Гость из будущего. Том 2

— Доброго дня, — поздоровался я, войдя в кабинет на третьем этаже, на дверь которого была повешена временная табличка «Тайны следствия».

— Здравствуй, — прозвучал немного скрипучий голос 47-летней Раисы Кондратовны Изаксон, одетой в белый медицинский халат.

Обстановка монтажной комнаты по-большому счёту ничем не отличалась от того кабинета, где я сотворил свою первую короткометражку. Основное место здесь занимал звукомонтажный стол, ближе к окну стоял стол для перемотки плёнки, в дополнение к основному оборудованию здесь имелись шкафы, стулья, пару кресел, банкетка и ещё один старенький и обшарпанный стол для разной бумажной отчётности, на котором неизменно пили чай, кофе и резали бутерброды. А на входе в помещение висело асбестовое одеяло, служившее защитой от бдительной пожарной охраны. Ведь по инструкции в монтажном кабинете курить было нельзя, пить нельзя, электрочайник включать также крайне не рекомендовалось.

— Так это ты — Феллини? — усмехнулась Раиса Кондратовна, которая внешне чем-то напоминала двоюродную сестру старухи Шапокляк.

— Нет, Феллини сейчас работает в солнечной Италии, где много красивых и обнажённых женщин, — пробурчал я. — А я его незаконнорожденный сын. График работы у нас с вами, Раиса Кондратовна, будет такой: днём деньги, вечером стулья, то есть днём вы вырезаете из рабочего материала самые вкусные куски, а вечером мы их вместе склеиваем.

— А деньги? — хохотнула женщина.

— Деньгами не обижу, премию за переработку оплачу из своего кармана, — я прошёлся по кабинету и присел на банкетку, где в принципе можно было и подремать, если под ноги подставить табурет. — И вот ещё что, с оригинальной плёнки печатаем одну неприкасаемую копию и остальные копии делаем только с неё. Не хочу, чтобы оригинал ухайдакали во время нескольких копировальных операций.

— А не слишком ли ты деловой для своего нежного возраста? — Раиса Кондратовна вынула из кармана белого халата пачку дешёвых сигарет «Прима» и, пренебрегая правилами пожарной безопасности, с вызовом закурила. — Я между прочим уже смонтировала шесть полнометражных картин: «Улица полна неожиданностей», «Пиковая дама», «Повесть о молодожёнах». Ты вообще в монтаже хоть что-то понимаешь?

«Эх, если бы не эта убогая плёночная халабуда, то я бы показал, что такое настоящие монтажные склейки, — грустно подумалось мне. — Компьютер бы сюда с соответствующими программами, то я бы и без посторонней помощи сделал всё от и до в лучшем виде. Но времена не выбирают, в них живут и поживают».

— Кое-какие понятия имеются, — улыбнулся я, затем встал с банкетки и вытащил из кармана пиджака небольшой презент в виде шоколада «Алёнка». — Вот — шоколадка, какая ни есть, а всё-таки закуска. Поработайте пока со вчерашними плёночками, попозже принесут ещё несколько сегодняшних коробок, а завтра вечером сядем за монтажный стол. Лады?

— Ну, деловой, — хмыкнула женщина, выпустив клуб сигаретного дыма изо рта. — Жалко тех девок, которым ты мозги запудришь. Я же тебя насквозь вижу.

— Жалко, Раиса Кондратовна, у пчёлки в попке, а насквозь видит только рентген, — ещё раз улыбнулся я перед тем, как попрощаться.

* * *

Второй эпизод детектива «Тайны следствия» по сценарию начинался у меня со сцены, где оперативники Ларин, Казанцев и Волков с другими сотрудниками милиции занимались рукопашным боем. Для съёмки эпизода подъехал и бригадир каскадёров Александр Масальский с тремя своими дзюдоистами. Александр Самойлович где-то достал чёрное кимоно и перед репетицией расхаживал по площадке с видом обладателя чёрного пояса по всевозможным единоборствам в Мире. «Для инструктора по рукопашке годится, самое то», — улыбнулся я и скомандовал:

— Стройся!

