Гений МАЗа

Сохраняю контакт, пихаю, помогаю ему набрать скорость, потому что обойти не могу, справа и слева плотно. Его синяя ВАЗовская «тройка», наконец, понеслась вперёд от дружеского пенделя, я разгонялся в воздушном мешке за его спиной и в конце первой прямой, вынырнув из-под кормы переднего, влетел в поворот по внутренней дорожке прямо перед его носом, обогнав.

Со стороны это смотрится забавно. Автомобили раскочегариваются сотен до полутораста и мчатся к повороту, явно не успевая затормозить. Но не вылетают через снежный отбойник, потому что водители пускают их поперёк движения, это гораздо эффективнее и по чистому льду, а не только на лесном участке. В отличие от леса, идут кучно, несутся боком строго параллельно, будто репетировали вместе перед парадом.

На сухом летнем асфальте выход из закругления зависит от мощности мотора, здесь в большей степени от правильности работы педалями и выбора нужной передачи, второй или третьей. Даже базового жигулёвского 1200 хватило бы для пробуксовки, лошадями под капотом приходится распоряжаться с умом, что выходит далеко не всегда.

Я обогнал троих, но пропустил вперёд литовскую машину, такую же «шестёрку» с 16-клапанным мотором. Думаю, кто-то из братьев Гирдаускасов, что необычно, они предпочитали группу подготовленных. Его жёлтый «жигуль» вклинился между мной и автомобилем Русских, пытаясь атаковать.

Натурально любовался и завидовал, как он выписывает каждый поворот, цепляется за любую неровность. Шёл за ним цугом, повторяя его маневры — незаменимая школа. Но когда почувствовал, что на очередной прямой литовец поравняется с Ваней, решился на браконьерство.

Впереди левый. Литовец жмёт до 160-ти, потом принимает вправо и в самый последний момент бросает машину поперёк движения, идёт юзом… Но это для него — в последний миг. Я начинаю позже и догоняю его, когда вылет с трассы перед носом литовца кажется уже неизбежным. Применяю излюбленное водителями ЗИЛов контактное торможение — спасибо урокам на полигоне НАМИ. Левая сторона скребёт по сугробам, машину разворачивает налево на 90 градусов и сносит на соперника, я буквально выдавливаю его корпусом с траектории поворота, заставляя правыми крыльями и дверьми тоже зацепиться за снег.

Кузова «жигулей» лязгнули, мы расцепились, и я оказался на 4 корпуса впереди, потому что он потерял скорость в снегу. Но неожиданно следующая машина, чей водитель не ожидал, что жёлтая зароется в сугроб, едва не врезался и отчаянно попытался избежать удара. Его развернуло… Дальше не имел возможности рассмотреть, переключившись на стремительно уносящееся под колёса ледяное полотно.

Русских лидировал, я прикрывал ему зад, намереваясь в оборонительном режиме отсечь литовского гонщика, снова сокращавшего разрыв. Так промелькнули 3 километра очередного круга, пока мы не увидели судью, размахивающего флагом — предупреждение об опасности.

Там, где мы бодались с Гирдаускасом или кем-то из его земляков, образовался затор из битых машин, одна улетела на сугробы и осталась на крыше, другая уснула вверх колёсами на полосе. Мальчиш-Плохиш в моём лице подгадил многим.

Пацаны, простите! Клянусь: не хотел. Думал только жёлтого оттереть.

Аж настроение пропало. Но это — гонка, она заставляет вернуться в прежнюю внутреннюю колею. Не раскисать!

Повинуясь судейским жестам, мы выстроились в цепочку, объезжая свалку, дальше вдавили в пол. Вскоре пришлось объезжать опережаемых на круг, и тут литовец воспользовался превосходством в классе, обошёл чисто, без касания, но Ивана — не успел. Для меня, отнюдь не любителя ледяного трека, 3-е место на таком этапе — шикарный результат. Но нечестный. Провоцировать аварии не стоит.

Правда, наверху мы не удержались, напарник по команде сполз на 3-е место в группе и 7-е в общем зачёте, я ещё на несколько ступенек ниже. Все 4 экипажа МАЗа добрались до финиша, никто не сошёл, 4-е командное. Задачу «не посрамиться» выполнили, какие-то премиальные полагаются, и то — хлеб.

Назад ехали 24-го в пятницу, неторопливо, вчетвером, техничка и «икарус» поспешали ещё медленнее и остстали. Порой уставшие и сгорающие от нетерпения очутиться дома, обнять родных, принять душ, парни разбиваются сильнее, чем на скоростных допах. Тем более Русских посадил Валю за руль, и она добросовестно катила за моими огоньками до Пскова, потом до Полоцка и, наконец, до самого Минска, пришлось оглядываться в зеркало заднего вида, чтоб не стряхнуть её с хвоста, пока не расстались. Я высадил Ивана, заправился и погнал домой, практически уверенный, что Марина ждёт.

Ждала, а как же! Из кухни потянуло вкусным. Обняла и прижалась к такому как есть — дурно пахнущему с похода, обсыпанному снежинками и колющемуся щетиной.

Потом предупредила:

— Я не одна.

— С любовником?

— Не совсем. Я — не лесбиянка. Ничего, она скоро уйдёт, пока будешь мыться-бриться-переодеваться.

— Если обняла, и тебя не вывернуло от исходящего от меня амбре, потерпишь минут пять? С самого Ленинграда ничего не ел, только кофе лакал из термоса!

— Конечно! — она чмокнула ещё раз в иголки на щеке. — Сейчас наложу. Аллы не стесняйся.

— Что или кого я должен стесняться в собственном доме?

Ополоснув только руки и лицо, шагнул на кухню, там понял, откуда взялось предупреждение о стеснении. Алла была монументальна, особенно когда поднялась мне навстречу в порыве вежливости. Не меньше меня ростом, и это без каблуков, вдобавок сооружение на голове, напоминающее Вавилонскую башню в миниатюре или большой кукиш, возвышалось над уровнем моей макушки. Дама в теле, не скажу, что жирная, но такая, для любителей упругих и пышных форм. Главным же было властное выражение лица человека, не терпящего возражений даже в мелочах. Улыбка широких и яростно напомаженных губ частично погасила это впечатление.

— Сергей! Наслышана о вас!

— Я о вас тоже, Алла. Уже целую минуту как. Очень извиняюсь, что пахну мужчиной слишком сильно. Только с ралли и сразу с перегона Ленинград-Минск.

— Ко мне спешил! — похвасталась Марина, наваливая мне на тарелку исполинскую порцию. — Ох уж его «сралли».

— Конечно, зайка, спешил. Алла, вы тоже — юрист?

— Не просто тоже, а на самом верху нашей иерархии. Она — народный судья и готовится к выборам в Мингорсуд.

Дальнейшие мои реплики шли через чавканье. Оголодал я так, что не до манер.

— Судьёй быть лучше, чем адвокатом?

— Конечно! — обе ответили хором, затем Алла сообщила покровительственным тоном: — Мариночке 25 исполнилось. По закону о судоустройстве созрела уже для суда. Вот как раз на моё место — в Центральном районе!

Дама прямо-таки светилась довольством, точнее — блестела им. Руки были украшены кольцами и перстнями столь обильно, что обзавидовалась бы замминистра торговли.

Судья перехватила мой взгляд.

— Вот для чего приятно порой к студенческой подружке забежать. Не только потрещать о нашем сокровенном-девичьем, а и золотишко выгулять. На работу хожу, представляете, в пластмассовых бусах и пластиковых клипсах в ушах, в сером или коричневом трикотажном платье, сапоги без каблука.

Сейчас плотные бёдра обтягивала короткая и узкая кожаная юбка, открывающая большие круглые колени и полные икры, не мой любимый размер и фасончик, но многие считают такое гиперсексуальным. Поверх мохерового свитера лежала золотая цепь, толщиной побуждающая искать кота учёного из сказки Пушкина.

— Чем же так хорошо в суде? — я незаметно для себя оприходовал отбивную и принялся за её сестрёнку. — Взятки больше?

— Да вы что, молодой человек! — притворно возмутилась гостья.

Марина: