Гера

– Куда ты? – Юлька не выпускает его из объятий.

– Покурю…

И снова оказывается под звездным небом. Теперь он уверен, что небо ему улыбается. Он закончил школу, он уедет из провинции в столицу, он станет классным программером, Аня уедет с ним вместе, и небо, которое улыбается ему сейчас, тоже уедет с ними, но это будет уже совсем другое ­– столичное, роскошное небо. Небо софитов и неоновых вывесок. Небо фейерверков и салютов. И Сашка улыбается в ответ – небу, звездам, своему будущему. И вспоминает, что бросил курить. Возвращается в зал и подходит прямо к Полетаевой.

– Пойдем!

Снова она идет за ним – покорно и без вопросов, как и в первый раз. Школа, с ее шумом и суетой, остается навсегда позади.

– Куда ты?

Теперь девочка понимает, что Герасимов провожает ее не домой.

– К Димке зайдем.

– А Димка?

– Танцует еще.

Она молчит. Пытается делать широкие шаги, чтобы успеть за Герасимовым, спотыкается обо что-то, едва не падает. И тогда он, наконец, берет ее за руку. Останавливается. Дотрагивается до ее волос и вдруг, сам от себя не ожидая, целует ее кудри.

– Ну, что ты, Саш… Посреди улицы, – она отпихивает его лицо холодной ладошкой.

Он ловит в воздухе ее полупрозрачную руку. Ее лицо, ее губы выступают просто из темноты ночи, как подарок улыбающегося неба.

– Я люблю тебя, – говорит он девочке.

Она смеется. Небо подхватывает их – и опускает посреди Димкиной квартиры. Нет ни кривых переулков, ни разбитых фонарей, ни грязного подъезда, ни непослушного замка в двери. Есть только они вдвоем под одной крышей. Сашка снимает очки и оставляет их на столике перед диваном.

Теперь Аня ничуть не смущается и не робеет. Смотрит на Герасимова спокойно и добродушно. Сашка – высокий, широкоплечий парень, с длинноватыми русыми волосами, правильными, но несколько мягкими чертами лица и зелеными глазами. Даже очки его не портят. Никто не помнит Герасимова без очков. Он и стреляет в очках. Он же «снайпер» – с детства ходит на кружок по стрельбе и уже успел выиграть дюжину призов. Аня тоже была на одном занятии – ради Герасимова. Он ей тогда нравился до чертиков, но стрельба ее не увлекла.

И симпатия к Герасимову тоже перестала увлекать. Особенно, после того, как ей передали, что Герасимов сам в нее влюблен и просто тает, как пломбир. Когда кто-то из ее подружек вздыхал о Сашке, она только смеялась: знала, что он кругами ходит вокруг ее дома.

Но теперь Герасимов настроился серьезно. Он не тащит ее в постель и не отвлекает чаепитием.

– Я хочу, чтобы мы были вместе, – говорит он. – Чтобы мы вместе уехали в столицу, поступили, учились. Чтобы мы не расставались никогда. Мне никто не нужен, кроме тебя.

Даже малоопытная Аня понимает, что Сашка произносит странные и неестественные для семнадцатилетнего парня фразы. О Вечном…

– Я знаю это точно, – продолжает он. – Я знаю, что мы должны быть вместе. Я выучусь на компьютерщика, буду тебя обеспечивать. Мы поженимся…

– Постой, постой! Я не могу ехать так далеко, – говорит Аня растерянно. – У меня же одна бабушка. Она не сможет мне помогать. А в Донецке у нас родственники. Родня все-таки. Они помогут.

– Я тебе помогу, Аня. Я буду работать. Я все для тебя сделаю, – обещает Герасимов вполне серьезно.

Аня отворачивается. Не думала, что разговор пойдет об этом. Что вообще пойдет разговор. Почему-то охватывает злость на Сашку и жуткое раздражение.

– Ты не можешь этого знать! Не можешь обещать! По-твоему, все так просто? Уехали – и все?

– Да, все просто, – кивает он. – Все должно быть просто. А иначе – все пойдет… сложно, неправильно. Я это чувствую.

– Но я не хочу… так. Я хочу жить… жить…

Она не может объяснить этого Сашке и раздражается еще больше.

– А я не хочу жить без тебя, потому что не знаю, какую жизнь проживу. Мне кажется, это будет плохая жизнь, – говорит он глухо.

– Ты псих? – спрашивает она. – Ты не можешь этого знать! Не можешь чувствовать! Давай лучше… это… делом каким займемся.

Но Сашка мотает головой.

– Чтобы ты ушла через полчаса? Я не для секса это говорю. Я не хочу, чтобы ты потом ушла.

– Да ты романтик еще! – бросает Аня и идет к двери. – А все говорят, что это я – наивная дурочка.

Ее хрипловатый смех плохо сочетается с детским, бесконечно наивным выражением лица.

Сашке больше нечего сказать. Сейчас она выйдет за дверь, и у каждого начнется своя жизнь. И больше ничего не будет. Сашка закрывает глаза.

– Ну, ты еще в обморок упади! – усмехается Аня и выходит.

Только снаружи, спускаясь по темной лестнице, чувствует, что сделала что-то ужасное. Ее сердце, которое так любит Герасимова, стремится обратно, но сознание никак не хочет принять простого решения. Молодость с ее максимализмом обычно не признает простых решений.

2. БЕЗЗВЕЗДНАЯ НОЧЬ

Аня знает, что любит. Любит Герасимова, но в то же время ей хочется жить, самостоятельно добиваться чего-то, самой что-то строить. И кажется, что Сашка помешает ей быть самой собой и чего-то достичь.

Она выходит в ночь и понимает, что именно с этого момента, а не с выпускного бала, началась для нее самостоятельная жизнь – жизнь без Герасимова. Раньше он все время был рядом, не сводил с нее глаз, звонил, постоянно «случайно» сталкивался с ней вечерами около дома. Ничего этого больше не будет. Легко. Но жаль чего-то.

Новая жизнь началась для Ани почти в полночь. Звезды исчезли с неба, словно растаяли. И луну затянули непрозрачные облака – кто-то вверху задернул шторы, чтобы не видеть хрупкую девочку, спотыкающуюся в темноте.

Она чертыхнулась. И услышала позади шаги. Пошла быстрее, но шаги не отстали, а приблизились. Она снова споткнулась и обругала свои туфли на каблуках.

– Ты еще и матюкаться умеешь, Залетаева? – окликнул тот, кто преследовал ее в потемках.

Аня с облегчением обернулась и приостановилась. Человек знал ее. И она узнала его голос. Перед ней возник двоечник Морозов, за километр от него несло дымом.

– А, Морозов! Рассвет в другой стороне.

– Я за тобой шел, – он мотнул головой. – Попала ты, Залетаева. Твой Герасимов теперь ничем тебе не поможет. А я мечтал трахнуть тебя на выпускном. Ну, хоть и после очкарика.