Гений АЗЛК

— Ты, например, практически ничего не рассказала о жизни до переезда в Минск. Дочь военфельдшера, училась в Вильнюсе, была любовницей женатого автогонщика. Ничего не упустил? Нет, все услышанные подробности. Может, что-то ещё?

— А вот это тебя не касается, милый. Что было до, то прошло. Светлое или постыдное — всё моё. В Женеву ты поехал, когда мы встречались.

Бунт на корабле!

— И едва не погиб, потому что не было верного человека рядом. Рассчитывал на тебя, мама подменила бы с Мариночкой. Как чувствовал — звал. Ты упёрлась и отказалась.

— Ставишь мне в вину?

«Едва не погиб» её не впечатлило.

— Сообщаю, раз спрашиваешь. Сама же сказала только что: «важно быть откровенными друг с другом». Я щадил твои нервы, умолчал о пережитом. Так что «светлое или постыдное», случившееся там, всё моё.

Нет, бить женщину её же словами бесполезно, переиначит. Валентина всего-навсего сменила тон.

— Брось эти детские игры «скажу — не скажу». Что в прошлом и давно — то навсегда в прошлом, не изменишь, и оно ни на что не влияет. А возвращение из Женевы — наше настоящее, я за тебя волнуюсь и переживаю. Неужели мои чувства безразличны?

Манипуляция. Примитивная, но действенная.

— Именно поэтому я щажу их. Кроме чувства любопытства.

— Да-а! И любопытно тоже.

Я подпёр голову кулаком.

— Ложись рядом, ближе и согрей. У замёрзшего красноречие отказывает.

— Ты тогда другим займёшься.

— Не без этого. Но про Женеву расскажу. Я же никогда тебя не обманывал.

— Не обманываешь. Но часто недоговариваешь. Порой вообще странный, словно не из нашего мира.

Ну, вы это видели? Неужели каждая женщина будет вычислять во мне попаданца?

С другой стороны, не хочу, чтоб после Вали случился ещё какой-то роман, пусть она будет последняя. Причём подруга чувствует это моё намерение и уже использует.

Ох, эти женщины!

Прижалась.

— Говори!

— Потом.

— Ты же обещал!

— И сдержу обещание. Но не прямо сейчас. Вот согреться душой и телом срочно необходимо. Кто кроме тебя мог бы выручить?

Конечно, она отвоюет ещё какие-то территории. Но её поход не будет лёгким и быстрым блицкригом.

Глава 9

Гонщики и мордобойщики

Вечером субботы, когда у нас с Валентиной состоялось первое семейное выяснение отношений, пусть в самой лайтовой форме, Машка вернулась домой поздно и с распухшими глазами.

К ужину едва притронулась. Но душещипательной беседы не избежала, от брата не уйдёшь, в Москве наша четвёрка — как экипаж подводной лодки в автономке и на глубине.

— Что стряслось?

— Ничего…

— Колись!

Я видел, что произошедшее — не трагедия, сестру не изнасиловали в тёмном углу, обычная девичья обида по жизни. Но в этот момент застившая ей весь свет.

— Серёжа! Почему я такая некрасивая?

Наверно, думала, что я начну убеждать — ты чо, вполне даже, не была бы близкой родственницей, сам положил бы глаз… Но вмешалась Валя.

— Потому что не умеешь подать себя красавицей. Я, кстати, тоже.

— Это как?

Младшая отставила недопитый чай. Слеза, грозившая перелиться через веко и растопить избыточный макияж под глазом, моментально высохла, словно втянулась внутрь, Машка проморгалась и вслушалась.

— Объясню как мужик. Вот та же шведская актриса и модель Бритт Экланд, сыгравшая девушку Джеймса Бонда в фильме «Человек с золотым пистолетом». Она ничуть не красивее вас обеих, но, во-первых, её сделали — одели, постригли, причесали, накрасили. Во-вторых, в кадре держится с сознанием собственной привлекательности, зритель верит, что видный мужчина Роджер Мур в роли агента 007 запросто может на неё запасть.

— Мы не смотрели! — хором сообщили обе.

