Голова бога (Приазовский репортаж)
Шрифт:
А в английском алфавите… В английском алфавите 26 букв, то бишь две чертовых дюжины, для шифра будто бы неудобно. Впрочем, можно было объединить «I» с «J» или «W» с «V». Или, к примеру, заменить «Q» на «KU». Тогда получался алфавит в 25 букв — количество приятное во всех отношениях. Проведя аналогичные вычисления для английского шифра, Аркадий получил число в 300 комбинаций — почти в два раза меньше, чем русском коде. Русская речь несколько обширней английской, но не в два раза все-таки.
Неизвестно, о чем думал переиначивая английский шифр на русский лад, однако же применение русского языка усложняло разгадку шифра.
Если бы посадить
Аркадий потряс головой, прогоняя неуместные мечты.
Стоило бы подумать, о том, что имелось в руках, о русском языке. Сперва подумалось: есть некоторые комбинации, которые в русском языке не встречаются вовсе. Например, твердый и мягкий знак не могут идти рядом…
Или вот, скажем, буква»» употреблялась в полудюжине редких церковных слов, стояла она в конце азбуки. В шифровке же она встречалась трижды: в слогах «Г», «Е» и»Б». Маловероятно, что такое редкое слово использовалось в ключе к шифру, и стало быть, ожидать»» следовало в нижнем правом углу шифровочной таблицы. Тогда буквы, которые шифровали слоги с»» стояли в самой нижней строке и крайнем правом столбце. А буква, находящаяся с»» в паре, находилась где-то в середине таблицы, или в последнем столбце.
Вооружившись этими знаниями, Аркадий стал размышлять: «МГ» шифрует «КО», «ЪО» — «ТЕ», «ОГ» — «EВ». Стало быть «Е», «Г», «О», «В» — стояли в одной строке, «Т» и «Ъ» во второй, а в третей — «К» и «М». Получалось также три с половиной столбца: «Ъ» и «Е», «Г» и «К», «Т», «О» и «М». К половинке столбца следовало отнести одинокую букву «В».
Самыми перспективными виделись первая строка и третий столбец. Аркадий набросал простенькую схему.
Нет, в ней было что-то не так.
В шифротаблице буквы, не вошедшие в ключевую фразу, шли по порядку алфавита. «В», «Г», «Е» — уж слишком напоминали осколок того алфавита, а «О», стоящая с ними в строке, вероятно, относилась уже к ключевой фразе и шла перед ними. Если исходить из этого, строка «Т-Ъ» шла в азбучном порядке, и находилась внизу, а пара «М-К» — в порядке обратном, и принадлежала, стало быть, ключевой фразе.
Аркадий перестроил свой набросок.
Поскольку в обычной азбуке между «Ъ» и «Т» стояло семь букв, следовало предположить, что для того чтоб они оказались в одной строке, потребовалось извлечь для ключа как минимум две буквы.
Бросалось еще в глаза то, что два сообщения заканчивались одной и той же биграммой — «ТХ», хотя по предыдущим символам было ясно, что слова это различные. В русской письменности слово могло оканчиваться на гласную, «Й» или на твердый знак.
Можно было положить с высокой долей вероятности, что в этой «Т» шифрует «Ъ», а «Х» — какую-то букву, кою добавили в строку, дабы довести количество знаков до четного. Косвенным подтверждением этого заключения было то, что биграмма в других местах более не встречалась — то
есть была, скорей всего, искусственной.Однако для того чтоб установить содержание беседы лазутчика с кораблем, этого было по-прежнему мало.
Зато с уверенностью можно было сказать, о чем в посланиях речь не шла. В ней не упоминалось о графе Колокольцеве — во всяком случае, в основной, перехваченной части. Ведь — ОКО-, содержащееся в фамилии, однозначно бы дало известную Аркадию биграмму. С «КО» начиналась фраза, переданная с корабля. Но, вероятно, содержалась она в другом слове, поскольку слог сей не повторялся через положенное количество знаков.
Был исчезающее малый шанс, что генерала в шифре именовали каким-то псевдонимом, или, к примеру, титулом. Но это представлялось маловероятным: ведь деревня, очевидно, важная, называлась явно.
В то же время казалось невероятным, что целый граф и несостоявшийся крымский главнокомандующий не интересовал английскую разведку.
Выходило, что английский агент о генерале не знал… Либо напрямую был с ним связан.
Слишком много «либо»…
Аркадий спрятал свои записи в ящик стола.
День крался к своему закату. Юноша посмотрел на лучи света, что пересекали столешницу, ожидая от них вдохновения. Его не было, так просидел до сумерек, а после — до темноты. Имелись свечи, имелось, на что их купить. Но привычно бережливый Аркадий не стал без надобности кормить огонь. Он лег на свое ложе, и глядел в окно, как летят звезды.
Сон не шел, зато кружили мысли об убитом офицере, об обстоятельствах его гибели.
Покойный говорил, что пистолет пятизарядный, — думал Аркадий. Слышал он сам четыре выстрела. Дважды стрелял сам — в коридоре и уже у выхода. Стало быть, три выстрела сделал штабс-ротмистр, шпион тоже стрелял, но единожды… Однако убил агента ножом. Может, убийц было двое? Тут же воображение дорисовало около тела убитого городничего и полицмейстера.
Да нет, быть такого не может — слишком несуразными получались эти шпионы. Хотя, может быть, они лишь часть шпионской разветвленной сети. Фантазия тут же добавила еще нескольких людей. Скажем, почтмейстер — он установил почтовый ящик, дабы сподручней было слать депеши в Петербург. И, положим, кто-то из купцов — они постоянно в разъездах, много видят, общаются с народом… В голове Аркадия появилась и разрослась целая сеть — сперва общегородская, потом — уездная, затем — губернская…
Юноша тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Еще маменька его, Царстивие ей Небесное, говорила, что Аркаша слишком близко все к сердцу берет, слишком воображение развито. Вещи обычно много проще, нежели то кажется.
В каменоломнях он слышал шаги одного человека, и шаги были неровными. Хромой?
Потом как-то незаметно Аркадий провалился в сон. Снились пещеры, со всех сторон чудились шаги. Пахло порохом.
Чумаки
Шли чумаки из Крыма куда-то на Дон, тянули песню медленную, скрипучую, как их возы, печальную словно волы, которые те возы влекли. Неспеша, шаг за шагом босыми ногами — по дорожной пыли или грязи, по острым камням. Но неуклонно, неотвратимо, как, должно быть, шагает судьба.