Город без людей

За угол «Токатлыяна» Шюкран свернула вместе с молодым парнем, который пытался с ней заговорить.

Ее злило, когда к ней на улице приставали лоботрясы, к услугам которых она была готова ежедневно до полуночи в доме мадам Зои на улице Абаноз [79] .

Шюкран остановилась, взмахнула ридикюлем:

— Вот как дам по башке!

Парень попытался улыбнуться. Он явно испугался.

Когда Шюкран входила в заведение мадам Зои на улице Абаноз, 247, с минарета мечети Агаджами выкрикивали полуденный эзан.

79

Абаноз — улица в Стамбуле, где находятся публичные дома.

В большой гостиной публичного дома Сезер и Беки развлекались с двумя студентами университета.

Беки, коллекционировавшая значки, сорвала с груди молодого человека значок, символизирующий истину и правосудие. Юный правовед хватал девушку за груди, выпирающие из-под шелкового корсажа, тискал ее, стараясь предотвратить несправедливую конфискацию. Беки изо всех сил сжимала кулак и отбивалась, повизгивая.

Сезер сидела на коленях у второго студента, с улыбкой наблюдая за этой возней.

Шюкран заглянула в гостиную. «Здесь все в порядке. Нам пока делать нечего...» Она знала, что прием с похищением значка на сто процентов гарантирует успех.

— Где ты была, девушка?

Шюкран обернулась. Перед ней стоял Ремзи-бей с накрашенными губами, напудренный.

— Неужели ты меня ждешь, Ремзи-бей? — улыбнулась она.

Ремзи-бей игриво передернул плечами, как опытная кокотка. Даже Беки завидовала его умению ломаться и кокетничать.

— Нужна ты мне, шлюха! Я жду настоящего парня... — И, бросив взгляд на возню в гостиной, добавил: — Ах, эти мужчины! Ах, эти мужчины! Слава аллаху, что он не создал меня мужчиной!

Шюкран вошла в комнату в противоположном конце коридора. Включила приемник. Начала раздеваться. Зазвучала американская джазовая песенка, которая ей очень нравилась:

Come on here, come on here [80] ...

Упала шелковая блузка, затем юбка на «молнии». Шюкран стояла в одной комбинации.

За дверью раздался пронзительный крик старухи Зои:

— Девушка Мехлика-а-а!.. Кончай там возиться!.. Смотри, Наиль-бей пришел...

80

Подойди, подойди... (англ.).

«Бедные Сезер и Беки! — подумала Шюкран. — Кажется, им помешали».

Из приемника доносилось отрывистое:

Come on here, come on here...

Шюкран вышла в коридор, направилась к гостиной. Наиль-бей сидел один. У Сезер и Беки все сложилось удачно. Они затащили молодых студентов в свои комнаты этажом выше.

Наиль-бей с вожделением впился глазами в белое тело кокотки, еще не потерявшее девичьей прелести.

— Как поживаешь, Шюкран?

В его глазах вспыхивали шальные огоньки, которые как бы говорили: «Я так тебя хочу!.. Если бы не эта взбалмошная Мехлика...»

Шюкран понимающе улыбнулась. Как она поживает? Разумеется, хорошо.

— Ты сегодня свободна, да?

Не каждый же день ей быть занятой. Автомобильному мотору и то дают передышку, когда он перегреется.

— Мотор — совсем другое дело... — сказал Наиль-бей. — Мотор — творение рабов. А твои прелести — дар аллаха. Разве не грех быть незанятой, обладая такой красотой?

Наиль-бей пригладил рукой седые виски, поправил прядь волос, упавшую ему на ухо.

— Что если нам как-нибудь... прокатиться во Флорью... А? Только чтоб Мехлика не знала...

Надо сказать, Мехлики побаивалась даже Шюкран. Стоило Мехлике заметить, что ее кавалер на кого-нибудь засматривается, как она переворачивала вверх тормашками весь публичный дом. Но в будущий вторник... Мехлика ничего не узнает...

Наиль-бей зашептал:

— Ровно в девять... На вокзале Сиркеджи...

Шюкран кокетливо улыбнулась.

— Ты придешь, да? — спросил Наиль-бей.

Шюкран стиснула рукой грудь. Белое упругое тело выпирало из-под пальцев. Наиль-бей, прерывисто дыша, впился в нее глазами.

— Скажи «да»! — продолжал он шептать. — Скорее!.. Кажется, сюда идут. Я буду тебя ждать, да?..

В гостиную вошла Мехлика с двумя юнцами, у которых едва пробивались усики. Молодые люди, робея, направились к креслам у стены. У обоих дрожали колени.

Наиль-бей двинулся к выходу за Мехликой. На пороге он обернулся и подмигнул Шюкран.

Молодая женщина кивнула головой. Решено!.. В будущий вторник... Пусть этот шарлатан, которому она приглянулась, позолотит рожки своей Мехлике.

Шюкран положила ноги на стул. Потянулась. Она получала удовольствие, приводя в возбуждение парней, несмело пяливших на нее глаза.

— Ах вы, желторотые птенцы! — усмехнулась она.

Один из молодых людей наклонился к уху товарища и что-то зашептал.

Шюкран расхохоталась:

— Довольно ломаться! Пошли.

Она поднялась, не чувствуя желания, вялая, как человек, вернувшийся после обеденного перерыва к изнурительной работе. Парень, забыв про товарища, двинулся за ней с покорностью лунатика.

Они вошли в комнату в конце коридора. Приемник тихонько наигрывал. Шюкран бросилась на кровать. Итак, во вторник на вокзале Сиркеджи она встретится со старым распутником Наиль-беем. А вдруг их кто-нибудь увидит?.. Нет, этого не может быть... Не отставать же ей от Мехлики. Потаскуха!.. Надо быть женщиной и уметь привораживать своего хахаля. Или она думает, что сможет до конца жизни пленять своей отвислой грудью бедного старикашку?

Парень стоял посреди комнаты, растерянно глядя на Шюкран.

— Ну, раздевайся! Что там стоишь?

Парень ухмыльнулся. Он и сам знал, что надо раздеваться. Не в костюме же ложиться в постель... Однако как он будет раздеваться?.. Ему еще никогда не приходилось этого делать в присутствии посторонних.

«Дурачок...» — подумала Шюкран.

— Или, может... в первый раз?

Парень опять ухмыльнулся:

— Что ты, дорогая! Какой там в первый раз!..

Его мужское самолюбие было задето. Он быстро сбросил пиджак.

На лицо Шюкран легла печальная тень.