Гость из будущего. Том 3

* * *

В послевоенное время общежития ВГИКа были разбросаны по нескольким адресам. Институт снимал комнаты в Мамонтовке, несколько этажей в бывшем женском монастыре на Зачатьевской и имел двухэтажный дом на Лосиноостровской. Жили тогда студенты бедно, но весело. Позже многие эпизоды того послевоенного быта вошли в фильм Петра Тодоровского «Какая чудная игра». Было дело и вместо торта подкладывали кирпич. И актёр Николай Рыбников прятался в шкафу и, эмитируя радиопередачу, объявлял радостным студентам, что идя навстречу пожеланиям трудящихся, правительство вновь опустило цены на водку и селедку.

А в оттепельные 60-е общежитие ВГИКа переехало в Ростокино, поближе к самому институту кинематографии. Вот именно к этой пятиэтажке вечером в четверг 27-го августа прибыл и я, неся за собой большой и тяжёлый рюкзак. И если бы не американские джинсы на моих ногах, то меня вполне можно было бы принять за очередную «деревенщину», которая с мешком картошки приехала покорять Москву. Я же прибыл в столицу советского союза, чтобы отстоять своё законное право снимать кино мирового уровня, ковать славу себе и всей отечественной киноиндустрии.

Однако план, который я себе нафантазировал, имел много уязвимых мест. Например: если мой завтрашний музыкальный сюрприз для сотрудников АПН не будет по достоинству оценен Галиной Брежневой, то что тогда? Сушить сухари? На глазах товарища Михаила Суслова изображать помутнение рассудка? А ведь в психбольнице будут колоть организм какой-нибудь химической отравой, которую я могу и не пережить. Поэтому мне, как разведчику Штирлицу, никаких прав на ошибку не оставалось. Для феерического концерта мне требовался такой помощник, чтоб Брежнева позабыла о двух своих теперешних мужьях и потеряла дар человеческой речи. Мне нужен был Олег Видов, который проживал в этом самом общежитие ВГИКа.

— Вы к кому, молодой человек? — остановила меня на вертушке полненькая женщина примерно 50-и лет.

— Как к кому? — удивился я. — Я учиться приехал. Мои мама с папой последние деньги за джинсы отдали. И теперь у меня только одна дорога — вперёд к свету знаний, в общагу.

— Документы покажи, шустряк! — рявкнула вахтёрша, когда я попёр с наглым лицом через вертушку.

— Так они в рюкзаке, — жалостливым голосом произнёс я — под картошкой, под тушёнкой, под крупами и салом. Я как в комнате разгружусь, сразу сюда прибегу и покажу корочки студента.

— Кхе, — крякнула женщина, — на актёрский что ль поступил? Из деревни? И сало, небось, домашнее?

«На вахтёрский я поступил, буду изучать науку пропускать», — пробурчал я про себя и мило улыбнувшись, произнёс:

— А как вы догадались?

И тут в дверь общежития забежали громкоголосые девчонки в количестве пяти симпатичных граций. Я посторонился в сторону, давая им пройти. А вахтёрша возьми их, да и спроси:

— Девочки, это ваш студент, с актёрского?

И эти «егозы», вместо того чтобы подыграть человеку, которому нужно проникнуть внутрь и там сегодня переночевать, стали меня внимательно разглядывать со всех сторон и цокать языками.

— Вроде наш, а вроде и не наш, — захихикала девушка очень сильно похожая на актрису Светлану Старикову, которая сыграет Зосю Синицкую в «Золотом телёнке». — Тань, глянь, я что-то разобрать не могу.

Вахтёрша тут же напряглась, чувствуя подвох, а эта вторая Татьяна, очень сильно похожая на Татьяну Иваненко, будущую актрису Театра на Таганке, которая до одури влюбиться в Высоцкого, бойко и борзо спросила:

— Как фамилия, студент?!

— Андрей Челентанов, — буркнул я, после чего все пятеро девчонок грохнули от смеха и, успокоив вахтёршу, заявили, что я с их родного актёрского факультета.

Глава 17

— Привет, Олег, — поздоровался я, войдя в крохотную общагинскую комнатушку с четырьмя кроватями по краям и одним столом в центре у окна.

