Gnawed Noble

– Их… выбирают? – осторожно поинтересовался Кейр. Эльфийка неожиданно вмешалась, повернув к нему заплаканное лицо:

– Ими просто жертвуют! Первый чародей никогда не отдаст ценного ученика, он… он просто выбирает… кого не жалко! – Слышать ее наполненный эмоциями голос было непривычно: обычно Адайя говорила тихо и осторожно. – Я думала, что раз Истязания позади, то все кончено, я могу просто успокоиться и заниматься исследованиями… а меня просто прогнали из Башни и привезли сюда под конвоем, чтобы я испила скверны! Потом бедняжка Лесса, которая вообще стыдилась того, что магом родилась… теперь Томас… Почему именно мы? – истерически всхлипнула она. – Почему нас сразу не убивают, как только проявится дар? Почему… либо ты умрешь во сне, либо ты умрешь от меча храмовника, либо ты умрешь от скверны… Почему не убить нас сразу, раз никто не спрашивает, хотим ли мы всего этого?!

– Тихо, тихо, - Сайлас прижимал ее к себе, гладя по спине, но эльфийка не унималась:

– Нас разве спрашивают, хотим ли мы лириумное клеймо на лбу? Хотим ли мы соваться в пасть к демону? Хотим ли мы умереть на Посвящении… никого ведь даже не спросили, бедняге Томасу даже не дали попрощаться с друзьями… Никто не узнает, что Лесса и Томас умерли, что я жива… ведь, покинув Башню, ты тоже умираешь…

Ее слова окончательно захлебнулись в рыданиях, и Адайя с плачем уткнулась в грудь амарантайнца. Эремон потрясенно отвел взгляд. Он не все понял из этой отчаянной речи, но ясно было одно: ее и двух других магов просто притащили на Посвящение силой. И отравили скверной здоровых магов, которые явно не были добровольцами.

– Это традиция – брать рекрутов из Круга магов? – спросил юноша. – Или это очередная замечательная идея Командора?

– Он ведь тоже маг, - всхлипнула эльфийка. – Почему он так поступает со своими же? Неужели он не понимает, каково это – постоянно зависеть от чужой милости?

– Ну, многие от чужой милости зависят, - пробормотал Сайлас. – Не только маги.

– Тебя ведь никто силком сюда не тащил! Тебя никто не уводил из родного дома только потому, что в тебе что-то изменилось! И храмовники не следили за каждым твоим…

– Ладно, - амарантайнец продолжал поглаживать ее по спине, - глупость сказал. Извини.

Кейр сочувственно положил руку на плечо Адайе. По сравнению с тем, что пришлось перенести этой маленькой эльфийке, его собственная жизнь (включая даже отравление скверной) казалась весьма неплохой.

– Зря я начал этот разговор, - вздохнул Эремон. – Прости. Мне очень жаль… тебя и всех остальных магов.

Адайя наконец отлипла от Сайласа, достала из кармана платочек и принялась утирать слезы.

– Я сама виновата, - прошептала она. – Мне пора бы уже привыкнуть к этому… и к этим Посвящениям пора привыкнуть… так ведь будет продолжаться, этого не изменить…

– Если только не заставить Командора передумать, - задумчиво произнес Кейр. Амарантайнец сердито покосился на него, но тут же отвлекся на эльфийку, обнявшую его за плечо.

– Спасибо тебе, Сайлас. И тебе, Кейр. Я… пойду вниз. Веланна, должно быть, уже вернулась? – Эремон кивнул. – Хорошо. Я… спасибо вам.

Шмыгнув носом напоследок, она поднялась и ушла. Дождавшись, пока ее шаги стихнут вдали, Сайлас повернулся к другу и вздохнул:

– Надеюсь, у Веланны хватит ума ничего не ляпать. Адайя и так извелась с утра.

– Я и не подозревал, - пробормотал юноша, - что ей довелось пережить такое…

– Ты про что? Про Круг или про этих бедолаг, которые на Посвящении умерли?

