Гений АЗЛК

Маша вручила мне привезённую из Венгрии бутылку «Кадарки» и штопор.

— Открывай и наливай дамам, победитель!

Я подчинился.

— Увы, только в командном зачёте… — рассказал про досадную аварию между Прагой и венгерской границей. — Зато выполнил норматив Мастера спорта СССР международного класса. Увы, это предел. Если министр заставит идти на повышение, больше гонять не придётся.

Валя, получившая кандидата в мастера, понятливо кивнула, тёща уцепилась за другое:

— На повышение — это в Москву? Или куда-то ещё в Россию?

— Генеральным директором «Запорожца», — схохмила Машка.

— Это место ждёт тебя, как институт закончишь. Бери с собой верёвку с мылом — или самой вешаться, или вешать сотрудников. Да, Анна Викентьевна. Если пригласят, мы с Марией и Маринкой переедем в Москву.

Специально не упомянул четвёртого члена команды, Валя чуть отвернулась, не подавая виду.

— Не оставишь её нам? Бабушки будут скучать. Да и Валентина к ней привязалась как к родной… племяннице.

Понятно, провокация. Мамадорогая нас давно раскусила и рассчитывает догадку превратить в уверенность, дальше предпринимать следующие шаги.

— Не оставлю. Она — моя дочь. Всё, что у меня осталось от Марины, часть её. Мы с Машей справимся. А как чуть-чуть подрастёт, нет проблем, будет навещать бабушек и дедушек. Бегать по даче в Крыжовке.

Про «навещать заодно тётю Валю» умолчал, не желая врать столь явно. Тем более мама тоже наверняка о чём-то пронюхала, если Машка вообще ей не разболтала.

— Об оставшемся от Марины… Не возражаешь, Сергей, если я возьму себе какие-то её вещи?

Деньги Марины точно не отдам. Сам их не трачу, это дочкино приданное. Надеюсь, местная версия Советского Союза гораздо крепче, как и советский рубль. Если почувствую признаки развала, превращу их в валюту или золото, то, что переживёт «великий и могучий», пока ничего подобного не вижу. В политике разбираюсь плохо, для себя сделал зарубку: начнётся ли в конце текущего года вторжение в Афганистан с убийством руководства страны. Если нет — нынешние вожди гораздо умнее и прагматичнее, чем памятные мне брежневы-черненки. Но вернёмся на кухню.

— Конечно, Анна Викентьевна. Я отобрал и сложил отдельно только украшения. У неё был прекрасный вкус, не устареют и через пятнадцать-двадцать лет, Мариночка с удовольствием будет их носить.

— Нижнее бельё, — вставила Маша. — Видела, когда помогала брату. Есть очень дорогое, импортное и ни разу не надетое — с бирками, в пакетиках. Шубка норковая — просто шикарная, я о такой и мечтать не могла.

— С плеча покойницы? — вставила мама, и это прозвучало как пенопластом по стеклу. В нашей семье о Марине было принято говорить как о живом, только отсутствующем человеке. Даже вещи хранились, будто в любой момент позвонит в дверь и войдёт, не скрученные в узлы и пакеты, а аккуратно по полочкам да на плечиках.

— Ма, перестань. Машка сама ни за что не наденет. Кроме халата, который Марина сама ей подарила. Что касается примет и прочих забобонов, я не верю, что вещи матери способны причинить вред дочери. Та же шубка или украшения, сумочки, кое-что из кожгалантереи. Анна Викентьевна! Давайте поступим так. Мы с Машей ещё раз переберём всё хранящееся и отложим нужное для Мариночки. Остальное забирайте. Или позвоню в монастырь — пусть возьмут для раздачи малоимущим. Освящённое церковью точно не принесёт зла.

— И это говорит кандидат в члены КПСС! — ехидно ввернула Машка. — Но ты прав.

Возможно, тёща намеревалась сама участвовать в ревизии. Зуб даю, рылась в дочкиных вещах. Естественно, я не делал переучёт — не пропало ли что. Соответственно, ни в чём не мог подозревать ни Машу, ни Валю, хотя бы потому, что обе крупнее, Валентина к тому же выше ростом. И вообще, что-то взять, меня не спросив и рискуя испортить отношения… Не верю.

А ещё я очень не любил, когда что-то, касающееся Марины, обсуждалось при Вале. Ей наверняка тоже не особо приятно.

