Горицвет. Лесной роман. Часть 1.

Благодаря рулетке кабак Херувимова в свое время из ничем не выдающегося, похожего на все остальные карточные клубы, превратился в настоящий цветущий оазис азарта. К нему относились как к редкому неповторимому саду, выросшему посреди занесенной снегом равнины, а потому побывать у Херувимова было не только увлекательно, но и неимоверно почетно для любого, кому выпадала такая удача. Посещением его заведения гордились не меньше, чем боевой наградой, потому что наряду с развлечением, почетом и внедрением в избранное общество, оно сулило еще и немалые издержки и, по большому счету, для кого-то могло закончиться арестом, тюрьмой, а возможно, и каторгой. Вот почему люди, попадавшие к Херувимову, не могли быть просто случайными знакомыми.

Чтобы пройтись по мягко освещенным, приглушенным коврами и бархатными драпировками залам инского казино, требовались серьезные рекомендации проверенных, испытавших свою надежность годами верного приятельства, и к тому же, финансово весьма почтенных, персон. Личное же знакомство с Херувимовым вообще служило в определенных кругах чем-то вроде помазания, своеобразной благодатной отметины, которая открывала счастливцу двери самых респектабельных домов, банковских контор и правлений крупнейших акционерных компаний. В обществе, собиравшемся у Херувимова, выстроенном в соответствии со строгой иерархией, такие люди находились на самой макушке. Жекки ничего этого, понятно, не знала.

Вот почему ей, впервые оказавшейся в совершенно новой обстановке, среди совершенно неизвестных, во многом загадочных людей, было довольно странно ловить на себе восхищенно-завистливые взгляды и встречать со всех сторон почтительные поклоны незнакомых солидных господ. Она далеко не сразу сообразила, что идти под руку с Грегом, может быть так приятно. Что, находясь рядом с ним, она без всяких усилий попадает в очерченный его значимостью круг всеобщего признания и поддержки. Это было необычное для нее ощущение, радостное и слегка язвящее ее самолюбие.

Между залом для рулетки и двумя большими помещениями, выделенными для карточной игры, разместился хорошо обставленный буфет. Массивная тяжелая стойка из черного дуба, за которой поднимался стеллаж с разнокалиберными бутылками, а перед ней - несколько круглых столов для желающих залить понесенные утраты или отпраздновать выигрыш. Грег неожиданно для Жекки задержался здесь, как будто знал, что у нее пересохло в горле.

– Вам воды или, может быть, выпьете чего-нибудь покрепче?
– спросил он, облокачиваясь о стойку. Буфетчик, белобрысый парень, уже вытягивал шею в ожидании обильного заказа.
– Я бы рекомендовал вам немного вина. Здесь есть чудесное Каберне. Честное слово, дорогая моя Жекки, вам бы это пошло на пользу.

Жекки поняла рекомендацию, как намек на свою слишком заметную беспомощность и сама попросила буфетчика принести ей воды. По губам Грега проползла отвратительная улыбка.

– Да вот еще что, - сказала Жекки, отпив несколько глотков, - Грег, вы меня очень обяжете, если не будете называть "своей дорогой" и, тем более - Жекки. Я считаю, что это звучит слишком фамильярно.

– Но, дорогая моя, - мягко возразил Грег, - я не привык обманывать ни себя, ни тех, с кем рад поддержать знакомство. Более того, я уверен, что и вам было бы неприятно осознавать некую натянутость в моем обращении к вам, а потому вынужден настоять на праве говорить вам именно "моя дорогая". Что касается вашего детского прозвища, то тут я готов уступить. Оно не совсем мне по вкусу. Так что, думаю, у вас не должно остаться претензий, ведь я удовлетворил ваше требование ровно наполовину.

– Мне надо помнить, что вы отпетый барышник. Торговаться с вами у меня нет ни малейшего желания.

– И напрасно, - произнес Грег все с той же обманчивой мягкостью, - боюсь, вам этого не избежать.