— Нам в Тольятти гоняли на закрытом показе, — безнаказанно соврал я, пересмотревший всю старую Бондиану на видео в 1980-х годах, уже скоро. Серия нравилась мне, невзыскательному поклоннику боевиков, и с неподражаемым Шоном Коннери, и с упомянутым Роджером Муром, щеголеватым Пирсом Броснаном, а также лукавым Тимоти Далтоном, пока франшиза не скатилась в отстой благодаря выбору на главную роль Дэниела Крейга, экстерьером более напоминающего мне колхозного конюха, чем британского джентльмена. ИМХОшно, конечно, кому-то, наверно, он нравится.

— Везёт, — вздохнула Маша. — А мне не везёт.

— Из-за заниженной самооценки, сестрица. Сильно завышенная тоже вредит, но у тебя другая крайность. Что там у тебя стряслось, недооцененная?

— Были танцы, первые с перевода из Минска. Факультет у нас в основном мужской, девочки, которые внешне смотрятся даже проще меня, находят… варианты.

— Ищи любовь, а не варианты, — ввернула Валентина, не избавившаяся от некоторой романтики, хоть куда более зрелая. — Варианты на разок найдутся всегда.

— Я и жду… — вздох. — Жду подходящего. Но тут танцы, весь факультет. А комитет комсомола пригласил исторический факультет МГУ! Одни девицы!

— Если бы ты умела себя преподнести, в войне за мужчин они были бы для тебя пушечным мясом. Сестра! Давай договоримся. Пока возьми себя в руки — раз. Не кидайся в ноги первому встреченному «варианту», с виду подходящему, это два. Сдавай сессию, я чуть разбросаюсь с делами и возьмусь за вас обеих. Валя, не делай страшные глаза, ты — красотка, и мне никого лучше не надо, но используешь не все ресурсы. А лет через десять-пятнадцать молодость начнёт сдавать позиции, укусишь себя за локоть, что не блистала как кинозвезда.

— Как Инна Чурикова в фильме «Начало»? — надулась дражайшая. — «Мне руки мешают!»

— Скорее как белокурая Жози в «Неуловимых мстителях», — Машка первый раз улыбнулась за вечер — одним уголком рта. — Серёжа! Что у нас пунктом три?

— Разобравшись с мелкой проблемой, реанимацией АЗЛК, приступлю к крупной — к вам. Девчонки! Мы в Москве, локальной столице мира. Не так как у проклятых буржуинов, но здесь наверняка есть развитая бьюти-индустрия. Думаете, дочки секретарей ЦК и союзных министров одевают платья от «Большевички», прыскают на себя бздиколон «Красная Москва», ходят ссутулившись в кедах и потупив глазки? Я вас умоляю! Несут себя как прынцессы, бедной шведке Бритт Экланд остаётся только нервно курить в сторонке. Кто-то их готовит, вряд ли мамаши, большинство партноменклатуры — выходцы из глубокой провинции, из деревень, вы обе из Харькова, Вильнюса и Минска прямо-таки рафинированные штучки по сравнению с жёнами ЦКовских боссов. Супругу Никиты Хрущёва помните? Типа того. Для красоток существует Дом мод, всякие студии. Девушек умеют готовить на телевидении, для рекламных съёмок. Есть спрос — будет и предложение.

— Точно! — Машка, окончательно повеселевшая, вспомнила «Служебный роман». — Как Верочка учила Людмилу Прокофьевну: походка от бедра…

— Кстати, пока я сгораю заживо на службе и порой прихожу домой после десяти, пошустрите сами, поинтересуйтесь. Деньги есть, что-то и Валя приносит, — она возмущённо вздёрнула носик, потому что половинная ставка на заводе и, как следствие, половинный оклад выбраны по моей просьбе. — Сохранились инвалютные чеки, хоть немного, и даже… — я понизил голос до заговорщического шёпота. — Заныкал немецких марок и итальянских лир. Когда гонщики рванут в иностранное турне, могу что-то заказать. Но должен знать — что именно. Соответствующее имиджу одной и второй. А имидж надо сформировать. Это Мариночке что ни купи — подойдёт, лишь бы по размеру, остальное на вырост. Задание поняли? Искать имиджмейкеров! Пока я не подтянусь. Сделаем Машку мечтой Роджера Мура. Или хотя бы Леонида Ярмольника из фильма «Тот самый Мюнхгаузен», который говорил «уби-ийцы!», помнишь? Но потом садись на свои хлеба или верхом на шею другому мужчине. Мариночка подрастёт — мне хватит её и Вали, больше бюджет не вынесет.