Город и его ненадежные стены

Голос его стал громче. Я же сам едва держался чтобы не заступиться за господина Йоши. Он выглядел вполне хорошо, и уж точно не как идиот!

Что я мог ему ответить? Да все, что угодно, начиная от опровержения его утверждения с приведением множества фактов, до банальной ругани в ответ. Но я не стал ничего этого делать. Я просто промолчал, понимая, что любые слова сейчас будут бесполезны. Датэ, несмотря на всю его сдержанность, сейчас на эмоциях. И его можно в какой-то мере понять. Кто-то другой залез в его передачу. Однако же он и сам в этом отчасти виноват. Нежелание вести передачу с вредным стариком Йоши и попыткой спрятаться от эфира, уйдя на больничный и привела к такому результату. Пусть пожинает собственные плоды. А я просто помолчу.

Датэ смотрел на меня как бык на красную тряпку. Ноздри его раздувались, а глаза сверлили. Но я молчал, как ни в чем не бывало, глядел на него в ответ и улыбался. Это злило Датэ еще больше. В какой-то момент его ладони сжались в кулаки, но ведущий понял, что все может зайти слишком далеко, и потому фыркнув, сухо распрощался. Он порывисто развернулся на каблуках и ушел прочь, напоследок бросив:

— Еще встретимся.

Я понял, что только что заимел себе врага.

Надо будет и про него что-нибудь придумать, чтобы ему девушки стали дарить вкусняшки. Может, он тоже станет чуточку добрее и добавит индивидуальности в свой стиль. Всё же, положа руку на сердце, уверенно заявляю: изменения, произошедшие с Вакедо мне по душе.

Глава 7

— Ничего не понимаю… — пробурчал Вакедо, топчась возле кофе-автомата.

Я проходил мимо, и часть меня буквально заверещала: «проходишь мимо — проходи! Не останавливайся!»

Но жалкий вид Вакедо, который вырядился в этот нелепый костюм, заставлял сердце невольно сжиматься. Начальник повесил нос и выглядел, словно побитый щенок.

— Ничего не понимаю… — снова повторил он.

— Что-то случилось, Вакедо-сама? — спросил я, впрочем, уже зная в чём проблема.

— А это ты, Акиро! — увидев меня, обрадовался тот. — Акиро, ты же мне говорил!

— Что говорил? — тут же принял защитную стойку я.

— Ну про выдержанное вино, про то, что мужественность не скроешь.

— Говорил, — кивнув тихо, подтвердил я, уже начав жалеть о том, что все же остановился.

— Так вот я и не скрывал свою мужественность, — он показал свой наряд. В тоне его голоса слышалась легкая претензия. — Вот, даже немного приукрасил.

— Приукрасили, — кивнул я. — Совсем немного.

— Так почему на меня не обращают внимание? — воздев руки к потолку спросил он, с интонацией достойной Горацио из Гамлета.

Тут даже я удивился, да на него ведь все пялятся!

— Ну как же? — осторожно возразил я. — Обращают! Еще как обращают.

— Да? Обращают как же. Небось, абы кто и обращает, — тоном выражающим тщетность бытия и вселенскую грусть заявил он. Затем, с едва скрываемой грустью добавил: — А вот госпожа Кумико не обратила.

Ах, так вот в чём дело! Вот кто предмет его воздыханий. Очень интересно.

— Ну в следующий раз обратит, — заверил я. — Видимо ей было некогда, дела, работа, сами понимаете.

— Не обратит, — фаталистично ответил он таким грустным тоном, что у меня сжалось сердце.

— Она вам нравится? — прямо спросил я, хотя и сильно рисковал — все-таки он был мой начальник, а я всего лишь маленький рабочий, не имеющий никакого статуса. В Японии дистанцию нужно соблюдать, тем более корпоративную.

Но Вакедо, сгорающий в своей тоске, не обратил на это внимания. На мой вопрос он еще сильней опустил плечи, отвернулся, махнул рукой, показывая, что его дело безнадежное. Мне стало жалко начальника. Все мы когда-то испытывали не разделенную любовь и чувство это колющее и давящее, никому не пожелаешь. Поэтому мне захотелось немного приободрить Вакедо.

— Вакедо-сама, может быть дело вовсе и не в мужественности? — предположил я.

— А в чем же тогда? — отнял руки от лица Вакедо. Он посмотрел на меня как на олицетворение спасительного круга, который по сути был соломинкой. Ну или шестом, отталкивающим подальше от берега.

— Ну-у, — протянул я, думая как бы мягко подвести его к тому, что в такой одежде у него больше шансов угодить в психушку, нежели обратить на себя внимание красотки. — Возможно, вас ценят за вашу отзывчивость и человечность. Ведь красота не только измеряется внешними факторами.

Да уж, исходя из опыта общения с Вакедо, человечность и отзывчивость, абсолютно чужды этому старому диктатору.

Вакедо на минуту задумался, пошевелил губами, словно пробуя слова на вкус. Мне даже показалось на миг, что он сморщился, будто учуяв неприятный запах. Потом вдруг изменившись в лице, просиял.

— Точно! Отзывчивость!

— Ну да, — кивнул я. — Не всегда одежда характеризует человека. Да и не всем порой нравится броские наряды. Мне кажется, Кумико как раз из тех, кто предпочитает все же классический стиль. А еще, мне кажется Кумико из тех людей, кому важней поступки других, нежели его наряд.

Я говорил, как мне казалось, разумные мысли, но видел, что Вакедо не слушает меня. Он словно зацепился за мысль, которая родилась в его голове, и уже не обращал ни на что внимания.

— Вакедо-сама?

— Отзывчивость! — прошептал он таким тоном, словно сказал какое-то мощное заклятие.

«Ну вот почему? — сам себя спросил я. — Почему они все верят мне? В Саранском ТЮЗе все прекрасно понимали где шутка, а где правда. А тут говори все что угодно, а они принимают это за чистую монету! И ведь это я еще даром не пользуюсь! Вот и сейчас одно мое слово начинает что-то менять в голове Вакедо. И чувствует моя селезенка, что все это не к добру»

К гадалке не надо ходить, чтобы понять, что Вакедо что-то задумал.

— Господин…

— Акиро! — с жаром перебил он меня. — Ведь ты и в самом деле прав!

— В чем именно? — осторожно поинтересовался я.

— Скажи мне, с какого момента я стал так популярен среди девушек? — горящими энтузиазмом глазами посмотрел он на меня.

— Ну-у… — вновь протянул я, почесывая затылок. Говорить ему о том, что популярности как таковой и не было вовсе, не хотелось, поэтому я промолчал.

— С того самого момента, когда я помог тебе! — на свой же вопрос ответил Вакедо. — это было нечто новое, открывшее иные грани моей души.

Я напрягся. Именно после этого момента, как мне помнится, все стали судачить что он обезумел.

— Вакедо-сама, ну помогли и помогли. Ничего такого. Забудем об этом.

— Нет, — покачал головой начальник. — В этом вся суть. Я думал о том, что причина в моей внешности и неотразимости. Я ведь и в самом деле еще ничего — хорош собой. Вот и бицепсы есть, — он продемонстрировал тощую ручонку, — и лицом не обделен, подбородок мужественный, взгляд как у орла.