— Феллини? — проплетал Олег Видов, который до моего появления, развалившись поверх байкового одеяла, читал какую-то потрёпанную книженцию.

— Андрей Челентанов, — хохотнул я, показав знаком, что пока обо мне ни слова. — Я тут инкогнито из Петербурга в Москву. Ха-ха.

Затем я по-хозяйски поставил тяжеленный рюкзак на стул, отметил про себя, что Видов в комнате один и это очень кстати, и снял с ног не очень удобные американские кроссовки. Честно говоря, подготовка к встрече с дочерью товарища Брежнева влетела в изрядную копейку, а если быть точнее, то в тысячи копеек и рублей. Ибо кроме новеньких джинсов, рубашки и кроссовок для себя, мне пришлось приобрести голландский катушечный магнитофон «Philips EL3586» и ещё одну рубашку и вражеские «Вранглеры» своему товарищу Олегу, будущему царевичу Гвидону и героическому «Всаднику без головы».

— Как ты меня нашёл? — продолжал тупить он.

— Это элементарно, Ватсон, — усмехнулся я. — Съёмок у тебя пока нет. Ты сам это говорил. Озвучивание детектива мы закончили, с концертами по Ленинградской области прокатились. А возвращаться к родной тётке в Томилино и жить до начала учебного года в полусгнившем бараке — это не вариант. Я прав?

— Тебе бы в милиции работать, — проворчал Видов. — Как тебя вообще в нашу общагу впустили? Как ты нашёл мою комнату?

— Добрые люди впустили, они же и подсказали, — буркнул я и выудил из рюкзака новые американские джинсы и заграничную рубашку, которую примеривал на себя, так как имел с Олегом один размер. — Это тебе гостинцы из деревни, ха-ха. Запомни, официально я — твой школьный друг детства. Примерь, нам завтра предстоит большой праздничный концерт, от которого зависит моё и, кстати, твоё тоже будущее.

При виде заграничных шмоток Видов тут же позабыл про книжку, и за несколько ловких движений, оставшись в одних трусах, принялся напяливать фирменные «Вранглеры». На этом интересно моменте в дверь комнатушки постучались и, не дожидаясь приглашения, с громким хохотом ввалились внутрь студентки Светлана Старикова и Татьяна Иваненко.

— Неплохо вы у себя в деревне живёте, — присвистнула Старикова. — Танька, ты посмотри, это же настоящие американские джинсы!

— Обалдеть, — прошептала Иваненко и принялась щупать джинсовую ткань прямо на Олеге Видове.

— Это моему бате, который с иностранными коллегами электростанцию проектирует, подогнали по случаю дня энергетиков, — соврал я, а Олег обиженно пробормотал, что Томилино — это не деревня, а посёлок городского типа.

— И вообще, стучаться надо, — проворчал он. — Я может быть тут голый, йогой занимаюсь.

— А мы, кстати, стучались! Да и потом, что мы такого не видели? — нагло заявила Старикова и, пока я «хлопал ушами», она без разрешения сунула руку в мой рюкзак и вытащила из него катушечный магнитофон фирмы «Philips EL3586». — А я думала, что у тебя там картошка с тушёнкой.

— Мы вас, мальчики, хотели пригласить на чай, — пролепетала Иваненко, трогая редкий и диковинный аппарат даже для Москвы и неплохо обеспеченных москвичей.

И хоть подобный «Philips EL3586», лёгкий, миниатюрный и имеющий отличный звук, мелькнёт на киноэкране в фильме «Дайте жалобную книгу», достать его стоило определённых усилий. Я, с разрешения Ильи Киселёва, для лучших ленинградских фарцовщиков устроил на киностудии закрытый показ «Тайн следствия». И когда пошли финальные титры, и вся местная форца встретила их аплодисментами, вывесил список требуемых мне заграничных вещей. Благо ребята не подкачали. Уже к утру четверга в моём распоряжении имелись: джинсы, рубашки, кроссовки и голландский магнитофон «Philips EL3586». Естественно за всё это удовольствие я заплатил из своего кармана. Ибо в создавшейся непростой ситуации деньги большого значения не имели.