Я не изменил покойной жене. Просто строю другую жизнь — себе и дочери. Та жизнь осталась в архиве души, в неомрачённом прошлом. Неомрачённом ничем, кроме ухода супруги.

Всё равно, такие эпизоды портили настроение, нарушали душевное равновесие, и, как всегда, помогала работа. Я связался по телефону с Поляковым, похвастался успехом (пусть частичным) на ралли, спросил про закупку мерседесовских дизелей.

— Знаешь, Сергей Борисович, ты порой создаёшь больше вопросов, чем решаешь. Одна только попытка купить их 200D вышла боком. Через магазины невозможно. Через сервис — ещё хуже, нашему товарищу сказали, чтоб гнал к ним свой «мерседес», ему отремонтируют двигатель по гарантии, а так просто не продадут. Так что германские фирмачи знают о нашем намерении что-то стянуть.

Как будто я виноват в неуклюжести торгового агента…

— Хорошо! А если купить W123 с двигателем 200D или, что ещё лучше, 240D?

— Дорого.

Зная, сколько денег тратится впустую на одном только АЗЛК, сколько-то десятков тысяч дойчмарок за W123 — пыль. Я сохранил вежливый тон.

— Не верю, что он не пригодится для представительских целей. Если поклянусь левой почкой, что после разборки и изучения мотора машина вернётся в Москву в девственно целом виде?

— Не уверен…

— Хорошо, возьмите не новый, поезженный. Или разбитый в хлам. Восстановлю в Литве. Что же у нас система-то такая, что покупка единственного рыдвана решается на уровне союзного министра?!

— Давай, больше критикуй систему да по междугороднему телефону. Перевод будет не в Москву, а куда дальше.

— Простите… Чувствую по вашему тону, что неудача с дизелем — не единственный повод для недовольства?

— Не единственный. Вот сам посуди. Ты докладную о состоянии дел на АЗЛК подал как официальный документ, не просто как рабочую записку. А в ней указаны факты, которые я не имел права игнорировать. И отдал в УБХСС Москвы. Ты бы знал, что началось…

— Что?

— Сигнал о липовой отгрузке 12 000 штук М-412 и универсалов М-427 подтверждён. Милиция отдала материалы в прокуратуру, там возбуждено уголовное дело. Кого мне ставить на место Сайкова?

— Его одного посадят?

— Если бы… — интонацию министра охарактеризовал бы фразой «этот стон у нас песней зовётся». — Практически всех, кто выступил против тебя на том злосчастном совещании. Ты понял, что натворил? АЗЛК как-то работал, через пень-колоду выполнял план. Теперь вообще станет колом. Я надеялся, что с твоей помощью подготовлю плавную смену руководства… Э-эх… Хоть сам езжай на Текстильщиков и включай ручное управление. Всё! До свиданья, вредитель.

Он не договорил, что кандидатуры Генерального и его замов сам рекомендовал в отраслевой отдел ЦК и в горком партии. Банду посадят, а у Полякова спросят: кого же это, мил человек, ты притащил на ответственные должности?

И всё бы ещё какое-то время катилось по накатанной, если бы негодяй Брунов не вякнул «король голый». А там, глядишь, сдох бы верблюд или падишах, грехи Сайкова не вскрылись бы. А выплыли бы наружу — так сроки давности, что былое ворошить…

И, понятное дело, что-то нехорошее шевельнулось внутри при упоминании об УБХСС. Чуйка говорит, что менты уцепились за самое простое и очевидное, не требующее хлопотного доказывания. Люди на заводе мне наперебой сообщали, как в декабре 1978 года, когда предприятие катилось к убыточному итогу из-за скопившихся 12 тысяч неликвидных заднеприводных машин, или Сайков лично, или кто-то из его братии организовал фиктивный договор на поставку сих железных коней в города Западной Сибири, причём покупатель оставил все 12 тысяч на ответственном хранении на площадке АЗЛК с тем, что якобы заберёт их по факту оплаты. Бухгалтерия, включив как бы проданные М-412/427 в объём реализации, радостно отрапортовала, что по итогам года предприятие вышло в плюс по прибыли. Соответственно, Сайков расписал сумму прибыли на премию себе и приближённым, в свой карман два оклада, остальным по окладу-полтора, более точные цифры работяги не знали. Естественно, второй уровень управленцев и пролетариат не получили ни единой капли золотого дождя, оставшись на голых окладах, а они не выше, чем на МАЗе, ВАЗе и Ижмаше.