

– Она моя собственность, вы посмели тронуть то что принадлежало мне. А за такое своими вы быть перестали. Убивать не буду, но покалечу без сомнений. Надеюсь вы понимаете мою позицию.?

– И всё же я вынужден выполнить приказ. Нападение на особистов произошло на глазах множества свидетелей. Это просто так не оставят.

– Да что вы? Моего дядю расстреляли, без суда и следствия, а он Герой Советского Союза, и всё равно никто не был наказан. Не верю я вам.

Однако сдаться всё же пришлось. Мне связали руки, забрали вещи, браслет снять не смогли, я магнитный замок активировал, опция такая, Марту забрали, и по приказу полковника отправили в медсанбат. Я внимательно проследил где он, ночью моё время, посмотрим кто кого. Меня же завели в одну из изб, тут похоже жилое помещение. Руки связаны сзади были, многие видели, что я могу голыми руками сделать, и проявили разумную предосторожность. Кстати, орден сорвали, мол, не по чести носить. Какой-то батальонный комиссар из Политуправления был. Майор, если на армейские звания перевести.

– Поговорим?
– спросил полковник, усаживаясь за стол, меня напротив посадили.

– С такими подонками как вы, общаться не намерен.

– С чего же такие категоричные эпитеты? У меня приказ, задержать тебя до прибытия особой группы. Особист бомбардировочного полка уже позвонил, сообщил о твоём побеге, и что возможно ты появишься тут, пленница тебя интересовала. Кстати, на тебе ещё нападение на командование полка.

– И что? Какие они имели право меня задерживать? Я ребёнок, под советские законы не попадаю. Тем более это командование сгубило моего дядю, Юрия Некрасова. Так что, я их в дёсны должен целовать за это?

– Дядя что был расстрелян?

– Повезло ему, нырнул под пули и сигнал в реку. А вот другого лётчика убили. Ни за что. Так что НКВД я не очень люблю. А подонками вас считаю по делу. Не арест, тут причиной, приказ есть приказ и его нужно выполнять, а за сорванный орден. Меня им наградили двадцать третьего июня за оборону Севастополя. Лично командующий Крымскими войсками.

– Этому есть подтверждение?

– В вещмешке наградное удостоверение. В серебрённом непромокаемом портсигаре. Трофейном.

Полковник сам всё достал, открыл портсигар, газету со статьей обо мне тоже достал и всё изучил.

– Действительно, похоже награда твоя. Сейчас принесут орден.

– Можете оставить себе.

– Не понял?

– Моего дядьку, который погиб три дня назад, ночью, трибуналом лишили звания и всех наград. Причём за то, что его при расстреле сотрудниками НКВД не достреляли. Тот обиделся, награждал его не трибунал, а лишили за те дела за которые награды лишать нельзя, за ратные подвиги. Поэтому, когда его восстановили в звании, награды постановили вернуть, он их не принял, а там и Звезда Героя была. Сказал, что раз государство его лишает наград, то для государства эти безделушки, как и ратные подвиги, ничего не значат, они полностью обесценились. И раз государство так относится к боевым наградам, как к мусору, то и он носить их не смеет. В общем, отказался он от них, швырнул в рожу тем, кто их забрал. Я полностью согласен с решением своего дяди. Вот и вам швырну. Ведь и для вас этот орден лишь пустышка, захотел сорвал, захотел вернул. Мрази вы.

– Это сделал не я.

– Без разницы, подчинённый ваш, а раз вы его не остановили, в ответе за сделанное. Поэтому подонками вы все стали с этого момента. А с подонками я разговоров не веду.

Отвернувшись, я отказался общаться с полковником, и меня отвели в другую комнату, тот повторно начал перечитывать статью в газете. Тут лежанка была, я на неё лёг, в комнате дополнительно два командира остались, сидели на лавке, меня охраняли. Пока было время, я на боку уснул, руки-то за спиной связали, и к прибытию тех, кто меня искал, какой-то спецгруппы, успел выспаться. Подняли меня, когда снаружи уже было темно. Снова завели в ту комнату где ранее полковник пробовал допрашивать. Там за столом сидел знакомый майор госбезопасности, только форма в этот раз была на подполковника РККА. Тот самый что приходил ко мне Некрасову в больницу, описывая всё по расстрелу и остальному.