Генезис

– Я там всех знаю, да и вкусы твои изучила. Наши девушки тебе понравятся. Две из них француженки, одна с нашим главврачом живёт. У неё большие груди. Наш госпиталь сюда перевели из Франции месяц назад. Раненых много.

– Это понятно. Только ты помнишь наш договор? Ты со мной месяц, потом я тебя возвращаю вашим. За это ты со мной живёшь как наложница, будешь ласкова и покорна.

– Сложно запомнить этот момент, когда мои ноги были на твоих плечах. Я в тот момент могла что угодно пообещать, не соображала ничего.

– Да, при оргазме обещания выбивать самое то… Всё, помолчи.

К «ТБ» со знакомым номером подскочила санитарная машина, в полку она была, вот из бомбардировщика достали тело и понесли к машине. Не донесли, положили рядом и начали снимать головные уборы. К этому месту стекался народ. Надо же, многие плакали, особенно среди женского персонала полка. И тут меня скрутила жуткая головная боль. Я вскрикнул и потерял сознание, а вот и наказание за вмешательство в историю.

Когда я очнулся, то обнаружил над собой брёвна землянки. Хм, знакомые, кажется нахожусь в санчасти полка бомбардировщиков. Меня тут пару раз обследовали за три дня до гибели, в смысле полк тут три дня и стоял, перебазировавшись с другого аэродрома. Сев, я осмотрелся. Ну точно, она и есть, санчасть. И пахнет карболкой и йодом. Да и кровью тоже. Сев на койке, а чувствовал я себя хорошо, только новые воспоминания в голове появились, как раз то что я не знал, будучи в теле Юры Некрасова, о действиях на Балтике. Шведы вопили, Союз обвиняли, что три судна их потопила советская подлодка, и что мины расставили у портов. Пассажирское судно на дно пошло, и ещё несколько грузовых подорвалось. Этого я не помнил, но после сильнейшей головной боли, думаю, как раз знания в голове проявлялись, вспомнил. Интересно, сколько я здесь нахожусь? Чёрт, и где мой сканер?! Рука пуста, не было прибора.

Посмотрев на занавешенное простынёй окно, я определил время суток как день, светло было, да и шум снаружи доносился, мотор гудел, явно один, голоса доносились. Сам я обнажённым был, завернувшись в простыню, прошёл занавеску и посмотрел на знакомого военврача третьего ранга, что спал, положив руки на сбитый из досок стол. Больше никого не было, а в открытую дверь полуземлянки светили лучи солнца. Потрепав того за плечо, и как только тот дёрнулся, и просыпаясь поднял голову, сказал:

– Здравствуйте. Я бы хотел знать где я нахожусь, где моя одежда, вещи и моя личная массажистка?

– Массажистка?
– не понял тот спросонья.

– Ну да. Немка, светловолосая, в форме военного врача противника. Это моя пленница. Где она?

– Забрали. Из Особого отдела приезжали, - зевая прояснил тот.

– Прибью, если хоть один волосок упадёт с её головы… - начал я, но был перебит.

– Кстати, а как тебя зовут?
– вставая и надевая круглые очки, спросил военврач.
– Кроме одежды, при тебе был орден на груди, нож на поясе и всё.

– Вещи я в сторонке спрятал. Узнал, что у меня тут дядька воюет, в вашем полку, в транспортном я его не нашёл, сказали у вас ловить его, и решил навестить, только помню, как бомбардировщики садились, сильная головная боль и очнулся уже тут.

– А кто у тебя дядя?

– Юрий Некрасов.

– Хм, - тот явно замешкался, отведя взгляд, но тему продолжать не стал, а повторил прошлый вопрос.
– Так как тебя зовут?

– Сергей Сыроежкин. Вы мне вещи верните, мне ещё мою пленницу вернуть нужно. Я ей дал слово, что та будет со мной в безопасности.

– Я сейчас командира полка вызову, он с тобой и поговорит. Подобные вопросы я решать не могу. А сейчас осмотр проведём.

Тот кликнув снаружи бойца, отправил того за комполка, мол, пациент очнулся, и отведя меня за занавеску начал осмотр, который показал, что я в порядке. Тут и подполковник подошёл, не один, с комиссаром полка, это другой, прошлого под трибунал отдали, когда на гибель полк отправил, надавив. Кроме них спустился к нам и начальник Особого отдела полка, в звании политрука. Особисты носили форму политсостава.

– Очнулся?
– весело спросил подполковник.

– Сергей Сыроежкин, троюродный племянник лейтенанта Некрасова. Добрался до нас чтобы с дядей встретится.

