Голубя тебе на грудь

– Славно поговорили, - протянул Тайте, когда дверь за мужчиной негромко захлопнулась.
– Мне казалось, вы хотели помочь парню, - вопросительно глянул на старика.

– До сих пор хочу, - вздохнул гавен, подпирая щеку кулаком.
– Другое дело, что я слабо себе представляю, как именно это можно сделать.

Помощник обошел кресло, присел на пол и, вытащив письмо из вскрытого конверта, принялся лениво его проглядывать.

– Лет сорок назад поступок одного из нас был расценен "Мирлой" как нарушение договора, - Уиллард Хайг погрузился в воспоминания.
– Община не захотела его выдавать, рен сказал, что его местонахождение неизвестно. Тогда казнили другого салума, не имевшего к этому делу никакого отношения. Пришли люди, "Именем короля" и все дела, взяли первого попавшегося, провозгласили приговор и зарубили на глазах у всех. Чтоб мы знали свое место. Помнили, что находимся в подчиненном положении и не имеем права не повиноваться, - слепец, присутствовавший при этом событии, задумчиво закусил губу.

– Конечно, мы тогда могли легко их всех перебить, - добавил он спустя весьма продолжительную паузу.
– Ты не представляешь, как мы этого хотели. Тогдашний гавен не позволил. Сказал, что еще не время развязывать новую войну с королем. Что нам ее не выиграть. Что это приведет лишь к еще большему ухудшению нашего положения. И мы позволили им уйти невредимыми.

Тайте Оледа, уже неоднократно слышавший эту историю, рассеянно читал отчет Тависа Давиота, переписанный каллиграфическим подчерком Лаеса Дагена. Старик посидел какое-то время молча, погруженный в свои мысли.

– Кстати, ты заметил?
– окликнул он вдруг помощника.
– С каким интересом Фаер Калле слушал о моих опытах! Выходит, в его душе еще теплится огонек жажды познания. Несмотря ни на что, как бы он с этим не боролся, истинное искусство задевает его за живое.

– Ага, я очень рад за вас, гавен, - отозвался собеседник, перелистывая страницу.

– Ты веришь ему, Тайте?
– слепец снова принялся в задумчивости крутить кончик уса.

– Кому? Рену?
– мужчина оторвал взгляд от текста.
– Не знаю. Смотря, что вы имеете в виду.

– Как ты считаешь, я правильно сделал, что сказал ему о Райноре?

– Ну, да. В противном случае вы бы оказались в очень неудобном положении: вряд ли Найя смолчал бы о вашем с ним разговоре, - помощник снова погрузился в чтение.
– Утаивание правды ничего бы не принесло.

– Я тоже так подумал, - проговорил Уиллард Хайг.
– Ничего бы не принесло, - убрал руку от лица и выпрямился в кресле.
– Ладно, что там за письмо?

***

Саквояжу Триши пришлось потесниться - теперь на той же лошади ехал и Рафферти. Буланый черногривый Лохмач не был рад дополнительному грузу, но его мнением никто не интересовался. Мальчишка вел себя смирно, изо всех сил стараясь не действовать барду на нервы. Тот решил пользоваться ситуацией и поручил ребенку везти лютню, освободив тем самым руки. Парнишка бережно держал музыкальный инструмент, преисполненный гордости за оказанное доверие, даже не догадываясь, что его просто использовали в качестве подставки. Четверо всадников неспешно ехали по дороге, изображая мирных путников, которым нечего бояться, некуда торопиться и не от кого скрываться.

– Ну, кажется, тут недалеко находится Штерзи, - Айрел старательно припоминал свои гастроли по этим местам.
– Если не ошибаюсь, четыре дня пути от Эстоля.

– Хорошо, мне подходит, - согласилась Триша.

– Только мы вас туда не повезем, - продолжал бард.
– Я всё еще надеюсь как можно скорее добраться до Ламара. Делать крюк и уходить гораздо западней этого направления не хочу. Придется тебе терпеть наше общество, пока не встретим городок по дороге.

– Ага, как угодно, - отозвалась девушка, лениво понукая свою мышастую кобылку.

– Какая-нибудь деревня тебя не устроит, как я полагаю?
– деловито уточнил музыкант.

– Нет, не устроит, - зевнула самозванка.