– Про них. Это ведь… чудовищно. Они не были заражены скверной, их насильно заставили пройти Посвящение… это же почти убийство!

– Ну, кто ж знал, - пожал плечами амарантайнец. – Жалко их, конечно – но в Серые Стражи добровольно идти особо никто не хочет. Ну, почти никто.

– Вот как? – усмехнулся Эремон. – У нас есть хоть кто-то, кого в орден затащили не силком?

Сайлас обиженно посмотрел на него.

– Я, вообще-то. – Отвернувшись, он хмыкнул: - Хотя в целом ты прав, потому что, кажется, я один такой дурак. Деннена сюда сослали за интрижку с женой местного банна; Веланну и Натаниэля точно силком притащили, Адайю тоже, Огрен… не уверен, но, кажись, его жена из дома выгнала, вот он и пришел сюда от безнадеги. Ну и ты еще.

– То есть ты вступил в орден совершенно добровольно? – удивился Кейр. Такой вариант казался ему почти неприемлемым.

– А что тут такого? – вспыхнул амарантайнец. – Думаешь, сражаться с порождениями тьмы – это позор, и заниматься этим могут только распоследние изгои?

– Нет, но… учитывая, сколь многое ты приносишь в жертву ради этого, вряд ли многие пойдут на такое добровольно. В конце концов, возможная смерть – не самая лучшая перспектива для рекрута.

Сайлас криво улыбнулся.

– Когда у тебя была тысяча и одна возможностей сдохнуть, перестаешь обращать на них внимание. Ладно. Пошли к остальным.

Он привстал было, но Эремон ухватил его за плечо:

– Постой. Может, расскажешь все-таки, как и зачем ты вступил в орден?

– Да там рассказывать нечего. Захотел, пришел, выпил этой бурды из кубка, упал, очнулся Серым Стражем. Все.

– И ты думаешь, что я тебе поверю? – покачал головой Эремон. – Человеку, который зарабатывал целое состояние партиями в карты и был вхож в круг безбедно живших Рыжих Дженни, вдруг захотелось рискнуть своей жизнью и начать сражаться против порождений тьмы? Никак тебе видение было?

Амарантайнец очень внимательно посмотрел на него. В его лице не осталось и намека на извечную веселость. Задумчивый и печальный взгляд темных глаз буравил Кейра, и его обладатель будто пытался понять, стоит ли что-то говорить. На краю сознания Эремона вертелась мысль о том, что после подобного вопроса в детективных романах убийца обычно перерезает горло излишне ретивому сыщику. Или же юноша задал чересчур неудобный в личном плане вопрос, отвечать на который его другу не хотелось…

– Вот знаешь, - прервал его мысли Сайлас, - ненавижу вспоминать о том, что было раньше. Какой жизнью я жил. И эти сраные шутки с видениями ни хрена не смешные.

– Извини. Я не хотел тебя обидеть.

– Само получается, да? – хмыкнул амарантайнец.

– Я просто… слишком уж подозрительно твое молчание. – Наученный горьким опытом, Кейр решил все же сказать правду. – Ты настолько избегаешь рассказов о своем прошлом, что иногда нет-нет, да и возникает мысль, что ты беглый каторжник. Или убийца в розыске. Или вообще какой-нибудь сектант.

Сайлас усмехнулся, но взгляд его веселее не стал.

– И произвожу я страшно подозрительное впечатление, угу. Тут ты прав. Хотя сектанта во мне подозревать – это ты, конечно, загнул. Но вообще… - Он посмотрел на Эремона с печальной улыбкой. – Знаешь, обычно всем наплевать на то, зачем ты здесь. И это охренеть как прекрасно. Никто не лезет к тебе в душу, и ты ни к кому не лезешь. И все при деле. У Дженни так, у Стражей так… кроме тебя, этот идиотский вопрос: «Зачем ты сюда пришел?» мне задал только Командор. Он тоже в добровольцев не верит.