Гнёт ее заботы

Он попытался придать своему голосу убежденности, которой сам не чувствовал, и мысленно проклинал любого Бога, который мог его слышать, за то, что тот сделал предстоящее испытание не только чрезвычайно сложным и опасным, но, возможно, также и бессмысленным.
– Принимай управление, Байрон, - хрипло сказал он.

Байрон без комментариев подчинился, и Кроуфорд расслабился в кровати в Лериче, наблюдая как колонны обращенной к площади стороны Дворца Дожей проносятся справа мимо его зрения. Белые колонны дворца были так близко, что он отчетливо различал ржавые подтеки на нижних завитках Коринфских капителей [439] , и сообразил, что Байрон насколько возможно старался держаться подальше от колонн Грай.

439

Capital - капитель. Венчающая часть колонны, столба или пилястры. Верхняя, орнаментированная часть колонны или пилястра, лежащая на фусте и служащая переходом от него к архитраву. Формы и орнаментация капителей различны в разных архитектурных стилях.

Кроуфорд восстановил ощущения своего тела ровно настолько, чтобы чувствовать руку Джозефины, лежащую в его руке. «Еще один хрупкий симбиоз, - подумал он, - но возможно именно ему суждено сегодня восторжествовать».

В сотне ярдов впереди свет фонарей яркими сухими оранжевыми мазками кисти на усеянном звездами холсте ночного неба выхватывал византийские арки и шпили Базилики святого Марка, и Кроуфорд всеми силами пытался не видеть в арке главного входа разверстую каменную пасть. По широкой мозаичной мостовой [440] прогуливалось множество людей, и некоторые из них носили австрийскую военную форму, но, по крайней мере, никто из этих солдат не конвоировал заключенного, прихватив с собой на прогулку топор.

440

Площадь Сан-Марко (итал. Piazza San Marco), или площадь Святого Марка - главная площадь Венеции. В конце тринадцатого века площадь была вымощена кирпичом «в елочку».

Лица проходивших мимо людей были немного расплывчатыми, и, казалось, переливались разнообразными, часто противоречащими друг другу выражениями, так что было трудно понять, в каком направлении они смотрят.

«Явь, устремившаяся к своим непроявленным корням, - подумал Кроуфорд; - было бы интересно пожить в этом поле неопределенности. Представляю, во что могла бы вылиться, скажем, задача вовремя сварить яйцо всмятку».

Байрон в теле Кроуфорда быстро прошагал мимо Дворца, затем миновал высокие арки западного фасада базилики, поторапливая Джозефину, когда она отставала, и под широким фасадом башенных часов свернул налево, к сужающейся северной оконечности Пьяцетта.

Лицо Кроуфорда на мгновение оказалось обращенным к декоративной архитектуре над циферблатом часов, и он гадал, был ли Байрон столь же обеспокоен видом крылатого каменного льва, взирающего на них с высоты, и еще выше двух бронзовых исполинов, застывших с молотами возле большого колокола.

Едва удостоив взглядом маленькую, утопающую в темноте площадь, Байрон потащил два изнуренных тела к виднеющемуся на севере узкому входу в переулок.

Сам переулок, как заметил Кроуфорд, когда они оказались посреди него, был освещен более ярко, чем оставшаяся позади площадь; льющийся из магазинов свет скрывался в проемах арок на другой стороне, отбрасывая на обветшалые кирпичные стены тени подвешенных колбас и сыров, а огни, зажженные за открытыми окнами верхних этажей, освещали цветочные горшки и балконы, и тонкие занавески, покачивающиеся от дуновений ночного ветерка.

– Дай мне монету, - проскрежетал Байрон голосом Кроуфорда.

Джозефина выудила из сумки монету и вложила ее в руку Кроуфорда, которая поднялась и бросила монету о стену, ловко поймала ее, когда она отскочила обратно, и бросила снова.

Переулок был полон шумных разговоров и смеха, и раздающегося где-то поблизости разогретого вином дружного хора мужских голосов, но звонкое дзынь… дзынь… дзынь монеты, казалось, заглушало все остальные звуки и царило над ними. Прежде чем его тело прошло еще шесть шагов, Кроуфорду начало казаться, что остальные звуки доносились теперь в созвучии с их шагом, задаваемым ритмичным позвякиванием монеты.

Затем каждое соударение монеты со стеной обрело второе позвякивание. Рука Кроуфорда поймала монету, и лицо его обратилось вверх.

На балконе над ним стоял толстый мужчина и бросал монеты о стену. Монеты со звоном ударялись о кирпич, но ни одна из них не падала в переулок, словно они исчезали после удара о стену.

Мужчина посмотрел вниз, очевидно его узнавая.
– Вот теперь они пробудились, - по-итальянски сказал он, и страх заставлял дрожать его намеренно беспечный голос.
– И слепы.

– Нам нужна твоя помощь, Карло, - сказал Байрон.
– Я Байрон, это…

– Я знаю, - прервал его мужчина.
– Я вижу Лицо Байрона за лицом, которое ты носишь, словно одну узорчатую вуаль наброшенную поверх другой. Это недобрая ночь. Он подбросил еще одну монету, канувшую в звонком небытии, а затем крепко стиснул перила балкона обеими руками, словно пытаясь унять их дрожь.
– Какая помощь?

– Мы думаем, что где-то поблизости должно быть место, где все по-прежнему - в этом месте ты бы сказал, что они все еще могут видеть. Нам нужна твоя помощь, чтобы найти его.

– Зачем вам это?

– Если удастся, мы убьем колонны и вампиров - всю эту противоестественную каменную жизнь - или, по крайней мере, снова погрузим их в сон, которому они неподвластны вот уже восемь сотен лет.

– У меня есть жена, - задумчиво сказал Карло.
– И дети.

– Ты об арендной плате? Я куплю тебе имение где-нибудь в Италии.

После затянувшегося молчания - во время которого Кроуфорд в комнате Лериче стонал от нетерпения, представляя, как солдаты выводят на площадь заключенного, и один из них выхватывает нож - Карло кивнул.
– Но только не заговаривай со мной, вообще никак не показывай, что меня знаешь.

– По рукам.

Толстяк повернулся и исчез внутри.

Они обменяли оставшиеся у Джозефины лирына сумку монет и вручили ее Карло, который взял ее и направился по переулку в сторону Пьяцетта; Кроуфорд и Джозефина последовали за ним на расстоянии дюжины футов.

На полпути через площадь в сторону базилики Карло остановился и подбросил монету в воздух. На мгновение она блеснула в свете уличного фонаря, а затем Кроуфорд потерял ее из вида; спустя несколько секунд он услышал металлический дзынь, за которым последовал звук монеты покатившейся направо, в сторону высокой кирпичной башни кампаниллы.

Карло отошел на несколько шагов в том направлении, затем снова выбросил большой палец вверх. В этот раз Кроуфорд так и не увидел монету, и не услышал ничего, кроме голосов и смеха, несущихся из оставшегося за спиной переулка.

Карло повернулся вокруг и пошел в другом направлении, к задней стороне базилики. Отойдя на двенадцать шагов, он подбросил еще одну монету. Байрону удалось удержать на ней взгляд Кроуфорда, однако она приземлилась прямо позади Карло, но в тот миг, когда она ударилась о мостовую, на ее месте оказалось тримонеты, затем две, а затем она просто исчезла.

Карло кивнул и пошел дальше.

Вернув на миг дар речи, Кроуфорд прошептал: - Мымогли бы сделать это сами.

– Пока, могли бы, - спустя мгновение произнес Байрон. Он крепко сжал ладонь Джозефины и направился в том же направлении, что и Карло, никак не показывая, что следует за ним.

Толстяк разгуливал, очевидно, не следуя никакой определенной системе, по мозаичным плиткам, каждая из брошенных им монет улетала в различных направлениях и каждый раз отскакивала от мостовой под невообразимыми углами.