Год дурака

Мать отвернулась к окну.

— Я не могла позволить ей унижать меня, не хотела выслушивать комментарии о моих неудачах с мужем. Ну а потом… К тому же люди в то время были другие. Вдова вызывала сочувствие, но на брошенную женщину смотрели косо.

— Люди были такие же, как сейчас. Дело не в них. Это ты осуждала себя, ты ценила себя лишь настолько, насколько тебя ценит мужчина. Как будто сама по себе ты ничто. Почему, мама, почему ты не любила, не уважала себя?

— Я себя не любила? — возмутилась она. Даже ноздри раздулись от гнева. — Это Валера не любил и не уважал меня! Он должен был жениться на мне! А не на этой… этой Машке…

— Мама, ты изменяла с ним папе?

Она уставилась в окно с таким интересом, будто там слон гарцевал на канате.

— Понятно. У вас вообще ничего не было.

— Потому что он был слеп.

В беспокойстве я начала нарезать круги по тесной кухне.

— Я вспоминаю бабушку… когда дед был еще жив. Как он ходил по деревне пьяный и позорил ее, возвращался домой за полночь, а она встречала его с ужином и графином водки. А ведь до свадьбы он капли в рот не брал, она сама говорила. Она готова была сделать его пьяницей, чтобы привязать к себе.

— Глупости. Ты ни дня не работала по специальности. Так с чего сейчас начала строить из себя психолога?

— А история с моей прабабкой? Она позволяла прадеду держать в их доме его племянницу, которая на самом деле не была ему племянницей! А моя прапрабабушка? И прапрапрабабушка? На что они были готовы пойти ради мужчины? Да я сама хороша! Год скакала как блоха, все искала жениха! Собрала кретинов со всей округи, и они трепали мне нервы! И в итоге осталась ни с чем! Мама, что мы творим? Мы совсем спятили! Мы не занимаемся собой. Мы перестали видеть себя как мыслящую единицу. Мы существуем, если мы с кем-то! Но в одиночестве… нас почти что нет.

— Женщина должна быть рядом с мужчиной. Про одинокую и счастливую — это все глупые сказочки, придуманные дурнушками и американскими феминистками.

— Мама… ты даже не понимаешь, что я хочу тебе сказать. Женщина должна оставаться собой. Ценить собственную личность. Не терять ее.

Она смотрела на меня возмущенным, лишенным и тени мысли взглядом. У меня поникли плечи.

— Достаточно на сегодня. Мне нужно уехать. Привести голову в порядок.

— А работа?

— Я ушла с работы.

— Когда?

— Вот в эту секунду.

— Это что еще за выверты? Ты думаешь о последствиях? — она схватила меня за руку, но я вырвалась.

— Мама, не трогай меня. Я на тебя очень зла. Наверное, я тебе давно должна была это сказать. Конечно, мы помиримся… но не раньше, чем ты пересмотришь свое отношение ко мне, — я торопливо набросила на себя шубу.

— Куда ты? — крикнула она мне за дверь.

— В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов!

— Нет у тебя никакой тетки!

Кто знает. С моей матерью нельзя быть уверенной…

Пожалуй, насчет Саратова я немного погорячилась. Денег с собой у меня наскребалось только на билет в один конец. Мне, конечно, хотелось сбежать ото всех, но не настолько же радикально. Поэтому, подумав, я решила направиться в деревню с прилипчивым названием Репьевка, где раньше жила моя бабушка. Далеко не Саратов, зато та еще глушь. У бабушки остался там дом. Когда она уже переехала в город, мы иногда ездили в деревню, но последний раз это было лет пятнадцать назад. Наверное, дом обветшал, но вряд ли настолько, что в нем невозможно жить. А ключ? Ладно, пролезу в окно, что уж мне теперь.

Прямой автобус до Репьевки не шел. «Лет пять назад отменили, — объяснила кассирша на автовокзале. — Непопулярный рейс». Пришлось брать билет до Мирного, откуда вроде как можно добраться маршруткой. Ближайший автобус в пять тридцать утра, эх. Возвращаться домой не хотелось. Мать начнет названивать, а Эрик… придушу, если увижу. Или сяду перед ним и начну рыдать, что еще хуже.

Нет, так нельзя. Я не могу просто взять и уехать, без смены белья, без зубной щетки, без зарядника для телефона, наконец, и все потому, что боюсь столкнуться с изменником, живущим по соседству! Я объяснила себе, что это трусливо и вообще неправильно, после чего села на жесткое сиденье и поняла, что до приезда автобуса с места не сдвинусь.

Несколько подозрительных граждан тоже устраивались на ночлег, но были изгнаны полицейским. Он покосился на меня, но я была женщина и трезвая, и меня оставили в покое. Я надеялась, что мне удастся уснуть, но сна не было ни в одном глазу. Таким образом, самый ужасный день в моей жизни продолжился. Я прогоняла мысли об Эрике, но они настойчиво стучались в мою голову. На фоне возвращения его женушки даже история с фальшивым отцом не казалась такой шокирующей. Как он мог! Уверял, что она не интересует его, но стоило ей поманить пальчиком, и… хотя, конечно, она мать его ребенка.

Я категорично решила не плакать, но в горле ощущалась предательская соль. В сердцах я отправила Эрику эсэмэску: «Я бросила Ярослава. И тебя тоже. Не звони мне», сказала себе, что ответ мне безразличен и выключила телефон. Потом включила и начала ждать. Но ответа не было. Он молчал! Я отвергла ради него Ярослава, порвав все струны в моем сердце, а он тем временем слинял втихую к другой бабе! Я снова выключила и включила телефон — вдруг завис? Но ответа не было. Да чтоб твой Роботрон сломался!

К двум ночи меня охватил гнев. Я была так зла, что мне не сиделось на месте. Я вышла наружу и начала ходить по платформе. Мое лицо замерзло и пальцы сводило от холода, но я продолжала метаться, как тигр в клетке. Мобильник пищит! Замирая в тревожном ожидании, я нажала на кнопку… «Друзья всегда рядом, с Вашим мобильным оператором!» — бросилось на меня сообщение, и с диким животным вскриком я зашвырнула телефон в темноту. Он ухнул мимо платформы и беззвучно провалился в снег.

И я вдруг поняла, что осталась совсем одна. Нити порваны. У моего любимого новая старая жена. Деструктор, наверное, безумно счастлив, ведь его мамочка вернулась. Они будут счастливы без меня. Я буду несчастна без них. Словно сюжет страшного сна, но это произошло со мной в действительности. Просто в голове не укладывалось. Как я буду без Эрика? Без его улыбки? Заботы? Любви?

В пять тридцать, опухшая от слез, я села на автобус. За окном висело темное марево, начавшее светлеть только к концу трехчасовой поездки.

В Мирном я расспросила сонных прохожих и услышала, что ходит до Репьевки какая-то маршрутка, но редко, а посему, чтобы не тратить зря время, мне лучше отправиться пешком. Всего-то два часа спокойным шагом — и я на месте. Легко сказать. Решив, что хуже мне уже не будет, я устремилась в путь. На середине дороги повалил мокрый снег, но и без того я уже поняла, что была не права. Сонная и голодная, я быстро растратила силы. Можно предположить, что, доковыляв до деревни, я нашла бабушкин дом и все стало хорошо, но когда мне так везло?