Головач-3
Шрифт:
– Те пареньки были для тебя не достаточно симпатичными?
Брайс показал ему средний палец.
– Это были женщины, засранец. Ты можешь здесь запнуться о стул и окажешься посреди оргии. Чего вы еще хотите?
Оги был настроен решительно.
– Мы хотим поехать в Бэктаун.
– Да, Брайс, - вмешался Кларк.
– Парочка танцовщиц уже дали нам всю информацию. С их слов, это место - детский сад по сравнению с Бэктауном.
Брайс поморщился.
– Бросьте, там всего лишь петушиные бои, самогон и потасканные шлюхи!
Оги ухмыльнулся.
– Круто! Всегда хотел попробовать какой-нибудь настоящей деревенской "кукурузовки"!
– И у
– Я давно уже не играл в хороший покер.
– Какой тебе еще покер...
Оги пихнул брата.
– Давай, Брайс. Как я уже сказал, мне хочется чего-нибудь грязненького, чего-нибудь совсем другого...
– Петушиных боев?
– сказал Брайс и широко разинул рот.
– Конечно. Все, что угодно, мужик! Все, чего мы не увидим на гребаном Манхэттене. Меня уже тошнит от бейсбола, от коктейльного зала "Мэйфлауэр", и от "Волт" (легендарный нью-йоркский секс-клуб - прим. пер.). Я хочу "движухи".
– Давай попробуем, Брайс, - наклонился к нему Кларк.
– Не понравится - уедем.
Брайс фыркнул. Он знал, что битва проиграна.
– Черт, ладно. Поверить не могу, парни. Мы, богатые профессионалы из Нью-Йорка, с отличием окончившие Гарвард, собираемся смотреть петушиные бои.
– Да!
– радостно воскликнул Оги, и они с Кларком ударили по рукам.
Брайс поднялся на ноги.
– Встретимся снаружи. Я расплачусь и попрощаюсь с...
– Мэри Джулай?
– Очень смешно.
– Брайсу пришлось протискиваться через толпу посетителей. Когда он, наконец, добрался до бара, Сара Мэй ждала от бармена напитки.
– Сара Мэй? Нам нужно уезжать, но мне было очень приятно познакомиться.
Она повернулась с сияющей улыбкой.
– Не забудь про наше...
Он подмигнул.
– Завтра вечером, в десять, - а затем он протянул ей 100-долларовую банкноту.
– Сдачу оставь себе.
Глаза у нее расширились, потом она страстно поцеловала его в губы.
– Большое спасибо, Брайс. Ты понятия не имеешь, как это мне поможет!
– Приятного вечера. Увидимся завтра.
– Он улыбнулся, помахал последний раз, затем направился вдоль бара к выходу. Какая красивая, удивительная женщина,– подумал он, тут же забыв про былое расстройство. Он ощущал себя в каком-то мерцающем тумане.
Но приятные мысли моментально улетучились, когда что-то на барной стойке привлекло его внимание. Он остановился, как вкопанный, и наклонился, чтобы рассмотреть получше.
И тут же нахмурился.
Какого ЧЕРТА?
На деревянной барной стойке был грубо нацарапан ножом рисунок: мужская фигурка, сующая пенис в голову женщине.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
С наступлением полной темноты ощущение недовольства у Брайса лишь усилилось. Он вел машину, в то время как Оги сидел на пассажирском сиденье, а Кларк - на заднем. Оги и Кларк пьянствовали, смеялись над своими похождениями в стрип-клубе и накачивались пивом. Божечки, эти парни все еще считают себя первокурсниками из колледжа,– подумал Брайс, ведя внедорожник по темной лесной дороге. Сквозь корявые ветви деревьев вслед им светила луна.
– Да, Оги, папа бы очень гордился, - продолжал озвучивать свое недовольство Брайс.
– Он потратил целое состояние, отправив нас в Гарвард, сделал нас успешными, предоставив нам возможности, недоступные почти никому другому, и вот где мы: едем в трейлер-парк, смотреть, как деревенщины
Кларк возбужденно поправил:
– Одна шлюха в баре сказала, что у них еще есть собачьи бои!
– О, еще лучше! Вы, парни, продолжаете расти...
– Эй, - усмехнулся Оги, - может, там будет мой приятель Майкл Вик. Блин, у него рука, как гребаная гаубица.
– Но затем он бросил на Брайса жесткий взгляд.
– И позволь сказать тебе кое-что, братец. Да, папа заплатил за Гарвард, но не он сделал нас успешными. Мы сами сделали себя такими, потому что мы умные и целеустремленные, и мы просто лучше, чем застранцы всего мира.
– Спасибо, Фридрих Ницше. Печально, что ты веришь в это.
Оги допил свое пиво.
– Конечно, верю, Брайс, потому что так оно и есть. Все мы. Мы - сливки общества, парни, а все остальные... просто маленькие людишки. И не говори мне, что мы не можем миллиард раз купить и продать этих люнтвилльских сестротрахов.
Язык у Кларка уже немного заплетался. Он никогда особенно не пил.
– Хорошо сказано! Пошли они все на хрен! Мы упорно работаем, поэтому развлекаемся на всю катушку.
– Ладно, - смирился Брайс.
– Если вы, парни, хотите подцепить шлюх, что не так со шлюхами из бара, из которого мы только что уехали? Очень горячие были девочки.
Оги покачал головой в какой-то таинственной задумчивости.
– Да, и они были слишком горячими, понимаешь? Единственная разница между ними и стриптизершами из Нью-Йорка в том, что у этих девочек есть деревенский акцент. Я хочу шлюх, которые бы отличались, мужик. Неряшливых, низкосортных матершинниц с дерьмовыми татуировками.
Брайс не смог удержаться от смеха.
– У тебя есть дерьмовые татуировки, Оги. Значит, ты - низкосортный?
– Что?
– воскликнул Кларк.
– Ты издеваешься? У Оги есть татуировки?
– Покажи ему, Оги, - ухмыляясь, сказал Брайс.
– Покажи ему, почетный выпускник Гарварда.
– Эй, я горжусь своими татуировками, - затем он задрал свою рубашку "Томми Багама", демонстрируя довольно крупное и подробное изображение акулы с широко разинутой пастью, усаженной многочисленными загнутыми зубами.
– Что это за хрень?
– спросил Кларк, щурясь сквозь очки.
– Блин, это же акула! А на что это похоже?
– За каким хреном ты наколол себе на груди акулу?
– Посвящение в мою брокерскую компанию, - объяснил Оги, любуясь работой в зеркало на козырьке.
– У всех биржевых брокеров есть такая. Это, типа, эмблема команды. Знаете "Акулий бассейн" (телешоу для стартаперов - прим. пер.)? Съешь или будешь съеден!
Брайс снова рассмеялся.
– Над чем хохочешь, братец?
– Оги снова повернулся к Кларку.
– Только послушай. В прошлом году Брайс напился в "Эмбере" и хотел наколоть себе сердечко с именем Марси на нем...
– Заткись, Оги!
– ... но я его отговорил.
– Ты, должно быть, чокнутый, раз позволил какому-то "левому" чуваку тыкать себе в тело заправленные чернилами иголки. Тебя в кровь могла попасть какая угодно инфекция. Гепатит, ВИЧ, столбняк, не говоря уже о МРЗС (Метициллинрезистентный золотистый стафилококк - прим. пер.).
– Только добрый доктор способен испортить вечеринку, - сказал Оги.
– Это же просто самовыражение.
Кларк потирал руки.
– Единственный, кому я хочу себя сегодня выразить, это - деревенская проститутка.