Гость из будущего. Том 4

— А с 21.30 танцевальный вечер здесь, — добавил Александр Ландау.

— А ещё говорят, что понедельник — день тяжёлый, — хохотнул я. — Да я после такого воскресенья, всю первую половину понедельника буду отсыпаться.

— Почему не весь понедельник? — хитро усмехнулась черноволосая заместительница директора ДК.

— Во вторник у меня съёмка, поэтому в понедельник требуется провести определённую подготовительную работу, — печально улыбнулся я, вспомнив, что кроме строительства декораций нужно написать ещё и сам сценарий.

— Когда я был молодым, то тоже мог всю ночь гулять и кутить, а на следующий день спокойно работать или учиться, — задорно затараторил Ландау, забежав за барную стойку. — Тут есть бутерброды. Есть кофе. Маргарита Владимировна, угощайте нашего гостя. А мы с Иосифом Федоровичем, пожалуй, пойдём. У нас уже возраст не тот.

— Правильно, печень уже не та, — кивнул головой дядя Йося.

* * *

Примерно во втором часу ночи, когда мне надоело сидеть в кафе, пить кофе и смотреть на то, как Маргарита Владимировна заполняет какие-то бесконечные ведомости, я решил прогуляться по дворцу культуры. Нужно сразу оговориться, что ДК «Пищевиков» по планировке значительно отличался от подобных заведений. Скорее всего, под данный очаг культуры был отдан дом какого-нибудь купца или домовладельца, поэтому сверху он напоминал букву пэ. И если в левом крыле размещались: кафе «Восток», спортзал и зал для всевозможных лекций, то в правое крыло поместили библиотеку и кабинеты детских секций и кружков. Ну а центр всего сооружения был отдан под актовый зал. Кстати, акустика в зале была превосходная, так как мастера прошлого строили с большим знанием своего дела.

— О! — крикнул я в пустой зал, выйдя на центр сцены. — Ого! Ого, — тихо повторил я, подойдя к самому краю, с которого слетел один из гопников, потому что с такой верхотуры можно и шею было сломать.

«Зря в драку полез, — снова подумалось мне. — А если бы этот „дятел“ головой в пол воткнулся? Тут мне даже товарищ Семичастный не помог. И никто бы не посмотрел, что я перспективный начинающий режиссёр и автор известных в Союзе песен. Посадили бы как миленького, как футболиста Эдуарда Стрельцова, без шума и пыли».

С такими невесёлыми мыслями я вышел из актового зала. И вдруг в фойе, которое подсвечивалось всего одной лампой из коридора, мне послышался какой-то подозрительный скрежет. Словно кто-то пытается с улицы выдавить форточку. И первым делом я хотел было кинуться будить сторожа, однако в мою голову пришла идея поинтереснее. Поэтому я на цыпочках короткими пружинящими шагами прокрался к окну и буквально вжался в стену.

А со стороны улицы кроме скрежета послышалось и тихое перешёптывание. О чем говорили злоумышленники, разобрать было невозможно, но пришли они явно не для того, чтобы подкинуть букет цветов хорошенькой заместительнице директора. Эти «гоблины» лезли сюда, дабы погадить и покуражиться. И возможно это была та самая братва, с которой я сцепился на концерте. Наконец, спустя десять секунд внешняя и внутренняя форточки были аккуратно открыты и я, прижавшись к стене, увидел, как внутрь помещения вползает силуэт чьей-то лысой головы.

«Необычайная тяга к прекрасному, — усмехнулся я про себя, — лезут в очаг культуры ночью, не дожидаясь официального открытия кружка „умелых ручек“ или секции „бальных танцев“. Не терпится поплясать? Тогда держите цыганочку с выходом».

— Давай, клещ, открывай окно, — донёсся чей-то шёпот с улицы и в тот же момент я, сложив руки рупором, утробным голосом негромко, но протяжно завыл:

— Ууууоооо! Аааоооуууу!

— Сука! — заверещала лысая башка. — Вытаскивайте меня назад! Привидение, бл… буду! Тащите быстрее! Привидение! Я его вижу! Тащите!

— Уууээээ! — ещё раз провыл я, вспомнив мультфильм про Карлсона, который живёт на крыше.

