Голому рубашка. Истории о кино и для кино

— Так она наша герлфренд, — повернулся я к окну, увидел Надю и опять сказал Пойо правду.

— Почему наша? — чуть не шепотом спросил Пойо.

— Ну, сначала я с ней был, потом Дмитрий, а теперь мы оба, — объяснил я. — Она русская, хорошая девушка, безотказная. Можем и тебя познакомить, — предложил я, зная, что это может примирить Пойо с нами.

— Ты хочешь меня познакомить с ней? — заорал вдруг Пойо, и как раз в этот момент вернулся Дмитрий. — Это же была моя невеста! Я так ее любил! Я собирался на ней жениться! А вы сделали из нее шлюху! — чуть не рыдая, кричал он. — Так мне и надо! Терем-теремок устроил на свою голову!

Он сел в кресло, закрыл лицо руками и стал что-то причитать на испанском.

Дмитрий показал мне глазами, что, мол, лучше всего сваливать. Мы тихо вышли, забрали свои чемоданы и пошли по улице. На углу нас ждала Надя.

— Что ж ты нам не сказала, что ты — девушка Пойо? — спросил ее Дмитрий.

— Он, оказывается, любит тебя, — сказал я.

— И я его люблю, — чистосердечно сказала нам Надя.

— Тогда беги скорей к нему, — подтолкнул ее Дмитрий. — Ему надо успокоиться.

Надя побежала к Пойо, а мы пошли к остановке автобуса, соображая, где мы теперь будем жить. Решили на ближайшую ночь остановиться в мотеле, а дальше видно будет.

Через два дня мне позвонил Пойо.

— Где живете? — спросил он.

— В «Голден наггете», — сказал я.

— Двое в одном номере?

— Да, — честно ответил я.

— Если хотите — возвращайтесь, — сказал Пойо.

Я прямо обалдел.

— Спасибо, Пойо, ты — настоящий друг! — с душой сказал я.

— Подожди, у меня условия, — сказал Пойо.

— Говори.

— Надю забываете навеки, к ней не подходите и даже не заговариваете, — сказал он. — Обещаете?

— Обещаем! — сказал я.

— Ты и за Дмитрия обещаешь? — уточнил Пойо.

— Он рядом и кивает мне, — сказал я. — Мы оба чувствуем себя виноватыми перед тобой! — опять честно сказал я.

— Я сегодня уезжаю, а ей буду оформлять визу в Перу, и, если даже она заявится в мое отсутствие — держите мужское слово. Обещаете?

— Обещаем! Честное мужское слово! — выкрикнул я по-пионерски.

— Второе условие, — продолжал Пойо. — Дмитрий пусть живет у меня в квартире, платит на 100 долларов больше за массажный стол, впрочем, так он со мной рассчитался за прошлый месяц. И на тех же условиях ты можешь брать «Тойоту» и «Форд» в придачу. А в комнату Дмитрия я поселю Валентина, повара из «Калинки», тоже русский. Согласны?

— Согласны на ура! — сказал я, почти ликуя.

— Тогда завтра с утра можете возвращаться. Да, машины на газон не ставить, помни!

Валентин-повар оказался нормальным парнем, и мы мирно зажили все в терем-теремке. Дмитрий по воскресеньям готовил блины, и Валентин даже попросил записать рецепт их изготовления.

А как-то раз приехал я с работы и вдруг слышу женский голос со стороны комнаты Валентина. Вышел во двор, приблизился, прислушался, точно — Надя! Что делать? За Валентина ведь мы слово не давали. Так что формально нашей вины нет. Но перед Пойо мы будем чувствовать себя виноватыми, если никаких мер не предпримем. Надо хотя бы предупредить Валентина.

Дождался я Дмитрия, и мы совместно приняли такое решение: вызвали на улицу Валентина и рассказали ему все.

— Не могу я ее прогнать, — сказал Валентин. — Не по-мужски это. Девка мне доверилась, она ведь такая простая и наивная. Уже неделю почти мы с ней встречаемся. Я и о женитьбе, честно говоря, стал подумывать. Я такую бабу, может всю жизнь искал.

И тогда мы с Дмитрием решили, что в принципе — это не наше дело. Все, что можно было, мы сделали — предупредили Валентина. А свое слово, данное Пойо, мы держим. И тут я вспомнил художника — запах масляной краски и курева все не выветривался из моей комнаты: почему он так поспешно уехал? Не из-за Нади ли? Дмитрий сказал, что вполне такое могло быть, потому что эта баба — прямо какое-то наваждение.

А недели через две прихожу домой, а во дворе мат-перемат: Валентин с Дмитрием чуть не драться собираются — кричат друг на друга и уже матерные слова пошли. Я вклинился между ними, предложил спокойно разобраться, и тут выяснилось, что с Надей возобновил свои отношения Дмитрий и сегодня Валентин их застукал. Я ни в коем случае не собирался заступаться за Дмитрия, но скандал надо было как-то разрулить и потому я сказал Валентину:

— Мы ведь тебе говорили, что она с нами жила до тебя. И мы с ней не расставались — просто слово дали Пойо, что не притронемся к ней. Вот Дмитрий свое слово нарушил, а я пока держусь. И не мы ведь ее искушаем, а она нас. Кто попадется дома к ее приходу, того и искушает. Какие могут быть претензии? Сегодня ты, а завтра я… Как в песне поется.

Как ни странно, Валентин остыл, махнул рукой и ушел к себе. А я только собирался сделать внушение Дмитрию, как он сам вдруг очень жалобно мне сказал:

— Поскорей бы Пойо сделал Надьке визу, что ли! Прямо хоть съезжай с квартиры, честное слово. Теперь ясно — Николай из-за нее уехал в Нью-Йорк! Это какую силу воли надо иметь, чтобы отказаться от такой бабы?!

По-человечески и по-мужски я его очень даже понимал.

Визу Надя получила недели через две, за это время Валентин и Дмитрий научились делить ее, не обижаясь друг на друга; а я старался приходить домой только ночевать или с какой-нибудь девушкой. На всякий случай, чтоб не пересечься с Надей. Так что свое слово, данное Пойо, я сдержал. Все по-честному.

Март 2011 г.

ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА

У меня долгое время секретаршей была Маша, и при ней я чувствовал себя вполне комфортно, то есть никаких отягчающих мое существование обстоятельств она не вызывала. Она не была навязчивой и в то же время была послушной и исполнительной. А если во время или после работы мы устраивали с ней легкий спонтанный секс-сеанс, то, казалось, через минуту тут же забывали об этом, моментально восстанавливая субординацию, и нашей работе это абсолютно не мешало. Но Маша вышла замуж за араба и уехала в Ливан, а на свое место порекомендовала взять свою родственницу Зинаиду Николаевну, убедив меня, что лучшей секретарши — исполнительной, обязательной, порядочной — мне не найти.

Зинаида Николаевна оказалась вполне взрослой женщиной, почти моей ровесницей, может, немного старше, одетой весьма скромно и строго; волосы у нее были собраны в узел на затылке, и я долго не мог сообразить, кого она мне напоминает, пока вдруг не осенило — учительницу по географии в моей школе, которую мы называли Занзибара.

Зинаида Николаевна в самом деле оказалась очень нужным человеком — она за несколько недель ликвидировала весь бардак, созданный Машей в нашей картотеке, навела там образцовый порядок: договора, по которым наше издательство закончило работу, отделила от тех, которые стояли на очереди; а те, что были на очереди, строго расставила по срокам выпуска. То есть теперь у нас не могло получиться, как не раз случалось с Машей: