Город, где ничего не случается

*

– Вот мое удостоверение, - Вероника раскрыла перед охранником книжечку.
– Орлова, "Невский телескоп". Я пришла сюда с господином Морским, и...

– Морским, океанским, - забубнил толстяк, явно упиваясь своей хоть и мизерной, но властью и возможностью слегка "попрессовать" "питерскую фифу"; когда еще такая возможность выпадет.
– А вы, мадам, у себя в Питере тоже в учреждения как на базар за картошкой ходите? Э? Пропуск-то ваш покажите! Он у вас где?!

Вероника чуть не ответила ему в рифму, просто чтобы посмотреть, как пузан нальется краской от злости, но сдержалась.

– А нам некому было выписать пропуска, - сказала она.

– На проходной никого не оказалось. Мы ждали пятнадцать минут, потом решили, что пропускная система тут не работает, и прошли по своим делам.

– А должны были стоять и ждать, - злился толстяк, - дежурный тоже человек и тоже может по надобности отойти. И не врите про пятнадцать минут, вахтера всего пять минут не было. Нравится нахальничать и переть всюду без спроса, так и скажите.

– Судя по всему, у вас часы неправильные, - не осталась в долгу Вероника, - или ваш вахтер огурцы молоком запивает. В передней есть видеокамера, она должна была зафиксировать, сколько времени мы ожидали! В течение именно пятнадцати минут.

– Ладно, с вахтером сами разберемся, без вашей тут прессы, - пробурчал охранник, - должен был турникет закрыть, терроризм повсюду, а тут по мэрии шастают посторонние...
– он скользнул взглядом по роскошной Вероникиной груди и крутым бедрам, и мысли его явно приняли совсем другое направление.
– Поднимите руки.

– Что?
– изумилась журналистка.

– Я должен вас проверить. А то крутитесь тут, понимаешь, у кабинета мэра, а может, у вас оружие в карманах или пояс шахида. Ну, живо!

– Не имеете права, - отрезала Ника, - по закону личный обыск должен проводить человек одного пола с обыскиваемым. Позовите сотрудника-женщину, и пусть она меня проверяет!

– Ты, сильно умная!
– охранник сдавил ее плечо до боли, пытаясь заломить руку девушки за спину и дыхнул чесноком ей в лицо, - я тебя сейчас вообще в подсобку заведу и полностью обыщу везде, где хочу и как хочу!

От боли у Вероники потемнело в глазах, а потом вспыхнул гнев. Да как он смеет? Думает все списать на бдительность на посту, а заодно и поразвлечься с "террористкой"? Интересно, многих ли он успел вот так же застращать и "завести в подсобку"?

В удар коленом она вложила всю силу и ярость, и толстяк, багровея и ловя ртом воздух, долго пятился по коридору, тщетно пытаясь сохранить равновесие, но в конце концов завалился на необъятный зад.

– Да я тебя теперь, - засипел он, - за нападение при исполнении... В Мордовию поедешь!

– А фи-фи не хо-хо?
– насмешливо спросила Вероника, переводя дыхание и растирая ноющее от боли плечо. Потом вытащила из кармана свободных джинсов диктофон.
– С этой записью тебя мой адвокат гораздо быстрее в Заполярье на лесосеку отправит. Не на ту напал!

– Какого тут разоряетесь?!
– заорал, выходя из приемной мэра, высокий долговязый мужчина в темно-синем костюме и дорогих очках.
– Вам тут что? Кабак? Конюшня?!

По тому, что он заметно картавил, Вероника узнала Астафьева. "На ловца и зверь бежит". Вот он, режиссер-постановщик большей части событий в Краснопехотском в эти месяцы, атаки на малый бизнес, разорения фермы Кротовых и если не сам "мистер Оним", то уж точно его куратор.

– Да вот, - обернулась она, бросая диктофон обратно в карман, - прихожу сюда, чтобы попасть на прием к Евгению Владимировичу, а меня встречают так, что я еще нигде не видела ничего подобного. Прождала полчаса вахтера, чтобы получить пропуск, потом увидела, что турникет открыт и пошла искать кабинет мэра, и вдруг меня хватают, как магазинную воровку, угрожают и оскорбляют!

Ника выдержала эффектную паузу, посмотрела на поникшего на полу охранника и сверкающего глазами из-под очков Астафьева и добавила:

– Да еще вчера именно ваш курьер пытался вскрыть дверь моего номера в "Монрепо". Ему понадобились деньги для беременной подружки, как он объяснил в полиции. Дисциплина, я как посмотрю, тут не в почете!

– Пошел вон с глаз моих, идиот, - зашипел, задыхаясь от злости, Астафьев, надвигаясь на охранника.
– Уволен, проваливай за расчетом и чтоб глаза мои... А на вахте кто?! Рощин? Опять съе...ся посреди рабочего дня, а вы его покрываете?!

– Но, Павел Никитич... У него дочка в больнице, - замямлил охранник с таким видом, что теперь Веронике стало его жалко.
– Ее вчера оперировали... Он только туда и назад в больницу отбежал, узнать, как ребенок себя чувствует...

– В рабочее время он должен быть на вахте, - сдавленным от ярости голосом процедил Астафьев, - а деточками, вавочками, пеленочками и горшочками заниматься только в нерабочее время. Я говорил об этом, или нет?!
– он зашелся кашлем, кое-как отдышался и заключил:

– Пусть тоже идет за расчетом, когда соизволит явиться! Я предупреждал! Развели бардак! Тьфу!
– он со злостью плюнул прямо на свежевымытый пол.
– Позорите нас перед прессой, рас...
– он сконфуженно покосился на Веронику, - раздолбаи!
– вовремя нашел замену крепкому слову чиновник. А Вероника запоздало напряглась: а что, если толстяк сейчас скажет о включенном диктофоне в ее кармане? Там ведь не только угрозы охранника записаны. Но и услышанная Никой часть СЛИШКОМ конфиденциального разговора в кабинете мэра...

– Павел Никитич, она тут под дверью околачивалась, и у нее...
– подтвердил ее худшие опасения толстяк, но конец его фразы потонул в яростном вопле:

– Ты еще здесь?!! Вон, я сказал! И Рощин тоже пусть катится! Я вам устрою! Туалет на вокзале мыть пойдете!!!

Толстяка словно ветром сдуло. Видно зная, что бывает, когда помощник мэра начинает истошно орать, парень предпочел не искушать судьбу.

– Поразгонять вас всех!
– кипел от гнева Астафьев.
– Не мэрия, а хлев! Как же меня все это уже ...! Извините, барышня. Я понимаю, неприятная ситуация, - он страдальчески закатил глаза.
– Беда с кадрами в глубинке! Толковых работников взять негде, вот и понабирали кого есть! Сами видите!

*

Наконец-то Вероника встретилась с человеком, о котором пока знала только понаслышке. Мэр Краснопехотского, Евгений Владимирович Ионов. И чаще всего она слышала о нем не лучшие отзывы.

Дородный мужчина в дорогом черном костюме не без труда выбрался из тесноватого для его крупного тела кресла, пытаясь загородить могучей спиной от взгляда журналистки бутылку виски и два стакана на столе.

– Вероника Викторовна, рад вас приветствовать и приношу извинения за то, с чем вам пришлось столкнуться за дверью моего кабинета, - он шагнул навстречу девушке, обдав ее густым запахом парфюма и спиртного.
– Не подумайте о нас превратно. Вахтер-головотяп и охранник-идиот больше здесь работать не будут, такие кадры только позорят нас и бросают тень на весь коллектив.