Гений АЗЛК

— Отлично! Я всё же вынужден взять оперов… И они напишут в отчётности, что гранд-преступление раскрыто благодаря их бессменной и незаменимой работе с привлечением ценной агентуры.

Я потёр руки. В отгрузочных документах указана цена без скидки 10%, в материалах уголовного дела будет фигурировать оплата только 90% от стоимости каждой партии. Хоть так, 10% грузины будут отдавать. Пусть медленно и постепенно, никуда не денутся с подводной лодки. Всё же иск им впендюрят по уголовному делу, а не хозяйственному.

Тысячу раз не хватает Марины… Юристка АЗЛК — вообще какая-то ни рыба, ни мясо. Надо позвонить Алле в Мингорсуд, может, порекомендует кого из московских коллег с чернильной душой.

Прокуратура с ментами впилась в грузинские холки в районе 16–00, я к тому времени решил ещё вагон и маленькую тележку проблем. Главное — получил разрешение (задним числом) на реализацию 12 000 вещдоков по делу Сайкова, пока эти вещдоки способны ещё завестись от прикуривателя, аккумуляторы сели, и своим ходом покинуть завод. Вот бы и гарантию им давать — до ворот, и до свиданья. Набрал приёмную министра, узнал, что он на месте, и поехал представляться.

Анатолий Анатольевич не только мне руку пожал, но и по плечам похлопал, секретарше, оставшейся от Полякова, наказал принести кофе с печенюшками.

— Выпить не хочешь? Вот не думал, что мы с тобой в Москве пересечёмся!

— Анатолий, спасибо… За рулем. На той же «копейке», на которой уехал от нас в Минск. Ни «березиной», ни «рогнедой» не разжился, японцы «карину» предлагали, а я в душе верен ВАЗу! «Волга» — вообще музейный экспонат, даже едва сошедшая с конвейера.

Мы пили кофе за маленьким столиком на мягком диване. Возможно, Анатолий потом обуреет, проникнется важностью занимаемой должности. Но пока мы были два ветерана АвтоВАЗа, я — зам начальника цеха, он — главный инженер, в своё время замученный моими бесчисленными рацухами. А ещё два провинциала, только-только назначенных в Москву. Несмотря на 37 лет разницы и более высокую ступень в иерархии, он держался со мной как с равным.

— Мне бы второго тебя — на ГАЗ!

— Я-первый подыхаю на АЗЛК.

Кратко, но обо всём основном, доложил про состояние дел на заводе. По противодействие, когда начал разрушать преступные схемы. Про натуральный страх за свою жизнь, потому что оттоптал сразу тысячи мозолей.

В КГБ меня уверили, что через сутки после отъезда колонны МАЗа из Женевы в тамошних газетах появилось сообщение криминальной полиции об обнаружении в номере отеля чернявого полураздетого мужчины без документов. Комиссариат просил помочь в опознании погибшего и сообщить любые сведения об обстоятельствах его кончины.

Уф-ф-ф! Значит, модель женщины, позировавшая со мной под одеялом, смылась и не захотела светиться. Остались ли у неё отпечатки с той фотосессии — вопрос.

Заодно мне продиктовали телефон тренера по контактным единоборствам. Далеко! Но хотя бы раз в неделю надо ездить и вот почему.

— Представь, Анатолий Анатольевич, недостача на складе запчастей — больше полутора миллионов. Не отгружены в никуда по распоряжению администрации, а просто числятся, но нет их. Я в районную милицию позвонил, и третьего дня стал на проходной наряд, обшмонал десятка три подозрительных, у каждого второго — части машин. Один, самый здоровый и толстый, упёр ГБЦ! Причём как запчасть головки не фигурируют, мы получаем движки в сборе. То есть урод открутил голову с какого-то мотора. На сумму меньше 50 рублей составили административные протоколы, троих, включая носителя головы, отправили под уголовку. Так вчера в обед меня окружает толпа работяг и выкатывает претензии. Мол, у них был молчаливый уговор с начальством: зарплаты маленькие, но никто не уходит, потому что закрывают глаза на хищения дефицитных запчастей. А я, такой-сякой, подвёл под монастырь передовиков производства.

— И что?

— Со мной было трое, за кого я уверен: секретарша, доктор из медчасти и главный технолог. Нормальные свидетели. Когда самый борзый и здоровый, обдавая перегаром, вытащил разводной ключ, спрашиваю: «Собираешься ударить разводным ключом Генерального директора?» Он: «Да, гнида, тебя!», и добавил пару матюков. Я: «Все слышали? У меня законная самооборона». Шагнул к нему. Остальные расступились, типа арену освободили. Развлекаются, сукины дети.

— Аж не верится! — покачал головой Анатолий Анатольевич. — Чего же ты милицию не позвал?

— Её поздно было бы звать, когда из башки торчит гаечный ключ. Но, на самом деле, рисковал, если бы только всей оравой накинулись. А так снял плащ и пиджак, стал в боксёрскую стойку, абсолютно против железки бесполезную. Он и махнул. Здоровенный, но пьяный. Если кратко, увернулся от ключа, выбил ему коленную чашку, сломал руку и пару рёбер. Потом, конечно, вызвал ментов. У нападавшего — особо злостное хулиганство в пьяном виде в общественном месте, у меня самооборона. Работяги припухли, увидев, как я калечу их товарища словно в Гестапо, но никто не рыпнулся.

— То есть доходит вплоть до личных покушений…

— Да, дошло до них. Наверняка кто-то подбил пролетариев на выступление, не просто же собрались. Тут было легко — щемился открыто. А если сзади, из-за угла? Голова теперь крутится на 360 градусов. Пришлось собирать митинг, объяснять: баста, больше не воруем. Как выйдем в прибыль — пойдут премиальные, красть станет не нужно. Рассказал про аферы прежней дирекции, объяснил, сколько бы получили сотрудники, если бы деньги шли в кассу, а не мимо кассы. Смотрят угрюмо, им уже сотни раз обещали золотые горы. Но пока бунта на корабле не усматриваю. Человек двадцать ИТР и всяких материально-ответственных срочно уволилось, кто чует, что жареным запахло. Мне же проще, не надо по сокращению. Начал перемещения.

— Какие? — министру и правда было интересно.

— На заводе есть настоящие патриоты. Чудо, что не ушли раньше при виде того, что делали с АЗЛК. На них опора и тех, кого сманил с ВАЗа и МАЗа. В том числе — конструкторы, а они-то как раз не нужны. У меня свои идеи, — рассказал про советский аналог «Пинифарины», который намерен организовать и возглавить, а также про задел из знаменитого блокнота, откуда родится дизайн нового «москвича» с помощью Катерины. — Но их обидеть никак не могу. Расставляю их материальными, на контроль качества, на работу со смежниками, вру, что это временно, как только начнётся внедрение новой модели, так сразу… Надеюсь, получат нормальные зарплаты и смирятся.

— По лезвию ножа ходишь. Тебе придётся быть святее Папы Римского. Подставят на раз.

— Напоминаю про договорённость с министерством, достигнутую ещё с Поляковым. На должности Генерального я только три месяца, уже идёт вторая неделя. Всего лишь временный кризис-менеджер, как говорят буржуи. Если честно, дни для меня идут обратным отсчётом. Кстати, что слышно с моим преемником?

— Ничего, — откровенно ответил Житков. — Сам ещё только осматриваюсь.

— Не забудьте. С 1 июля я — счастливый советский безработный в поисках нового поприща. Собственно, уже сейчас присматриваю место.

Ушёл из министерства с гадким ощущением, что Анатолий намеревается держать меня на АЗЛК куда дольше, до моего инфаркта. Ничего. 3 месяца у меня прописаны в контракте, экземпляр находится в министерстве, другой в кадрах, третий у меня дома, хранимый в тайнике не менее тщательно, чем итальянские лиры от покойного товарища коммуниста и золото ушедшей супруги.

На завод не вернулся и сразу газанул домой, в свою, пусть съёмную квартиру. Машка устроилась в институт на вторую смену, Валя на АЗЛК — на первую и только на полставки, Мариночка не окажется одна.