Города в поднебесье

— Здесь слишком шумно и ветрено! — крикнула Лара. — Есть место потише! Пойдём, заодно посмотришь за борт.

Канат, за который я, да и Лара тоже, цепко держался, тянулся от пристройки к бортику, где был привязан к ещё одному канату. Как я понял — это было что-то вроде страховки, чтобы при сильном ветре не улететь вниз с палубы. Проходя мимо бортика, я бросил взгляд вниз и обомлел. Под нами, как волны, скользили бесконечные облака. Много-много облаков — белых, тяжёлых, с серыми тенями. Были облака и выше, но их просто невозможно было разглядеть, потому что ослепительно яркое солнце не позволяло поднять взгляд даже в очках. А ещё выше обзор закрывала ткань аэростата.

Оказывается, мы находились на самой корме корабля. А Лара тянула меня куда-то в центр, где аэростат соединялся с палубой трубой. К гондоле он крепился не только трубой, но и многочисленными канатами — шириной с мою руку, наверно. Прикрывая глаза свободной ладонью, я попытался оценить его размеры, но так и не смог.

Заметив мои старания, Лара засмеялась и крикнула:

— Не старайся, не получится! Там высота почти пятьдесят метров! Шар у нас большой!..

Мы прошли по палубе к той самой трубе, к которой стремилась девушка — и вот там обнаружился довольно уютный навес, дающий возможность смотреть по сторонам через узкие окошки. Ветер здесь дул не так сильно, и казалось, что даже воздух был теплее. Хотя вообще так оно и было. Стоило приблизиться к трубе, как становилось понятно, почему её окружили бортиком за полтора метра от чёрной металлической поверхности — жар от неё шёл просто нестерпимый.

Лара спустила маску и указала на одно из окон.

— Смотри, всё та же буря! — сказала она.

Я посмотрел в указанном направлении и поёжился. Тёмные тяжёлые тучи всё так же кружились в медленном вихре, угрожающе поблёскивая разрядами молний. И вихрь этот был настолько огромным, что с трудом подмечалась даже кривизна его линии.

— Было бы исправное оборудование, и мы бы просто перемахнули через бурю, — призналась Лара. — А так вынуждены лететь в обход…

— Это плохо? — спросил я.

— Для нас привычно… — девушка поджала губы. — А вот тебе — наверно, не очень хорошо. Я боялась, что тебя высадят на Теронике, но всё ещё хуже. Капитан не хочет делать из тебя помощника матроса и не хочет кормить лишний день. Мы будем пытаться проскочить между двумя вихрями — и вот там есть один маленький городок… В общем, завтра тебя там и высадят.

— Почему там плохо? — спросил я.

— Потому что там делать нечего, понимаешь? — Лара покачала головой. — Я сегодня просила капитана доставить тебя до Мариссы — это две недели пути отсюда. Крупная скала, большое поселение… А он ни в какую — мол, самим есть нечего… Я объяснила, что у тебя осталась пневма, а он зарядил цену в сотню единиц.

— Это считается много? — поинтересовался я.

— Это очень много! День полёта пассажира стоит всего полторы единицы. А на таком корыте, как у нас — и одной много… — девушка шмыгнула носом, то ли собираясь заболеть, то ли зареветь.

— Ведь я могу оттуда улететь сам, купив билет? — уточнил я.

— Не сможешь! — ответила девушка. — Я не удивлюсь, если мы вообще будем первым кораблём, пришвартовавшимся там за год. Нечего там делать кораблям… Это сраная дыра! С тем, что у тебя есть — ты не дождёшься попутного транспорта, Фант… Прости…

— Ты не виновата. К тому же, у меня всё ещё есть выбор, — я пожал плечами.

— Нет, кэп просто хочет ограбить тебя внаглую! — совсем расстроившись, девушка топнула ногой. — Нажиться на том, что ты тут ничего не знаешь!..

— Ну я что так в незавидном положении, что так! Деваться всё равно некуда… — я тоже стянул маску и глотнул морозный воздух.

— Нет, наверно… — девушка подошла поближе к трубе. — В общем, этот посёлок, Экори — край света… Рядом есть пара скал с шахтами и фермы с шарками — это такие зверушки. Ни шахты, ни шарки особо никому не нужны…

Останься в Экори.

— Знаешь, а я всё-таки рискну и останусь! — неожиданно сказал я. — Попробую там побарахтаться, а потом свалю…

— Как знаешь, — неожиданно легко согласилась Лара. — Тогда дам тебе совет: сразу ищи работу! Сначала никто тебя взять не согласится. Но ты не отчаивайся! Рано или поздно место должно найтись…

— Хорошо, спасибо!

— И вот ещё: сразу начинай учиться чувствовать пневму! Местные жители пневму стараются не в себе накапливать, а в монетах — понял? — Лара дождалась моего кивка и только тогда продолжила. — И ещё, Фант… Ты, правда, прости…

— Почему ты извиняешься? — удивился я. — Вы же не должны мне помогать!

— Должны, — ответила Лара. — Есть старая традиция, и мы её нарушили… А это нехорошо.

— Всего лишь традиция, — пожал я плечами. — Не вижу ничего страшного в этом.

— Ты просто не понимаешь! — девушка отвернулась, но всё-таки пояснила. — Тут всё не так, как там, в яслях… Совсем не так. Ладно… Хочешь, покажу кое-что?

— Давай, — кивнул я, удивлённый сменой темы.

Лара снова вытащила меня на палубу и потянула к борту, обращённому к буре. Подойдя к самому краю, она указала пальцем на бурлящие облака:

— Смотри! Это мэлоннели! Сегодня заметила их.

Сквозь облака вырвался полупрозрачный шар, мерцающий золотистыми искрами. Он полетел прямо к стене бури, не боясь ни ударов молний, ни страшного ветра, что бушевал там. Подхваченный потоками воздуха, он закружился, рассыпая вокруг золотые искры, весь засиял — и внезапно исчез в пелене облаков. А неподалёку от нас вынырнули ещё сразу три таких же шара — и вслед за собратом устремились к буре.

— Красиво, да? — Лара смотрела на шары. — Жаль, что капитан не принял тебя в команду… Я вижу, как тебе нравится здесь, на высоте.

— Нравится, — кивнул я. — Может, я когда-нибудь буду летать…

Ещё один шар вынырнул из туч и помчался к буре. Я проводил его взглядом и взглянул на Лару. Девушка всё смотрела и смотрела на странное создание, а потом глянула на меня и махнула рукой в сторону кормы.

— Пойдём! Вон уже первые матросы появились! Не будем им мешать…

Я видел, что она хочет ещё что-то сказать, но просто не находит в себе сил решиться. И ещё я понял, что даже если спрошу — Лара всё равно не ответит. И не потому что она такой человек, нет — просто ей что-то мешает это сделать.

Весь день я просидел в каюте и выходил только поесть, когда дежурный начинал бить по обрезку бронзовой трубки — да, это была она, а вовсе не гонг. А вечером гондола начала трястись. Как объяснили за ужином матросы — мы идём между двух бурь, и это нам ещё повезло. Сразу после ужина я вернулся в каюту и уснул, а разбудил меня уже Унго.

— Вставай, паря! Сейчас будем швартоваться! — сказал он, стараясь удержаться на ногах.

Нас так немилосердно трясло, что ходить и вправду становилось тяжело. Даже для такого опытного воздухоплавателя, как Унго.