Герцеговина Флор
Шрифт:
– Давай, давай! Есть! — доносилось до доктора Сатеры сквозь шум падающей воды. — Помогай, помогай!
Потом Сатера отчетливо услышал и скрип лебедки, но вот видеть он мог исключительно свои колени, потому что в этом большом сачке он сложился пополам, как перочинный нож. Он даже вспомнил, что когда-то на вечере в одном из театральных училищ видел такой студенческий этюд. Ему еще понравилась студентка этого училища. Они танцевали, потом Сатера провожал ее домой, потом дрался с местными хулиганами, а девушку эту больше никогда не видел. Стала она актрисой или нет, этого он не знал. Вечно в такие моменты всякая
– Опускай! — сказал приятный женский голос, и Сатера поехал вниз.
— Ты думаешь, он жив? — спросил мужской голос.
– Надеюсь… Во всяком случае, он все равно более жив, чем был бы, если бы мы опоздали хоть на минуту.
Сетка опустилась на траву, натяжение ослабло, и доктор попытался придать своему телу более комфортабельное положение.
– Не знаю, какие у вас планы по поводу меня па остаток сегодняшней ночи, но если вы хотитемною растапливать костер, то вам это вряд ли удастся!
Небо на востоке стало совсем светлым, доктор легко смог узнать щуплого кривоногого парня, который потерял от свиста свои штаны на конкурсе, и симпатичную барменшу из трактира.
– Как хорошо, что мы успели! — сказала девушка.
– А уж мне как хорошо! — согласился Сатера.
– Возьмите и выпейте, — девушка протянула флягу.
– Не знаю, поверите вы или нет, но чего-чего, а жажды у меня нет, — сказал Сатера, он никак не мог поверить в чудесное спасение.
– Это не просто питье, — настаивала девушка.
– Сестра им мертвых поднимает, — поддержал девушку брат.
– Прямо «живая вода» — усмехнулся доктор.
– Нет, «мертвая», — абсолютно серьезно сказала девушка.
Как доктор и его новые знакомые добрались до маленького дома с резными наличниками, он понять не мог. Оставалось надеяться, что девушка все-таки не несла известного путешественника на себе.
– Вот мы и дома, — сказала девушка, открывая дверь в горницу. — Вань, топи быстро печь!
Ваня оказался шустрым парнем, и буквально через несколько минут печка так и пылала жаром. Его сестра колдовала в маленькой кухне, а Сатера, раскладывая на столе камеры и оптику, думал, какой же он предусмотрительный, что успел запечатать всю технику в целлофановые пакеты. Еще через некоторое время знаменитый костюм доктора Сатеры, известный каждому телезрителю, висел на протянутой из угла в угол веревке, а его владелец уплетал что-то ароматное расписной ложкой из деревянной миски.
– Мы все в деревне Соловьевы, — рассказывал Иван, глядя округлившимися глазами на заезжую знаменитость. — Только вот уже лет двести как деревня и род разделились. Наша половина считает, что предок наш с Ильей из Мурома дружили, а та половина Стоит на том, что его не зря разбойником звали.
И что, они все еще выходят на "большую дорогу"?
– Каждый вечер, — кивнул Иван.
– Понятно, чтобы не терять квалификацию в семейном бизнесе? — Сатера вновь потянулся к горшку, чтобы наполнить свою тарелку. — Если вы так кормите своих посетителей, дела у вас идут хорошо, — доктор посмотрел девушке в глаза.
– Ешьте на здоровье, это сил прибавляет… — девушка хоть и не так откровенно, но тоже глазела на телезвезду.
– А кстати, — пробубнил Сатера с полным ртом, — и почему трактир называется «У Кикиморы?»
– Так она и есть Кикимора! — сказал
парень.Сатера даже поперхнулся. Такая обаятельная, даже красивая девушка с русой косой и — кикимора?!
Это, значит, ваше имя? — девушка явно пришлась по вкусу охотнику за редкостями Нет, меня зовут Василисой…
Василисой… — доктор повторил ее имя так, что щеки девушки залились румянцем, хотя она явно была IIC из робких.
Какое-то время доктор молча ел, а брат и сестра следили за каждым его движением. Так болельщики следит за полетом мяча на Уимблдонском турнире.
А зачем он вам нужен? — спросила Василиса, когда доктор отложил ложку.
– Кто?
– Ну, меч этот, вы же о нем все время думаете?
Доктор был ошарашен. Если эта девушка действительно читала все его мысли, то впору было краснеть. Ведь в те моменты, когда он не думал о мече, он думал именно о ней, и воображение заносило доктора, мягко говоря, далековато…
– Меч… — сказал Сатера, чтобы немного собраться. — Меч — это серьезно…
– Если для дурного дела, то лучше сразу забудьте… «От меча и погибнете…» — Василиса была очень серьезна.
– Неужели я произвожу такое впечатление?! — обиделся доктор.
– Да нет, но кто вас знает, — Василиса пожала плечами, — тут многие объявлялись, да мало кто и половину пути осилил.
– Великий князь Александр Невский приказал выбить на нем после Чудского побоища… — доктор замолчал, собираясь с мыслями. — «И было сказано, и было сделано по сказанному; и меч сей кому в руки вложен да не упустиши, а упустиши так и власть упустиши, и страну…» — вот как в летописях записано. Может быть, и наврал в словах, но смысл — точен.
Прокуковала кукушка в резных часах два раза. Глаза у доктора вдруг заслезились и превратились в щелки.
– Вам спать пора, — сказала Василиса, — дорога утро любит…
– А машину… — пробормотал Сатера.
– А на машине там и не проедешь… Вы спите, спите, утро вечера мудренее… — и Василиса легко подхватила обмякшее тело великого авантюриста и даже без помощи брата переложила его на кровать. — Спите… Вань, а машину и правда прибрать нужно, пригодится еще…
Иван кивнул понимающе и вышел из дома. И стихло все, только могучий храп доносился из кровати.
«Богатырь», — подумала девушка и улыбнулась.
Солнца еще было не видно, когда трое всадников на трех красавцах-конях пустились в дальнюю дорогу…
День едут, ночь скачут… Спешатся, поспят немного. Самую малость. Снова утро и снова дорога. Справа река, слева гора, посреди — тропка укромная… Бредут кони, а солнце палит так, что птица ни одна с ветки не сорвется, зверь ленится лапой шевельнуть. Зной как в пустыне какой заморской. Остановятся всадники, пригубят из заветной фляжки колдовского аелья и далее все едут и едут…
– Эх, необъятна все-таки Русь, — умилился доктор Сатера, — вроде бы все уже исходили-изъездили, да как бы не так! Сколько тут простора, а человека здесь и в помине не было!
Ни Василиса, ни брат ее Иван и сказать ничего не успели, как вдруг конь под доктором оступился, заржал, а доктор не удержался в седле и рухнул вниз — на земь да еще глубже. Не иначе как кто-то волчью яму вырыл. Василиса и Иван спешились, к краю подбежали. — Эй, доктору вы целы?
– Цел, тут соломку кто-то подстелил…