Гезат
Шрифт:
Слабое место в обороне я так и не нашел. Точнее, все укрепление было слабым местом, поэтому днем и ночью охраняли его тщательно, причем не только люди, но и собаки. Здесь не было высоких каменных стен, которые порождают чувство защищенности, из-за чего гарнизон расслабляется. Не помог и Бойд, который никогда не был в Новиодуне, поэтому ничего не мог рассказать о нем.
Желанию моему не суждено было сбыться еще и потому, что суессионы сдались. На третий день открылись ворота, которые в сторону каструма. Из них вышли семь стариков без оружия. Все без головных уборов, что в этих местах не принято и, по-видимому, обозначает покорность, в длинных белых рубахах и босые. Последнее здесь в порядке вещей в теплое время года, причем для всех сословий. Судя по собранным в конский хвост седым волосам, это не друиды, которые обожают замысловатые прически, косички. Послы пришли к шатру Гая Юлия Цезаря, пали перед ним на колени и попросили
Командующий армией принял капитуляцию суессионов, тем более, что за них похлопотал Иккий, вождь ремов. Эти два племени считают себя родственными и до вторжения римлян вместе сражались против общих врагов. Поскольку никакие важные решения кельты не принимают без подсказки друидов, видимо, на этот раз ремские служители культа оказались дальновиднее суессионских. Что еще раз указывало на то, что друид друиду рознь. У всех знатных членов племени были взяты в заложники по одному сыну, а у их вождя Гальбы — два. Из поселения выгребли все оружие и загнали купцам, сопровождавшим армию, с условием, что продадут его в южных районах и дальше. Заодно пополнили запасы продовольствия. Всем воинам выдали недельный паек зерна и бобов, причем бесплатно, что считалось верхом расточительства со стороны командующего армией. Умел Гай Юлий Цезарь быть щедрым за чужой счет.
Вслед за суессионами сдались белловаги, самое многочисленное племя в этих краях. В пяти милях от их столицы Братуспантия римскую армию встретила делегация главных людей города и попросила пощады. Мол, это их вожди замутили всё и удрали на противоположный берег пролива Ла-Манш, который римляне называют Британским океаном, а кельты — просто Рукавом, принимая, наверное, за одно из русл большой соленой реки. Видимо, первые страдают гигантоманией, а вторые — микрофилией. Само собой, Гай Юлий Цезарь простил белловагов, опять поддавшись на уговоры Дивитиака. Не было бы здесь эдуйского вождя, кто-нибудь другой уговорил бы проконсула.
Мы соорудили каструм возле Братуспантия, который отличался от Новиодуна только большим размером, и провели в нем восемь дней. За это время белловаги передали нам шестьсот заложников, все оружие, что было в поселении, и припасы на всю армию на неделю. Так что мы опять питались на халяву. Заодно римляне пополнили конницу и вспомогательные войска добровольцами из суессионов и белловагов. Поскольку Дивитиак счел свою миссию выполненной, то отпустил эдуйскую конницу по домам, а в легионах был большой недокомплект турм и всадников в имеющихся. Моя турма тоже была неукомплектованной, но я навербовал недостающих из эдуев, отпущенных Дивитиаком, причем брал ни абы кого, а только по рекомендации своих бойцов и под их поручительство. У меня репутация фартового командира, так что проблем с набором не было. Они были у нашего префекта Авла Фория, который с трудом набрал две неполные турмы и обе приписал к двенадцатому легиону.
Вообще-то, у меня были кандидаты на места в турме — родственники моих бойцов, но пока до них дойдет весть, пока доберутся до нас, пройдет много времени, а перед уходом из-под Братуспантия квестор легиона Гней Тициний проверил нас. Перед концом каждого квартала, когда подходит время выплаты четверти жалованья, которую дай бог получить осенью, а. скорее, зимой, как в прошлом году, он пересчитывает, сколько бойцов в наличии. Делает это очень тщательно, потому что на отсутствующих деньги от государства получит, потому что оставит их в списках, и прикарманит, точнее, присундучик. Такой вот у него приварок. Со всего легиона получается довольно жирный кусок.
Следующими сдались амбины. Только мы подошли к границе их земель, как нас встретила делегация из старших людей. Поскольку племя было сравнительно малочисленным, заложников из него взяли всего пятьдесят человек. Само собой, мы выгребли оружие, по большей части старое или с изъянами, и пополнили запасы продовольствия.
Амбины граничили с нервиями, выставлявшими на войну с нами столько же воинов, как и суессионы. В отличие от последних да и от остальных кельтских племен, нервии вели спартанский образ жизни. Каждый мужчина был в первую очередь воином. Никаких излишеств, украшений и вина. Всё это делает мужчин слабыми. Нервии даже не пускали на свои земли купцов, чтобы те не портили их нравы. Чужеземцы тоже не задерживались у них надолго. Если не уходили сами, то вдруг исчезали бесследно. Просить пощады нервии не захотели. По сведениям от амбинов, они спрятали своих женщин, детей и стариков на труднодоступных островах в болотах и приготовились дать бой.