— В каком смысле? — опешил Масальский.

— В том смысле, что по росту, сейчас будем делать комплекс моих упражнений, — сказал я, снимая с себя рубашку и закатывая до колена брюки.

— Зачем? Я уже всё для этой сцены придумал, — махнул рукой Александр Самойлович.

— Похвально, но сначала сделаем мои задумки, а затем ваши, — кивнул я и обратился к главному оператору, — Давыдыч, сейчас мы будем бегать и прыгать, поищи ракурсы поинтересней, чем съёмка с тележки.

— Ты, Феллини, за меня не волнуйся, — буркнул Дмитрий Месхиев, давая последние указания бригаде осветителей.

Я окинул взглядом построившийся как на уроке физкультуры передо мной отряд из актёров и каскадёров и про себя в очередной раз рассмеялся. Потому что по росту сначала шли высокие актёры: Стеблов, Пороховщиков и Видов, а дальше исключительно дублёры-дзюдоисты, которые все как на подбор были крепкие и коренастые. «Ничего, мелочи жизни, на общих планах, когда камера снимает снизу, рост плохо считывается», — подумал я и крикнул:

— Построились в два ряда, три метра дистанция между собой. Александр Самойлович, а вы встаньте рядом. Ваш герой в кадре — это инструктор рукопашного боя.

Я дождался пока актёры и каскадёры разберутся, а Александр Масальский, который впервые в жизни видел, чтобы режиссёр указывал, как ему тренироваться и тренировать, пристроился с правого бока.

— Встали в стойку: левая нога чуть впереди, правая чуть сзади, правый кулак прикрывает челюсть, левая рука выставлена вперёд. Стойка стандартная боксёрская. А теперь пошла первая комбинация: правый прямой, левый прямой, снова правый прямой, а затем акцентированный удар правой ногой в область солнечного сплетения. И снова встали в стойку.

Я несколько раз показал комбинацию медленно и потребовал, чтобы её повторили без моей помощи. Всё это было элементарно, но актёры в училищах изучали только сценическое фехтование, а дзюдоисты привыкли работать совсем в другой манере и с другой кинематикой движений. Ведь задача дзюдоиста провести бросок и вывести противника на болевой приём. А рукопашный бой, хоть и подразумевает болевые приёмы, но в реальной боевой обстановке, когда под ногами нет ровного защитного покрытия, бороться, как правило, просто негде. Совершая бросок своего противника, ты рискуешь упасть сам и удариться головой о кирпич, камень или бетонную стенку. А когда таких противников несколько, то ввязываться в борьбу вообще противопоказано, ведь пока ты ломаешь одного, остальные тебя элементарно забьют насмерть.

— Да что это за клоунада?! — вдруг возмутился один из подопечных Александра Масальского. — Это цирк какой-то! Да над нами все пацаны ржать будут.

— Значит, товарищ каскадёр, это цирк? — тяжело вздохнул я, так как мне снова приходилось доказывать свою правоту кулаками. — Допустим. Тогда предлагаю небольшой дружеский поединок на звание клоуна Карандаша. Товарищи, освободите татами.

— Коля, ты смотри не очень-то, — пробурчал Масальский, прикрыв рот рукой, чтобы я не видел довольную улыбку бригадира наших каскадёров.

— Да я аккуратно, Александр Самойлович, — хмыкнул паренёк, который был примерно моих габаритов: рост — 175, вес около 70 кг.

«Я тоже постараюсь аккуратно, — подумал я, встав в привычную боксёрскую стойку напротив парня. — Наверняка сейчас попытается пройти в ноги и провести болевой, чтобы вышло не только аккуратно, но и больно».

— Бокс! — скомандовал я и начал медленно кружить по воображаемому рингу, вынуждая своего противника тоже постоянно перемещаться, а не стоять столбом и ловить момент для своего рывка в ноги.