Лицо подполковника сразу помрачнело, переглянувшись с комиссаром тот сказал:

– Я сожалею, Сергей, но война дело такое. Погиб твой дядя позапрошлой ночью. Герой он, и это правда. Знаешь сколько мы с ним дел натворили в немецком тылу? Видел он ночью как днём, редкая особенность зрения.

– Семейная, я тоже вижу ночью отлично, - пожал я плечами.

– Дядю жаль. Его здесь похоронили? А когда мне мои вещи и одежду вернут? А пленницу мою?

На мои вопросы комполка ответил не сразу, насчёт похорон, сказал, что тело было отправлено санитарным бортом к месту дислокации его части, то есть, транспортного авиаполка, похоронили там. По поводу вещей, то всё вернули. Я проверил, сканер был тут же. Его видимо просто приняли за браслет чёрного цвета из непонятного материала. Застегнув его, включать не стал, тот отключился как сняли с руки, настройка такая была. Потом проверил вещи, всё в норме. Оделся, шнурки на ботинках завязал, орден на рубахе на месте был, и вот когда я оделся и завязывал галстук на шее, тюбетейка тоже на месте была, особист спросил:

– Эта немка, она утверждает, что ты её пленил, и сделал личным врачом.

Это мы обговорили на всякий случай, чтобы было что отвечать.

– Ну да она моя личная массажистка. Простату массажирует.

В углу хрюкнул от сдерживаемого смеха врач, похоже он один понял мой юмор. Особист пояснил свой интерес.

– Её пленили за линией фронта. Как вы тут оказались?

– Доехали до фронтового аэродрома немцев, и я там угнал связной самолёт «Шторьх», вот и долетели до этих мест.

– И где этот самолёт?

– Спрятан.

– Ты неверное не понимаешь всей серьёзности ситуации. Ты привёл врага на секретный объект.

– Да мне по хрен, я ещё ребёнок и не подсуден. К тому же мне всё равно что вы думаете. А теперь или сообщите куда её отправили, или зубы будете по полу собирать. И я не шучу, я дал девушке своё слово что она не пострадает, и если это случится, я очень сильно расстроюсь. А когда я расстраиваюсь, всем вокруг становится плохо, вплоть до смертельных исходов. Финны меня расстроили, так их тысячи две померло, подлодку потеряли, которую я нашим подводникам подарил.

– Ну точно, Сыроежкин, как я мог забыть?! Проходило же по нашей линии, - хлопнул себя особист по коленям, вскочил со стула и мигом выбежал из землянки. Все его проводили удивлёнными взглядами, только я задумчивым.

– Как меня нашли и сколько я без сознания был?
– поинтересовался я.

– Два дня лежал пластом, - первым ответил врач.
– Тебя немка к постам вынесла, перепугав бойца. Мальчишку, с орденом, хотя наградного удостоверения при тебе не обнаружили. В общем, к немке неплохо относились, успокойся. Её только сегодня утром забрали.

– Ясно. Спасибо, тогда я пойду. Если Марту отвезли в штаб авиакорпуса, там и найду.

– Погоди, - вставая, остановил меня комполка.
– Раз ты тоже отлично видишь ночью, может поможешь своей Родине?

– Ага, вы это дядьке моему геройски погибшему скажите, - хмыкнул я.
– Как его расстреливали, под трибунал подвели и всего лишили, как всех награждали, а про него как будто забыли. Нет, один у нас в семье идиот был, больше не найдёте.

– Но?..

Что тот сказать хотел, я не узнал, вырубил, как и комиссара, схватившегося за кобуру, врача не тронул, тот кричать не собирался и бросился на помощь командованию, а я, выйдя из землянки, обнаружил стоявшего на охране бойца, что меня отказывался выпускать. Особист распорядился. Пришлось его тело, бессознательное, занести и положить на пол. Дальше скрылся в лесу что примыкал к полку. Тут кстати секреты были выставлены, достаточно грамотный полк охранялся от наземных диверсантов, однако даже днём я ушёл, просто вырубил два секрета, тут бойцы НКВД были, одной из дивизий, и ушёл. Добежав до места где вещи оставил, самолёт угнанный у немцев находился чуть дальше. Топливо там ещё километров на сто было, добежал до самолёта, запустил двигатель, дав прогреться и поднялся в воздух. До штаба корпуса тут лететь минут пятнадцать, тот в селе находился, у трассы, так что войск тут хватало, но это не помешало мне совершать посадку прямо на улице у штаба, места хватало, да и нужно-то было метров семьдесят, и подхватив вещи, уверенным шагом направился к зданию, где было видно несколько антенн. Прилёт вызвал шок у всех, кто это наблюдал, я так неожиданно появился на бреющем, что немногочисленные зенитчики даже отреагировать не успели, как я уже качусь по улице.