Затем башка из форточки резко исчезла, и кто-то громко заорал, грохнувшись на асфальт. Далее я, осторожно выглянув в окно, и увидел несколько человеческих фигур, которые улепётывали мимо памятника Ленину, словно на сдаче норм ГТО.

— Что случилось?! — выскочив из кафе, выкрикнула Маргарита Владимировна.

— Да, так, — захохотал я, — уличные хулиганы столкнулись с необъяснимым паранормальным явлением, и чуть-чуть не наделали в штаны. Ха-ха. Вам надо бы решётки повесить на окна первого этажа. Какая ни есть, это всё же защита от мелкой швали.

— Хуу, как я перепугалась, — схватилась за сердце женщина. — Так это вы выли?

— Каюсь, роль озорного приведения сыграл ваш покорный слуга, — кивнул я головой. — Пусть в следующий раз не лезут. Может ещё по кофейку?

— Давайте, — выдохнула она.

«А Маргарита Владимировна так в целом ничего, — подумал я, искоса поглядывая на помощницу директора ДК, когда та разливала по кружкам свежезаваренный ароматный кофейный напиток. — Маленький аккуратный вздёрнутый носик, раскосые глаза и хорошая спортивная фигура. Интересная женщина. И возможно, что умная».

— Вы знаете, а мне в целом понравился ваш концерт, — мило улыбнулась она. — Мне даже показалось, что некоторые люди впали в какой-то танцевальный транс. Конечно, не все песни у вас хороши, но кое-что очень цепляет: «Не стальная игла, а грусть / Мне пробила сегодня грудь».

— Понимаю, — кивнул я, сделав маленький глоток горячего кофе. — У вас ведь, судя по фотографиям из фойе, здесь базируется клуб бардовской песни?

— «Восток», — поддакнула она.

— Пусть будет «Восток», — усмехнулся я, так как Ленинград, если не считать Прибалтику, был самым настоящим западноевропейским городом. — Вы судите наше творчество по меркам бардовской песни, где текст является первоосновой. А мы — эстрада, и у нас музыка первична, которую перегружать серьёзными словами нельзя. Иначе не получится танцевального транса.

— А как же «Игла», или «Есть только миг», или «Для меня нет тебя прекрасней»?

— У медленных лирических композиций свои законы, — пробурчал я, посмотрев на часы, которые показали без двадцати два.

— Вас дома кто-то ждёт? — спросила Маргарита Владимировна. — Подруга? Жена?

— Соседский кот меня ждёт, — хмыкнул я. — Он сейчас спит на кухне, и видит сон, как я ему готовлю рассыпчатую гречневую кашу.

— Бедный котик.

— Ничего он не бедный, — возразил я, — его вся коммуналка кормит и поит. А ещё хотелось бы немного поспать. Мне утром встречать артистов из Москвы: Сава Крамаров приедет, Олег Видов, Высоцкий Владимир.

— Высоцкий? — задумчиво произнесла помощница директора ДК. — Это он во время кинофестиваля показывал «Гамлета с гитарой» и пел «Коней привередливых»?

— И монолог Хлопуши, тоже он, — кивнул я, допив кофе. — Хотите пригласить его на концерт своего клуба самодеятельной песни? Могу завтра с ним познакомить. Приходите к кинотеатру «Ленинград».

— Это было бы здорово, — улыбнулась Маргарита Владимировна. — А хотите, я вам на кофейной гуще погадаю? — игриво спросила она и, не дожидаясь моего согласия, взяла мою кофейную чашку и опрокинула её содержимое на блюдце.

— Что там? — хохотнул я. — Дальняя дорога и казённый дом?

— Зря смеётесь, — важно заявила помощница директора ДК. — Я всем подругам гадаю, и многое сходится, — медленно проплетала она, рассматривая узоры, которые оставил чёрный кофейный жмых. — Казённого дома у вас нет. А вот опасный и скрытый враг у вас имеется. Видите фигуру с ножом? — спросила Маргарита, показав мне какое-то размазанное пятно.

— Это проклятый империализм, — буркнул я.

— А ещё вижу на вашем пути глубокую пропасть, но если вам удастся её перепрыгнуть, то впереди ждёт очень крупный приз.