Римская армия двигалась в обычном порядке, каждый легион со своим обозом. По мере углубления в земли нервиев, участились случаи дезертирства. Сбегали недавно
нанятые кельты из разных племен. Особенно много дезертиров было среди всадников. Видимо, решили, что нервии победят римлян, так что самое время смыться на полученном от последних коне. От двух новых турм, нанятых Авлом Форием, осталось всего несколько человек, которых он рассовал по старым. Из моей турмы никто не сбежал.А зачем убегать от хорошей жизни?! Мы находились на вражеской территории, значит, можно было всё: убивать, насиловать, грабить… С первыми двумя пунктами как-то не срослось, потому что аборигены умело прятались от нас, а вот с третьим вышел полный порядок, если можно так выразиться. Тупо следовать вместе со всей конницей было скучно, поэтому мы каждый день уходили то налево, то направо, наведывались в покинутые деревни нервиев. Худо-бедно, а небольшие запасы прошлогоднего зерна и бобов находили. Кстати, деревни здесь огораживали не так, как соседние племена. Нервии наклоняли два молодых деревца, растущих рядом, накрепко связывали их, благодаря чему те росли не вверх, а вбок. Вдобавок между ними сажали ежевику и другой колючий кустарник, не знаю название. В итоге получалось дешево и зло, не пролезешь, не ободравшись.
Крупно нам повезло, когда после двух ходок налево повернули направо. Я решил проверить, куда уходит тропа, ведущая от деревни в сторону болота. Посчитал логично, что жители вряд ли ходили к болоту так часто, что проторили такую довольно широкую и утоптанную. Оказалось, что перед болотом тропа, обогнув холм, поворачивает на север и уходит вглубь леса. Через пару километров мы выехали на большой луг, на котором паслось стадо коров голов около двухсот под присмотром десятка подростков. Видимо, гнать скотину через болото на острова сочли нерациональным. Во-первых, там будет нечем кормить ее, заморятся косить и доставлять траву; во-вторых, острова наверняка не такие большие, чтобы разместить даже часть стада. Пацаны играли во что-то в дальнем конце, причем так увлеченно, что чуть не попали в плен. Завидев нас, с криками прыснули в лес. Попробуй их поймай! Мы не стали тратить время понапрасну, погнали коров в сторону дороги, по которой двигалась римская армия.
Дальше было по опробованной схеме. Я нашел в колонне префекта Спурия Эбуция Кара, сделал ему предложение, после чего вернулся с его людьми во главе с Титом к стаду, спрятанному в лесу у дороги. Себе мы оставили одного бычка-двухлетка на сегодняшний ужин и на завтрак. Будет новый день, добудем новую пищу. После чего я съездил к префекту с Титом, пересчитавшим стадо, и получил тысячу семьсот денариев. Две с половиной сотни пошли мне и по полтиннику воинам.
Новички-эдуи сильно удивились. Когда они воевали в своей армии, такое стадо пришлось бы разделить на всех. Себе оставили бы только лучшую часть, того же бычка-двухлетка, как и мы. А тут сразу столько денег! За полсотни денариев в эдуйской деревне надо корячиться все лето. При этом обещают еще и жалованье заплатить, во что новички верят с трудом, несмотря на заверения своих земляков, которые служат в турме второй год.
Вечером, когда мы ели вареную молодую говядину, по армии разнесся слух, что нервии в десяти милях, ждут нас на противоположном берегу реки Сабис. Видимо, информация была из серьезного источника, потому что утром двинулись в боевом порядке: впереди скакала вся конница армии, следом шагали шесть старых легионов, потом обоз, а за ним два новых, тринадцатый и четырнадцатый. Я облачился по полной программе, включая кольчужное ожерелье и бармицу, только пока не застегивал последнюю, ехал с открытым лицом. Взял с собой легкую пику. Получилось, что зря тащил сюда длинные тяжелые копья. Оказывается, у нервиев нет конницы, предпочитают сражаться в пешем строю. Наверное, по их мнению, езда на лошади тоже изнеживает, делает мужчин слабыми.
Река Сабис оказалась шириной метров двадцать и глубиной по пояс. Он протекала в ложе между двумя длинными холмами, которые плавно спускались к ней. Склоны, поросшие травой, были длиной метров двести. На вершинах холмов рос лес. На ближнем берегу отряд префекта каструма, который всегда следует впереди армии и подбирает место для следующей ночевки, уже разметил, где будут ров, вал, четверо ворот, форум… На противоположном берегу тусовались несколько групп всадников из пяти-семи человек. Скорее всего, это виромандуи или атребаты — союзники нервиев. Как только мы переправились на противоположный берег, ближние группы удрали в лес, а когда мы вернулись на свой, опять появились на склоне. Пусть играют с ними в прятки те, кому скучно, а моя турма отъехала по холму дальше от дороги, где и осталась поджидать обоз, в котором ехали наши женщины со всем скарбом. То же самое сделали остальные три турмы одиннадцатого легиона. Поскольку префект Авл Форий постоянно тусовался в двенадцатом легионе, я был неофициальным командиром всей конницы одиннадцатого, она следовала за мной без всяких приказов.