Гость из будущего. Том 4

— Да, часы твои, Феллини, полная херня, — хмыкнул оператор Сергей Иванов. — У нас же за стол ещё встанут один профессор и два студента, правильно? Во-первых, они часы твои собой перекроют. А во-вторых, получится какая-то лишняя мельтешня.

— Ну да, — задумчиво крякнул я, — мельтешня. Однако в часах весь смысл. Время — это самый ценный ресурс, который даёт человеку жизнь. Профукаешь свои часики, потом локти кусать будешь. Поэтому пока актёры гримируются, убираем к чёртовой матери нижнюю часть наших «ходиков», а верхнюю, циферблат и домик кукушки, подвешиваем к потолку вместе с астероидами.

— Чёрт-те что и с боку бантик, — заворчал Иванов.

— А мне нравится, — согласился со мной Куликов. — И вообще, хорошо получилось.

В том, что получится хорошо, лично я даже не сомневался, ибо на этих телепередачах в своё время «собаку съел». Дело оставалось за малым — довести до ума сценарий, который всё ещё был в процессе и достойно отсняться. Однако посидеть над фразами профессора и двух его студентов мне не дал режиссёр «Рабочего посёлка» Владимир Венгеров. Как только главный оператор и художник-постановщик ушли в буфет пить кофе, в кинопавильон потянулись любопытные коллеги с других проектов. А учитывая, что главная телепередача страны, программа «Время», снималась на унылой серой картонке, то мой футуристический антураж произвёл на них неизгладимое впечатление.

— Это чего у тебя тут такое? — бесцеремонно отвлёк меня от работы режиссёр Венгеров. — Опять чудишь, Феллини?

— Владимир Яковлевич, а вы советские газеты читает? — проворчал я.

— Ну?

— И что там пишут? — рыкнул я, ещё больше раздражаясь.

— Что?

— Пишут, что мы старые и юные работники культуры должны воспитывать молодое поколение в духе достойных строителей коммунизма, — отчеканил я каждое слово. — А что из этого следует?

— Вот ты мне и ответь, чего ты меня-то спрашиваешь? — стал заводиться и Владимир Венгеров.

— Это значит, что девчонкам и мальчишкам нужно прививать тягу к науке и образованию, — прорычал я. — И лучше всего это делать через игру и развлечение. Развлекая обучай, проще говоря!

— Так бы сразу и сказал, ладно, не буду мешать, — хохотнул он и, кивнув напоследок, пошёл по своим делам, полностью выбив меня из рабочего процесса.

— Товарищи посторонние, просьба покинуть кинопавильон! — заорал я. — Здесь снимается важный правительственный киножурнал! Есть желающие заглянуть в особый отдел?!

«Вижу, что желающих нет, — усмехнулся я про себя, когда коллеги с других кинопроектов бодро побежали на выход. — Итак, что я имею? Первый сюжет на 2 минуты будет о Вселенной, второй о нашей галактике Млечный Путь и третий сюжет о Солнечной системе. Короткая выжимка самой интересной и познавательной информации, чтобы детские мозги не закипели. И если у меня три сюжета, значит должно быть четыре включения из студии: начало с первой „подводкой“ ко Вселенной, две „подводки“ в середине и „прощалка“, милый друг не скучай, я вернусь ты так и знай. То есть киножурнал разбивается на 7 частей, каждая примерно по 2 минуты. Плюс финальные титры и инфографика, итого общий хронометраж 15 минут, тютелька в тютельку. Сейчас шуточки по тексту раскидаю и готово».

— Феллини, я в этом сниматься не буду! — вывел меня из задумчивости Леонид Фёдорович Быков, которого по моей просьбе костюмеры переодели под Эмметта Брауна. — Зачем мне белая пакля на голове? Зачем мне очки для плавания?

— Да, херня получилась, — согласился я. — Паклю долой, очки для бассейна долой. Клеем усы и бородку как у Эрнеста Хемингуэя и надеваем большие профессорские очки на нос. К белому халату претензии есть?