"О чем это он?
– подумала Жекки, изобразив непринужденность.
– Надо полагать, подбирается к главному - лесным участкам. Думает, что они у него уже в кармане. Подсчитывает, сколько выручит у казны на перепродаже и до какой степени я окажусь дурой, если не приму сейчас его условия. Все, как предупреждал Федыкин. Да вот только я-то все равно ничего предлагать не стану, какие бы наглые ухмылки он ни строил. Мне бы только досталось немного удачи. Совсем чуть-чуть. И уж тогда я собью с него эту гадкую спесь".

– Впрочем, пока я все еще чувствую себя вашим должником, - будто бы не замечая ее молчания, продолжил Грег.
– Помните, во время нашей первой встречи вы не дали мне погибнуть от жажды?

– Нашли о чем вспомнить, - невесело усмехнулась Жекки.

– Дорогая моя, это воспоминание - одно из немногих, хоть как-то оправдывающих наличие у меня памяти. Подобных им в жизни человека, уж поверьте, наберется едва ли на пять минут повторных переживаний. По-моему, такие воспоминания следует ценить дороже всего на свете. Потому что, право же, этот мир и жизнь вообще слишком скупы на подарки. Так вот, я, если вы помните, - Грег помедлил, окидывая Жекки тяжелым взглядом, - я все еще не расплатился с вами.

У Жекки от этих слов, а еще больше от гнетущей темноты, растекавшейся из его глаз, по спине побежали мурашки. "Уж лучше бы он заговорил прямо о продаже земли. Можно даже подумать, что ему не терпится снова поссориться".

– Послушайте, Грег, - в голосе Жекки запел металл, готовый обернуться раскаленной лавой, - вы прекрасно знаете, что ничего мне не должны. Так же, как надеюсь, признаете, что и я ничего не должна вам. И то, что я сказала... сказала совсем недавно, там, на лестнице... Понимаете, теперешнее наше примирение ничего не меняет. Но и не означает, что я не могу испытывать к вам некоторой благодарности. Вот и все. Давайте же остановимся на этом и перейдем к картам. Рулетка для меня чересчур необычна. Чтобы привыкнуть к ней, потребуется время, а я хочу начать выигрывать как можно скорей. Вы знаете, у меня предчувствие, что я обязательно выиграю.

– В самом деле? Ну, как скажете.
– Грег, послушно взял ее под руку и повел из буфета в зал.
– И все-таки, благодарность, Евгения Павловна, весьма разниться в нашем с вами понимании. Не знаю, как вы, а я от своего отказываться не намерен.

Жекки хотелось сказать, что ей безразличны его намерения, что для нее сейчас нет ничего важнее удачной игры, и что вообще, любые посторонние разговоры со всякими мутными намеками ей наскучили. Но, пришлось ограничиться более умеренным:

– Это ваше священное право, месье Грег. Расскажите лучше, во что здесь играют.

– Пожалуй, - откликнулся он, привычно оглядывая зеленые столы, окруженные игроками.
– Тех денег, что вы наменяли, хватит, чтобы начать вот хоть в этой компании. Игра крупнее идет в соседней комнате. Играют везде в одно и то же - макао, блэкджек, и с недавних пор - в новомодный американский покер. Так что решайте...

– Познакомьте же меня, и присоединимся к ним поскорее. Я знаю блэкджек, ну, правда, совсем немножко. Блэкджек мне подходит. Подскажите, куда мне...

Жекки оборвалась на полуслове, поскольку к ним в эту минуту подошел уже знакомый ей молодцеватый господин, стриженный под бобрик, который вблизи оказался очень напоминающим Грега, хотя был куда ниже ростом, худосочнее и вообще заметно разнился с ним в буквальном смысле. Но сухое сдержанное выражение его умного лица, какая-то строгая выверенность движений и подтянутость выдавали общую им обоим породу.

– Мадам, прошу прощения, - сказал он без обиняков, впрочем, довольно милостиво подарив Жекки приветливым взглядом.
– Но дело, не требующее отлагательства, заставляет меня...

Грег, кажется, понял, что произошло нечто чрезвычайное уже по тому, что его потревожили, когда он был занят с дамой. Отпустив ее локоть, он немедленно отошел со своим знакомым, наскоро извинившись и предложив Жекки понаблюдать за игрой у ближайшего стола. Насильственно отпущенная таким образом на волю, очутившись одна в тихой чужой среде, Жекки впервые болезненно ощутила, как надежно было ей с Грегом.