Глаз Пернатого Змея

Георгий, который слушал разговор, тесно прижавшись к Альбине, почувствовал, что в голове у него ворочается что-то темное и страшное.

— Простите, что заставляю вас такие неприятные вещи вспоминать… — гнула свое Альбина, — а фамилию их вы не помните?

— Конечно, помню! Мне ведь тогда пришлось целую неделю с начальством военного округа разбираться, отчеты и отписки писать. Коростелевы была их фамилия. Полковник Коростелев с женой и дочерью… Леной ее звали, при жизни хорошенькая такая девчонка была, танцевать любила…

Альбина долго благодарила генерала и пыталась свернуть разговор, но он ей этого не позволил, начал сыпать любезностями и звать всерьез к ним жить.

— Устроим вас тут в лучшем виде, квартиру дадим, а насчет работы и не сомневайтесь, чтобы женщина с вашими способностями работы не нашла! Да вас, Альбиночка, с руками оторвут! Буду ждать… — тут в голосе генерал-майора прозвучала самая настоящая нежность.

Всех этих любезных разговоров Георгий уже не слышал. После того как он узнал, что полковник был в том вертолете не только с женой, но и с дочерью, у него было такое чувство, что его со всего размаху приложили по голове поленом. Или кувалдой. В ушах стоял неумолчный гул, перед глазами была серая пелена.

Альбина повесила трубку и тронула его за руку.

— Коростелевы… — проговорил Георгий вполголоса, — все погибли — отец, мать и дочь Лена. Тогда кто же была моя жена?

Альбина промолчала, что она могла сказать?

Лола вернулась из ресторана злая, как сто чертей. Она вся пропахла едой, причем запахи были очень неаппетитные. А еще говорили, что в этом «Малиновом звоне» приличная кухня! Но как бы там ни было, а персонал там ужасный! Один управляющий чего стоит, козел несчастный. На руке теперь будет синяк.

Лола рассчитывала, что ее компаньон примет ее с распростертыми объятиями, будет квохтать над ней, жалеть и суетиться, но ничего этого не было и в помине. Леня открыл дверь мрачный и недовольный. На улице шел унылый дождь, в квартире было сумрачно, и звери разбрелись кто куда. Попугай сидел в клетке, нахохлившись, как воробей на морозе, Пу И спал у Лолы в подушках, и только Аскольд работал котом, то есть сидел у Лени на коленях и мурлыкал. Впрочем, в данный момент его согнали, потому что Маркиз пошел открывать Лоле дверь. Так что кот имел к Лоле вполне обоснованные претензии.

Маркиз был мрачен, потому что никак не мог придумать, как подобраться к таинственному инвалиду Ветлову.

Что он замешан в этом запутанном деле, не было сомнений. Он был близким другом бизнесмена Андрея Ракитина, он вполне мог знать о существовании мексиканского алмаза. И допустим, что он этот алмаз хотел похитить. А что, очень возможно, элементарная зависть к более удачливому другу. И богатство у него, и женился на мексиканской принцессе, да еще и алмаз какой-то немыслимый взял в приданое! Тут есть от чего кусать локти. Но, судя по последним событиям, алмаз этот украла погибшая жена Бакланова. Она-то тут каким боком?

Когда Леня чего-нибудь не понимал, он сердился.

Лола сразу поняла, что компаньон не в духе, и решила не капризничать и не выяснять отношения — все равно толку не будет. Она наскоро приняла душ и бросила всю одежду в стиральную машину, но все равно казалось, что в воздухе пахнет бараньими котлетами.

«Глюки», — решила Лола и заглянула в комнату к Маркизу. Ее компаньон уныло пялился в компьютер. Ему удалось выяснить только, что Константин Ветлов владеет фирмой под названием «Аванпост». Фирмочка маленькая, и занимается она разнообразными поставками из Испании. Доставляет всего понемногу — испанскую кафельную плитку, оливковое масло, сами оливки и даже костюмы для фламенко. Лене удалось даже раздобыть список сотрудников, который, надо сказать, был недлинный. Никакой Елены Коростелевой два или три года назад там не было и в помине.

— Полный тупик, — пожаловался Леня, — не знаю, как подобраться к этому Ветлову. Шуруп и Шампунь — явно его люди и пытались похитить Бакланову по его приказу. Но как это доказать? Что же все-таки она делала эти восемь лет? Умела женщина заметать следы, это уж точно! Ничего на нее нету, только вот это… — Леня бросил на стол старый снимок, который Лола утащила из испанской школы.

Лола внимательно разглядывала фотографию двух девочек в испанских платьях. У одной волосы были потемнее, и в волосах — большой красный цветок, у другой, блондинки, к волосам был приколот большой желтый бант.

— У меня тоже такое платье было, — проговорила она мечтательно. — Я на втором курсе играла Кармен… и цветок такой же в волосах был, искусственный мак… только после первой репетиции Лизка Караваева его стащила, так что пришлось играть без цветка…

Она выпрямилась и откинула голову, выставила вперед одну ногу и подбоченилась.

— Хороша, — грустно сказал Маркиз, — у любви, как у пташки крылья, и ее нельзя поймать…

Лола машинально перевернула фотографию и повернулась к Лене:

— Смотри-ка, Ленечка, а тут что-то было написано!

— Где? — Маркиз заглянул через ее плечо. — И правда… вот интересно, что?

Он отобрал фотографию у Лолы, подошел к окну.

— Писали карандашом, потом стерли резинкой… ну-ка, ну-ка… посмотрим…

Он включил яркую настольную лампу и посмотрел на обратную сторону фотографии под углом. Отдельные буквы можно было разглядеть, но вся надпись не читалась.

Тогда Маркиз взял твердый карандаш, острым ножом настрогал немного грифельного порошка, насыпал его на фотографию и слегка подул. Излишки черного порошка полетели на пол, а часть осела в углублениях от букв.

— И кто, интересно, будет подметать? — проворчала Лола, глядя на грифельную пыль. — Почему-то мне кажется, что это будете не вы с Аскольдом…

Аскольд, который дремал на диване, услышав свое имя, повел ухом — мол, не вмешивайте меня в свои разборки. Затем он почему-то оживился, втянул носом воздух, при этом ноздри его затрепетали, а глаза засияли изумрудным светом.

— Перришон, может быть, ты подметешь? — Лола оглянулась в поисках попугая.

— Лолка, не вредничай! — перебил ее Маркиз. — Лучше посмотри, что у меня тут получилось!

Лола хотела еще немного покапризничать, но любопытство перевесило. Она неторопливо подошла к Лене и посмотрела на обратную сторону фотографии.

Там крупным полудетским почерком было написано:

«Настька, зараза, уперла мой цветок».

— Точно, как у меня Караваева, — пробормотала Лола. — Ну до чего же все девчонки одинаковые!

— Одинаковые? — переспросил Леня, аккуратно обводя проступившие буквы. — Слушай, в этом что-то есть! Нужно повидать Георгия. Кстати, отдадим ему эту фотографию… На память.