— Нет, — прошипел Быков. — Зря я согласился в этом сниматься, — тихо буркнул он.

— Я всё слышу, — погрозил я пальцем. — Я, между прочим, сегодня играю в футбол за твою команду. Есть желание опозориться перед десятками тысяч болельщиков? Нет? Тогда пожалуйте на грим, Леонид Фёдорович. И под халат наденьте рубашку поярче. Халат у нас застёгиваться не будет.

— Ну, ты, Феллини, и жук, — проворчал всеми любимый «Максим Перепелица», отправляясь на грим.

* * *

Первый кадр научно-развлекательного киножурнала мы сняли около двух часов дня. До этого времени Леонид Быков устроил мне ещё две выволочки, так как ему сначала не нравилась отдельно борода, затем отдельно усы, а потом усы и борода вместе. И лишь вмешательство моей Нонны, которая сказала Леониду Фёдоровичу, что с такой хемингуэевской бородкой он выглядит очень солидно и серьёзно, избавила меня от одной головной боли. Кстати, сама Нонна Новосядлова выглядела как девушка, работающая в офисе серьёзной деловой компании: тёмно-серый приталенный жакет, галстук, белая рубашка и большие круглые очки. Сава Крамаров напротив походил на какого-то хипстера: яркий пиджак, яркий галстук, а ещё белую рубашку дополняла кричащая жёлтая жилетка.

— Стиляга, — проворчал Леонид Быков, увидев Крамарова.

— Не стиляга, а актёр комедийного жанра, — буркнул тот в ответ.

Второй же головной моей болью неожиданно стали часы с кукушкой. Когда актёры разместились за длинным столом с реквизитом, профессор Леонид Фёдорович в центре, студентка Нонна справа от него и студент Сава слева, то часы в кадре упрямо стали «садиться» кому-нибудь на голову. Только с четвёртого раза этот важный предмет студийного интерьера удалось повесить так, чтобы он и в картинке смотрелся и на актёров не налезал. И подвесили мы эту «непослушную кукушку» между профессором и студентом-стилягой.

«Словно телепередача из нулевых, вот так и будем снимать», — пробурчал я про себя, дав команду: «камера, мотор, поехали!».

— О сколько нам открытий чудных / Готовят просвещенья дух / И опыт, сын ошибок трудных, / И Гений, парадоксов друг… — с большим пафосом прочитал Леонид Быков, при этом успев толкнуть один шарик в маятнике Ньютона, а камера тем временем медленно на рельсах откатилась назад и зритель увидел всю сцену целиком.

— Фу, фу, — стал дуть в телефонную трубку Сава Крамаров. — Не работает что-то.

— Не трогайте реквизит, студент Лейкин, — усмехнулся профессор Быков.

— Да я так, домой хотел позвонить, — пробурчал студент-стиляга и положил трубку на рычаг «допотопного» телефонного аппарата.

— Профессор скажите, а о чём пойдёт наша сегодняшняя беседа? — с деловым видом поинтересовалась студентка-отличница Нонна. — Зачем нам печатная машинка, телевизор, телефон и макеты: Луны, Земли и искусственного спутника?

— Да ясно о чём, Знайкина-Зазнайкина, поговорим обо всём помаленьку, — съязвил Крамаров. — Профессор, я правильно сформулировал вашу мысль?

— Почти, — хмыкнул Леонид Быков. — Сегодня мы только прикоснёмся к тайнам Вселенной и проблеме космических путешествий. Кстати, кто мне скажет — что такое космос?

— Я знаю, — безапелляционно рявкнул стиляга Крамаров. — Космос — это там, — актёр комично погрозил пальцем потолку.

— Космос, Лейкин-Бармалейкин, это бесконечное пространство, окружающее нашу Землю, — занудно ответила студентка-отличница. — И он включает в себя все звёздные системы и все существующие галактики.

— Правильно, Оля, — кивнул профессор. — А вам, Борис, нужно побольше читать книг и поменьше смотреть телевизор, — на этой фразе Быков похлопал по корпусу неработающий КаВээН.