Гомер
Шрифт:
микенские рудименты наравне с зачатками уже позднейшего классического рабовладения,
то ясно, что ведущий принцип у Гомера – это пограничное положение между первыми
двумя общественно-экономическими формациями, когда патриархальная примитивность
уже осознана, а классовая цивилизация еще не водворилась, периоды же прошлого
развития расцениваются с этой пограничной точки зрения. Впрочем, относительно Микен
тоже нужно сказать, что категорическое мнение о рабовладельческом характере
микенского государства
доказавшего наличие в Микенах большого количества разнообразных категорий рабов и
постепенность перехода от рабского труда к свободному.
Подобная сложность социальных проблем у Гомера заставляет и наших историков
расходиться во многих самых ответственных вопросах. Так, по Я. А. Ленцману,
«От гомеровского рабовладения, каким оно отражено в эпосе, не ведет прямая,
восходящая линия развития к рабовладению архаического и классического времени»
(ВДИ, 1952, № 2, стр. 53). Но Д. П. Каллистов («Древняя Греция», изд. Академии наук
СССР, М., 1956, стр. 80) пишет: «В целом гомеровский век должен быть признан только
начальным этапом в том сложном процессе, который в конечном счете приводит античную
Грецию к развитой системе эксплуатации несвободного труда». С другой стороны, Я. А.
Ленцман (ук. соч., стр. 55) считает ошибкой у буржуазных историков преуменьшать
значение рабства у Гомера и сочувственно цитирует слова другого историка, С. И.
Ковалева: «...рабство, в сущности, уже начинает проникать весь строй гомеровского
общества»: Но Д. П. Каллистов (ук. соч., стр. 81) пишет: «...рабство в гомеровской Греции
еще не [90] достигло большого развития». Да и цитируемый Я. А. Ленцманом С. И.
Ковалев отнюдь не всегда думал так, как это представляет себе Я. А. Ленцман. По крайней
мере, в «Истории древнего мира», 1955, стр. 65 С. И. Ковалев пишет: «Изучая «Илиаду» и
«Одиссею», мы видим, что общественный строй X–IX веков до н. э. оставался
первобытнообщинным. Рабство существовало, но оно еще не получило широкого
распространения». Точно так же Я. А. Ленцман при исчислении количества рабов у
Алкиноя и Одиссея исходит из указываемой у Гомера цифры 50. Но эта цифра – явно
мифологическая: у Приама – 50 сыновей, у Ахилла – 50 кораблей, с 50 человеками на
каждом корабле, у Филоктета – на каждом корабле тоже 50 человек, у Евмея – в каждом
закуте по 50 свиноматок.
Нам кажется, что подобного рода разногласия между историками (эти разногласия
попадаются у них на каждом шагу, несмотря на частую у многих тенденцию
преувеличивать точность исторической науки) возникают вследствие огромной сложности
вопроса, а также вследствие недостаточного учета подвижности гомеровского эпоса,
связанности его со многими столетиями социального развития и вытекающего отсюда
огромного количества в нем пестрейших рудиментов разных времен.
3. Организация власти
а) Цари.7) Перевод греческого слова «басилевс» как «царь» является переводом
чрезвычайно условным, если не прямо ошибочным. Наименование у Гомера – «цари» не
имеет ничего общего с тем употреблением этого термина, с которым мы встречаемся в
истории византийских или московских царей. Только в качестве редчайшего рудимента
былого фараоновского представления о царе мы находим в «Илиаде» (II.203-206) ссылку
Одиссея на абсолютное единовластие, которое понадобилось ему, конечно, только ввиду
стихийного бегства всего войска к кораблям. Власть царей у Гомера заметно
демократизируется. Власть царя наследственна, но при условии выдающихся качеств
претендента. Случаи выборности редки, как это вытекает из речи Телемаха (Од., I.394-
396). Может быть, лучше говорить о гомеровской тенденции к наследственности царской
власти, а не просто о наследовании. А может быть, это и рудимент старых абсолютистских
представлений. У Гомера нет никакого единодержавия: в Аргосе – 3 басилевса, в Элиде –
их 4, а на Схерии при Алкиное – 12 басилевсов (VIII.390 сл.). Уж это одно говорит о
чрезвычайно большой ограниченности царской власти у Гомера. Царь является, строго
говоря, только родовым старейшиной и жрецом, а также весьма несамостоятельным
судьей. Власть его осуществляется главным образом на войне. К этому нужно
присоединить еще и сильнейшую критику царей у Гомера. Таков эпизод с приказом
Агамемнона [91] отправляться войскам на родину. Этот верховный вождь, вообще говоря,
обладает довольно слабой властью. Одиссею приходится во время бегства войска
действовать главным образом силою собственного красноречия и только в крайнем случае
применять дубинку и притом без всяких посредников, а вполне самолично. Такова
знаменитая история с Ферситом (Ил., II.182-278). К этому необходимо присоединить
также и взаимную критику царей, например, между Ахиллом и Агамемноном (Ил., I.101-
305). Таким образом, «первобытная демократия находилась еще в полном расцвете, и из
этого мы должны исходить при суждении о власти и положении как совета, так и
басилевса» ( Энгельс. Происхождение семьи..., стр. 108).
Это не мешает царям жить в роскоши, владеть богатыми земельными наделами с
развитым скотоводством и коневодством. В этом смысле говорит Диомед о своем отце
Тидее (Ил., XIV.121-124), а также Сарпедон Главку об их владениях (XII.310-321). Цари
получают лучшие дары от народа (Ил., I.164-168): этолийцы обещают Мелеагру участок в
50 мер в награду за его помощь, с одной половиной участка под виноградом и с другой