Гость из будущего. Том 3

— Молодцы, — кивнул я.

— Тогда гони двести рублей, — Генка развёл руки в стороны. — Железо нынче дорого. Да ещё парням надо из мебельного цеха три бутылки коньяка поставить за оперативность.

Я молча порылся во внутреннем кармане пиджака и выудил несколько 25-рублёвок. Деньги на мой эксперимент улетали с неимоверной скоростью. Не зря Нонна решила какое-то время погостить у родителей, где, пребывая в спасительном неведении, можно было поберечь нервную систему. Между прочим, в Голливуде опытные люди говорили так: «Никогда не снимай кино на свои финансовые средства. Плохая примета. Прогоришь».

«Может быть и я поспешил? — вдруг подумалось мне. — Хотя, когда рисковать, как не сейчас! Появился уникальный шанс достучаться до Леонида Брежнева. А деньги я потом концертами по городам Сибири и Дальнего востока наработаю с „дочерью“ Лидии Руслановой и с „сыновьями“ лейтенанта Шмидта».

— Значит, дорогой мой друг Геннадий, слушай меня сейчас очень внимательно, — пробормотал я, протянув ему 200 рэ. — Сегодня пришла киноплёнка «Кодак». Поэтому завтра снимаем с разных ракурсов полёт «Сокола тысячелетия». С оператором я договорюсь. А вы с Юрием Ивановичем сделаете простенькую 30-сантиметровую копию «Сокола» для общих планов. И нарисуете звёздное небо на деревоплите размером 2 на 4 метра.

— И когда это мы успеем-то? — обиделся на меня друг.

— Завтра утром и успеете, — отмахнулся я. — Вечером или ночью — съёмка. А в среду в цехе комбинированных съёмок полёт нашего «Сокола» и звёздное небо объединим в единое целое, и смонтируем лучшие куски. И уже в четверг на моих руках будет 7-минутный рекламный ролик.

— А что у нас случится в четверг? — усмехнулся Генка. — Конец света, ха-ха?

— В четверг, имея в своём распоряжении детектив и рекламный полёт «Сокола», я поеду в столицу нашей Родины город-герой Москву, — прорычал я. — Кстати, — вдруг осенило меня, — нужно же ещё кое-что подготовить.

На этих словах я подмигнул ошарашенному Генке Петрову, сунул ему в руки ключи от кабинета и пулей вылетел в коридор.

* * *

Дядя Йося Шурухт, к которому я с киностудии помчался на метро, после нашего гастрольного тура немного загрустил. И причиной душевных переживаний Иосифа Фёдоровича были не финансовые показатели концертов. Все творческие встречи, слава Богу, прошли с хорошими аншлагами. А грусть его вытекала прямиком из последнего концерта в Кронштадте, куда дражайшая супруга, тётя Сима, прикатила без предупреждения.

И когда мы на сцене принимали цветы и овации публики, она случайно заглянула в гримёрку, в которой дядя Йося целовал порочные губы гримёрши Лидии Сергеевны. Что случилось дальше, лично я знал только с чужих слов. Поговаривали, что тётя Сима помойной тряпкой залепила своему супругу точно между глаз. А в Лидию Сергеевну, предварительно обозвав гримёршу словом на букву «шэ», запустила это самое помойное ведро.

Но самое веселье началось тогда, когда тётя Сима выставили дядю Йосю с одним чемоданом из их общей отдельной и благоустроенной жилплощади, потому что он вдруг осознал, что не готов жить с Лидией Сергеевной в крохотной комнатушке огромной коммунальной квартиры на окраине Ленинграда. И на следующий день началась осада гордой и обиженной до самой глубины души супруги.

Сначала мы под окнами пели серенады. Точнее говоря, я пел, а он выл о том, что это была непростительная ошибка, поэтому пора бы его и простить. Затем была попытка одну ночь поспать под дверью собственной квартиры, которую по требованию участкового пришлось досрочно прекратить. И на третьи сутки, я со своим дальним родственником мелом на асфальте под окнами дома написал: «Сима, я тебя люблю». К сожалению последние две буквы любовного признания безжалостно стёр злой дворник. Однако утром тётя Сима сама приехала на киностудию и своего непутёвого мужа в последний раз простила. Но к этому моменту что-то внутри дяди Йоси надорвалось, пропал задор и вера в человечество.

— Кто? — недовольно прошипел он из-за дверей квартиры, когда теперь уже я приехал просить помощи и поддержки.

«Глазок же имеется, что ты спрашиваешь?» — подумал я и на весь подъезд громко гаркнул:

— Дед в пальто! Предъявите документы! Дом окружён! Сопротивление бесполезно!

— Слушай, племяш, приезжай завтра, — забубнил дядя Йося, приоткрыв дверь и посмотрев по сторонам.

— Некогда завтра, — проворчал я. — И послезавтра тоже. Дело пахнет керосином, открывай.

— Даже так? — пролепетал мой дальний родственник и впустил в прихожую, затем немного помялся и, кивнув головой, добавил, — мы с Симой пока не разговариваем. Пошли на кухню.

«Да хоть в уборную», — буркнул я про себя, но прежде чем вываливать на голову дяди Йоси животрепещущие проблемы, чинно, благородно и степенно выпил две кружки чая и налил себе третью. Мне захотелось своего дальнего родственничка довести до кондиции, потомить неведением и помучить многозначительными загадочными взглядами.

— Хватит, пить, — наконец прошипел дядя Йося. — Говори, зачем пришёл и до свидания.

— Срок нам с тобой светит, товарищ Шурухт, — тяжело вздохнул я и, встав из-за стола, подошёл к окну и посмотрел во двор, где на асфальте виднелись последние сохранившиеся буквы нашего хулиганского любовного послания: «я тебя л».

— За что? Прости меня Господи, — усмехнулся дядя Йося.

— В следующий понедельник на худсовет в Госкино принимать наш детектив приедет товарищ Суслов, — проворчал я. — Тебе и мне грозит пропаганда антисоветского образа жизни. Мне как режиссёру, тебе как директору картины. Но выход есть, — шепнул я и с большим удовлетворением заметил, что глаза дяди Йоси оживились, испугано забегали, и ему снова захотелось жить, зарабатывать деньги и много чего ещё.

— И какой у нас имеется выход? — проплетал он.

— Нужно чтобы ты совершил акт самосожжения, — произнёс я равнодушным голосом. — Как приедем в Москву, выйдешь на площадь трёх вокзалов, окатишь себя керосином, а остальное всё сделает случайная искра огня. А из искры возгорится пламя. Да, шучу я! Шучу! — заржал я, видя перекошенное от страха лицо дяди Йоси.

— Юмор у тебя, как у покойника, — перекрестился мой дальний родственник. — Однако ситуация не из приятных. Посадить не посадят, а вот уволить могут. Есть какие-то нормальные идеи?

— Ес, оф кос, — кивнул я. — В пятницу в АПН будет праздник посвящённый началу нового учебного года. И организатором его является дочь товарища Брежнева Галина Леонидовна. Она в этом агентстве как бы работает редактором, когда у нее, конечно, есть на это желание. Поэтому собирай музыкантов, будем записывать целую танцевальную программу для сотрудников АПН и для Галины Брежневой.

— Хочешь показать наш фильм дорогому товарищу Леониду Ильичу? Секретарю ЦК КПСС? — допетрил дядя Йося.

— Другого выхода просто не вижу, — пожал я плечами. — Вот такая «ша-ла-ла-ла».