– Тогда, боюсь, наше совместное путешествие несколько затянется, - сокрушенно вздохнул Айрел, качая головой.
– Поблизости здесь больше ничего нет. Насколько я помню, удобней всего будет добраться до...
– музыкант вдруг резко нахмурился и замолчал.
– До Хольда, - закончил он мрачно.

– Что? До Хольда?!
– Триша не поверила своим ушам.

– Ну ты хватил! Наверняка же что-то ближе есть. Кеане, как у тебя с географией?

Мужчина, на ходу прибиравшийся в клетке, складывая все затолканные туда травинки в аккуратную кучку, отстраненно пожал плечами. Листопад, заметив, что его седок занимался посторонними делами, придумал своевольничать, тормозить и отклоняться от маршрута, однако получил по соловому боку сапогом и быстро исправился.

– Считайте, скоро мы въедем в Ифайн, - принялась рассуждать девушка, перебирая ослабшие поводья.
– Если не ошибаюсь, его крупнейший город находится сильно южнее, - самозванка наморщила лоб, вспоминая карту провинции.
– А Хольд так вообще на границе с Гармангахисом. А по пути нам... нам по пути...

– Пожалуй, Гединор, - отозвался Кеане, заканчивая изготовление травяного лежбища для своего питомца.
– Надо уточнить.

Айрел поморщился и отвернулся, досадуя на проснувшуюся у его спутника разговорчивость. Сложно было промолчать, что ли?

– А до него далеко?
– деловито уточнила Триша.

– Понятия не имею. Ни разу прежде не бывал, только на карте видел, - салум, похоже, смирился с необходимостью поддерживать с девушкой общение и перестал ее игнорировать.
– Он должен знать, - указал на барда.

Почувствовал обращенный на него злобный взгляд и с легким недоумением посмотрел на вдруг посуровевшего и напрягшегося спутника. Причину столь странной реакции на свои слова он не понимал.

– Не помню, - буркнул музыкант, замечая, что от него ждали какого-то ответа.
– Давно там не был.

Гединор - единственный город Кендрии, куда он ни разу не приезжал с выступлениями. Риону так и не удалось убедить подопечного перестать глупить и включить его в какой-нибудь свой гастрольный тур - Айрел в этом вопросе был непреклонен. Гединор - город, в котором он родился и вырос, где жили его отец со старшим братом, где находилась могила матери и эта проклятая ткацкая мануфактура. Мужчина не собирался туда возвращаться - слишком болезненные воспоминания были связаны с этим местом.

Кеане о чем-то задумался.

– С детства?
– уточнил он, внимательно наблюдая за спутником.

– Именно, - огрызнулся бард, сожалея, что в свое время рассказал салуму некие обстоятельства своей жизни.
– С детства.

– Тогда на привале уточним маршрут, - оружейник, как ни в чем не бывало, обернулся к Трише.
– Направляемся в Гединор.

Айрел мысленно перебрал все известные ему ругательства, в этот момент искренне желая спутнику исключительно мучительного загробья. Промолчал, сильнее стискивая поводья и стараясь не показывать своего отношения к данной перспективе: не хотел, чтоб девушка что-то заподозрила.

– Или тебе слабо?
– незаметно для остальных прошептал Кеане, проводя Листопада мимо Серого и, не дожидаясь ответа, поскакал дальше, выбиваясь вперед.

Бард скрипнул зубами, с ненавистью глядя в удалявшуюся спину. Проклятый салум! Да чтоб горел он после смерти на костре из костей! Если он догадался, как манипулировать спутником, то теперь наверняка начнет развлекаться и бессовестно этим пользоваться.

Одиннадцать лет назад старая телега скрипела и подпрыгивала на ухабах, уезжая из Гединора: ее хозяин согласился подкинуть двух детей до Хольда - ближайшего города, где находилось отделение гильдии бардов. Ивар был хмур и задумчив, молча прижимал к себе младшего брата, заплаканного, обиженного, преданного, до этого дня считавшего, что у них хорошая и дружная семья, не готового к этому "добейся чего-нибудь сам, а до тех пор не показывайся на глаза". С тех пор Айрел доказывал, что ему "не слабо", что он может, способен, сделает: себе, отцу, всем сомневающимся и просто случайным людям. Это было сильнее его, неконтролируемая потребность, уже много лет во многом определявшая его жизнь. Без нее ему бы никогда не удалось добиться того, чего он достиг. Однако собственная неспособность противиться ей порой раздражала неимоверно.