Голова с дыркой

– А потом что?
– спросонья Анатолий соображал слабо.

– А потом опять поймают, когда мало-мальски поднаберёмся уму-разуму, - охотно пояснил бродяга.
– Как иначе неучтённые мозги образуются? Откуда у начальства всего полно? От нашего ума...

– Или от безумия...
– пробормотал Анатолий.

– Не хочу, аки грудные младенцы!
– повизгивая, зарыдал прилично одетый мужчина средних лет.

"А этот-то как попал сюда?
– удивился Анатолий.
– Здесь же одни бомжи!"

– Я здесь случайно!
– продолжал визжать мужчина.
– Праздновал с друзьями. Ну... немного перебрал. А очнулся - здесь. Ничего не помню!

– Во-во, - отозвался кто-то из дальнего угла злым голосом, - так тебе и надо! Если нажрался до потери памяти - значит, она тебе не нужна!

– А я бы сейчас нажрался до потери памяти!
– мечтательно проговорил кто-то ещё.
– Чтобы не видеть и не слышать ничего! Чтобы из беспамятства - в беспамятство!

– Туда и тебе и дорога!
– выкрикнул прилично одетый мужчина.
– А мне домой нужно! Меня жена ждёт!

– Ты смотри, жену помнит!
– удивился его сосед.
– А больше ничего?

– Ничего...
– оторопел мужчина.
– И адреса не помню...

– Когда напился - падал?
– сочувственно наклонился к мужчине сосед.

– Н-не помню...
– неуверенно сказал мужчина.

– Падал-падал!
– подхватил язвительный голос из угла.
– Видал я таких! Ползут от крыльца пивнушки, а мозги наружу текут, в пыль... Ну, и зачем они тебе? Отдай на благо родины! А ты себе ещё купишь, раз своего соображения нет!

– Раньше полиции указание давали, - встрял сидящий на полу клетки дедок-бомж, - подбирать всё разлитое и возвращать хозяину.

– С пылью?

– А хоть бы и с пылью! Что тут такого? Ишь, цаца какая: пыль ему мешает! Да у нас, бывало, специально мозги пудрили, чтобы не растекались зазря. А теперь!.. Эх!
– дедок махнул рукой.

Все пустились в воспоминания, заранее покорившись предстоящей участи. Анатолий слушал тот бред, что они несли - с точки зрения нормального земного человека - и ему казалось, что нечто подобное он слышал и на Земле, но там словам придавали какой-то иной оттенок.

Клетка вздрогнула и остановилась. Из-за кромешной тьмы - небо затянуло тучами и звёзды не светили - не виделось практически ничего. Затем отворилась дверь в стене здания, выпустив полосу света. Забегали с факелами стражики - или полицейские?

Раздалась команда. Люди в форме выстроились в две линии, образуя проход, соединяющий дверцу клетки с дверью в здании, звякнули ключи, щёлкнул замок - и арестованных принялись по одному выталкивать из клетки и проволакивать сквозь строй молчаливо выстроившихся охранников.

Некоторые двигались самостоятельно. Остальные не могли отказать себе в удовольствии прокатиться на руках у полиции и специально поджимали ноги. Но если не успевали выпрямиться у порога, то получали ступенькой по коленям: полицейские специально ускорялись, подбегая к двери. Последние охранники нарочно не держали факелов, чтобы ступенька таяла во тьме.

Анатолий шёл сам. Не хватало ещё, чтобы к нему прикасались чужие грязные руки.

Помещение, в котором он очутился, напоминало отстойник аэропорта на одной из захолустных трасс Земли позапрошлого века, который он видел в каком-то фильме. Длинные скамейки вдоль гофрированных металлических стен, густая сетка вместо потолка - они что, за забором находятся, не в помещении? И дверь - дверь в ограде, а не в стене? Из-за темноты ничего не разобрал...

Входящие рассаживались на скамейках. Некоторые, подобно, Анатолию, оглядывались, изучая помещение. Другие сидели неподвижно и безучастно, вжав голову в плечи.

У дальней стены стояли пустые бочки. И... вездесущая "пожарная помпа", как ненавистный символ данной цивилизации, его проклятие. Или, может, благословение? Во всяком случае, основа основ, никак не меньше.

– О, Зуб, ты ли это?
– один из арестованных встретил старого знакомца.
– И тебя замели? А тебя за что? Ты же, вроде, честный продавец на рынке...

– Свои сдали, Перец, - признался Зуб. И здесь, оказывается, клички в ходу?
– Фальшивыми мозгами торговал, из-под полы.

– Фальшивыми мозгами?

– Да. Намешивал немного клейстера, порошка из ореховой скорлупы, того, сего... Шло за милую душу!

– А Штымп на тебя работал?

– Ну?..

– Так это ты, паскуда, мне своё дерьмо через него всучил?
– Перец схватил Зуба за отворот куртки.
– Чтобы я сам в полицию попёрся и на всех настучал, кого знаю?

– Постой... Выходит, ты меня сдал?! Да я тебя!..

– Не я, а мозги твои дурацкие! Я ничего не соображал, как их себе добавил! Думал на новое дело пойти, с Вертунчиком! Ах, ты!..

Ворвались стражики и мигом утихомирили драчунов, привязав к стенным решёткам.

Минуту стояла тишина. И вдруг...

– А-а, волки позорные!
– сорвался со скамейки один из заключё... ареста... задержанных.

Он сорвал с себя головную повязку, упал на каменный пол и принялся биться об него головой, вскрикивая:

– Всё равно пропадать! Пусть никому, никому не достанется!

Все оцепенели, наблюдая, как из дыры в голове жирными струйками, желейными кусками и мелкими каплями вылетают мозги, падают на пол и разбрызгиваются по всей комнате. Одна капля пролетела мимо Анатолия, и он судорожно дёрнул головой, чтобы не попало на губы.

В тусклом освещении Анатолию показалось, что прилипшие к полу и к стенам капли слабо фосфоресцируют. Или то падали отблески от светильников?

После первого же удара упавший разбил себе лоб, и капли крови перемешались с брызгами мозгов.

Он вскрикивал всё тише и тише, бился всё реже и реже - и вскоре на его лице расплылась блаженная улыбка, и он уснул. Струйка крови продолжала бежать из рассечённой головы.

Его никто не стал останавливать и поднимать. Да и кто бы мог это сделать? Заключённые сидели в оцепенении - одни в переносном, другие в буквальном смысле: прикованные к решёткам. А полицейским, видно, не привыкать к подобным эксцессам: они просто пришли со щёткой и совочком, смели отовсюду, где заметили - и сбросили в одну из бочек, вместе с кровью. В неё же - как увидел позже Анатолий - выкачивали и другие мозги.