Гнев изгнанника

Победитель получает все, и, как всегда, постарайтесь не погибнуть.

Глава 16

Искатели и хранители

Фи

13 сентября

Найди ключ. Верни его. И укради, если сможешь.

Правила просты, но здесь ничего не бывает просто.

Тьма на Рифе Смерти – это не просто отсутствие света, она живая.

Что-то давит на мою кожу, холодное и неумолимое. Мои пальцы копаются в мокром песке, волны ласкают мои костяшки, а океан разбивается о скалы, издавая постоянный, неумолчный рокот.

Там, где страсти уснули в тиши,

Где шепчет прибой у подножья души.

Это была наша подсказка, а значит, он должен быть где-то здесь. Другого места быть не может. Ну, то есть, конечно, есть и другие тайные места. Риф Смерти и окружающий его лес занимают сотни гектаров земли.

Но есть только одна Бухта Влюбленных. Я знаю это, потому что именно здесь Атлас лишился девственности.

Фу, не нужно было мне это представлять…

— Нашла! — кричу я, отрываясь от своих мыслей. — Святое дерьмо, я его нашла!

В бледном свете луны, пробивающемся сквозь туман, слабо блестит ключ от мэрии. Я прижимаю к груди старинный ключ, как своего первенца.

— Фи, я сейчас тебя расцелую!

— Прошу, не надо, — кричу я в ответ Атласу, который помогал мне копать, что ему явно не нравилось.

Но мы подбросили монетку, и он проиграл. Так что остальным двоим досталось все веселье.

Я встаю с мокрого песка, леггинсы промокли и прилипли к телу. За углом появляется Нора с бейсбольной битой на плече и каплями пота на лбу.

— Я забыла, как это весело, — тяжело выдыхает она, вытирая кровь с губ тыльной стороной ладони, с улыбкой на губах.

— Не так уж и плохо вернуться домой, да? — улыбаюсь я, подходя к ней и вытирая пальцем каплю крови с ее подбородка.

— Могло быть и хуже.

— Нам нужно бежать в лес. Время почти вышло, — говорит Атлас, подходя сзади и махая телефоном перед моим лицом. — Давайте разделимся, как бананы.

— Ты идиот, — тихо смеюсь я, шлепая его по затылку.

Выходя из пещеры, я прячу ключ в лифчике. Туман, поднимающийся с воды, густой и клубящийся, накрывает темный пляж, затрудняя видимость на расстоянии более нескольких метров, не говоря уже об окраине леса.

Отлично, я и так ничего не вижу, потому что утром уронила последнюю пару контактных линз в раковину, мать его. Просто замечательно.

— Черт, твой глаз! — выдыхаю я, когда мы выбегаем на песок и я впервые за час вижу брата.

Рубашка Рейна разорвана в клочья, на его груди полно царапин, на ребрах – розовые синяки. Но хуже всего – рана прямо посередине брови. Она опухла, кровоточит, и кровь стекает по щеке.

— Кто, блять, носит с собой нунчаки? — жалуется он, тяжело дыша.

Я закатываю глаза.

— Наверное, тот же, кто носит кастет.

Я замечаю, как луна отражается от серебристого металла, скрученного вокруг его пальцев, когда мы идем сквозь туман.

— Кто-нибудь еще чувствует, что нас вот-вот затянет в черную дыру? — тихо говорит Нора, ее ботинки глухо стучат по песку.

— На самом деле, черные дыры не могут ничего затягивать. Это скорее связано с тем, что гравитационное притяжение настолько сильное, что даже…

— Я люблю тебя, но сейчас не время для твоих интеллектуальных разговоров, когда ты нервничаешь, — прерывает меня Атлас, глядя назад. — К нам идут отбросы.

Паника и адреналин пронзили мою грудь, и я последовала за его пристальным взглядом на группу людей в нескольких метрах от нас. Их тяжелые шаги стучали по земле, когда они бежали к нам.

— Бегите.

Не знаю, кто это сказал, но это и неважно. Мы бросились к окраине леса, виднеющейся впереди темной линией на фоне серого тумана.

Больше не было смеха, не было шуток.

«Перчатка» не просто так была опасной. Она стала такой, потому что люди начали умирать, и все понимали, что это не просто несчастный случай.

Это нечто более мрачное, жестокое и безжалостное, где стирается грань между игрой и могилой. Где жизнь и смерть танцуют слишком близко, а на кону стоит не просто право на хвастовство.

Жестокая испытательная арена, где старые обиды, гноящиеся под поверхностью на протяжении поколений, находят свой кровавый выход.

Боль в груди быстро усиливается. Мои ботинки с каждым шагом разбрасывают песок, скользящий под ногами, заставляя меня сражаться за каждый шаг.

Бегать – не мое. Кто угодно может ограбить меня даже без оружия, просто угрожая мне небольшой пробежкой.

Когда подошвы моих ботинок касаются твердой земли, мои ноги с облегчением расслабляются, но тут же моя щека начинает щипать, когда ветка дерева царапает мне кожу лица. Я чувствую, как рана начинает кровоточить, но у меня нет времени об этом думать.

Двойная спираль – это наш ориентир, две ели, растущие бок о бок, стволы которых переплетены, как нити ДНК. Я знаю, где они обычно находятся, но сейчас мне трудно разглядеть даже свою руку, находящуюся перед лицом.

Влажный воздух давит на легкие, грудь горит, а обычные острые грани реальности размываются и смягчаются густым, окружающим нас туманом.

Не могу понять, споткнулась я или ветка зацепилась за мою лодыжку, но в любом случае я падаю на влажную землю, коленки с глухим стуком смягчают падение. Оглядываясь вокруг, я никого не вижу.

Ни Норы, ни Рейна, ни Атласа.

Только я.

Я смотрю вверх на бесконечное ночное небо, где безнадежные звезды пытаются пробить кроны деревьев. Но их усилия тщетны. Небо заслоняют сосны Пондерозы, нависающие над головой. Хрупкие ветви с иголками, похожими на рога, тянутся вперед, как костлявые пальцы, готовые схватить меня.

Я кладу руки на колени и опускаю голову. Почти уверена, что мое сердце вот-вот выскочит из груди.

Пронзительный свист разрывает мои барабанные перепонки, воздух от пули скользит по щеке. Лунный свет пробивается сквозь сосны, освещая кору дерева передо мной, с которой теперь стекает капля красной краски.