Готова на все
Шрифт:
– Почему?
– Что – почему? А, почему не мог… Может ему еще и мифический теплород поисследовать немножко? Или вечный двигатель поизобретать? То-то бы его оппоненты повеселились, - так, еще вот этот махонький помидорчик – и все! Тем более, что и правда все, дальше остается только вылизать тарелку. Эля кинула действительно крохотный и ужасно вкусный помидорчик в рот и поглядела на застывшего в ожидании Александра. Пожала плечами, - В 1998 г. Комиссия Российской Академии наук признала абсолютно все исследования по торсионным полям не имеющими под собой почвы и бесперспективными. – она поглядела в его расширенные подозрением глаза и зашлась смехом, - Вы что думаете, грянул дефолт 1998-го и Академия, желая спасти человечество от еще более страшных кар, поспешно, так сказать, отвалила с Господней территории? Да Господь с вами, зачем же вы все о боге так плохо думаете? Он же всеведающий, так что все знал заранее. Если бы он не желал, чтобы мы совали свои
Он машинально поднял руку, подзывая официанта:
– Но вашего научного руководителя, тем не менее, убили.
– Кто, Господь Бог? Лично или архангела Михаила направил? – Эля почувствовала, что начинает злиться, - Я еще могу поверить, что Господь решил покарать Савчука, но в то, что он использовал для Небесной кары ружье – увольте. А потом ниспослал серафимов с херувимами, чтобы те вывалили все банки с вареньем у Савчука на квартире?
– Профессор Савчук был застрелен из армейского пистолета. После его смерти родственники старались не оставлять вдову одну, квартира оказалась пустой только в день похорон, когда вы забирали тело из морга. Видимо, за квартирой все время следили, и сразу же вошли в нее. Обыск производился тщательно, но непрофессионально. Судя по тому, что преступники проверяли солонки и щели между стенами и шкафами, их интересовали предметы маленькие, не больше четырех сантиметров длинной, и плоские.
– CD-ROM? Флешка? – быстро перечислила Эля.
– CD-ROM, флешка, – согласился он.
М-да, эти, которые обыск устроили, с фантазией ребята. Эля на мгновение вообразила себе, как Савчук ковыряется в банке с вареньем, разгоняя темные от варки клубничины, вилкой подцепляет плавающую среди них флешку, и подсоединяет ее, истекающую сладким сиропом, к USB-порту. Б-р-р. Нет, кто бы они ни были, Савчука они точно плохо знали. Покойный шеф даже чай пить у компьютера не разрешал, а не дай бог вафлю возьмешь, сразу начинал орать: «А потом липкими пальцами по клавиатуре!»
– Почему вы мне это рассказываете? – теперь уж пришло время Эле глядеть на него подозрительно.
– Я вам что-нибудь расскажу – вы мне что-нибудь расскажите, - уведомил ее он.
– Но я действительно ничего не знаю! – покачала головой Эля. Не про вафли же ему рассказывать.
– Вот я и даю вам пищу для размышлений, - невозмутимо сообщил он, - Подумайте, если торсионные поля никого больше не интересуют – зачем Савчук просил снять с них гриф секретности?
Глава 28
– Все равно не представляю, - покачала головой Эля. Поданное ей пирожное было почти таким, какие она ела в Вене, но Эля даже не чувствовала вкуса, - Может, просто потому, что по дешевке?
– от отчаяния, просто чтоб хоть что-то сказать, предположила она.
– Причем тут дешевка?
– Раз оно никому не нужно, так и рассекречивание обойдется в копейки, - пояснила она, - Что вы на меня так смотрите, как будто не знаете с чего вся ваша служба при науке живет, - и она поглядела на него с неожиданно прорезавшейся неприязнью. Финансовая нелюбовь к «жадным мордам из секретного отдела», с которым невесть почему приходится делиться кровной денежкой – это уже примета нынешнего времени, у предыдущего поколения физиков ее не было, - На ракетном заводе сейчас ваших коллег больше, чем при советской власти. Тогда вы получали зарплату за засекречивание наших исследований. А теперь мы находим себе импортного заказчика – арабов каких-нибудь или китайцев. Чтобы выполнить их заказ, нужны результаты старых исследований, а воспользоваться ими можно, только если снять с них гриф секретности. Вот за смену грифа вы с нас и берете. Были «секретчики» – стали «рассекретчики», - Эля чувствовала, что язык ее слегка заплетается. Великолепное вино, которое так легко пилось, вдруг разом ударило в голову, хмельная дымка предъявила права на ее сознание, глуша привычную осторожность.
– Между прочим, расходы на вас ужасно трудно проводить по бухгалтерии! – обидчиво сообщила она. – Не понимают «западники» нашу ситуацию… - она развела руками, сетуя на непонятливость зарубежных партнеров, - По ним: или эти сведения общедоступные, или государственная тайна, а так чтоб рассекречивать
– Вы знаете, а я с ними согласен.
– скосив глаза на мелькающий палец, сообщил Александр, - Нет, я и с нашими согласен… - поторопился добавить он, - Пользоваться служебным положением можно, - он отхлебнул еще коньяка, полуприкрыв глаза от удовольствия, подержал жидкость на языке, потом проглотил, - Наверное, даже нужно, - заключил с полной убежденностью, - Но с рассекречиванием – это они уже загнули. Вот так кто угодно платит, и что угодно ему рассекречивают…
– Вы прям как барышня 19 века, которая впервые узнала, откуда берутся дети.
– в очередной раз присасываясь к бокалу с вином, дернула плечом Эля, - Савчук – не кто угодно, до университета в лабораториях ракетного пятнадцать лет протрубил, все ходы-выходы знает.
– Все равно нехорошо, - опрокидывая в себя коньяк, тоже слегка заплетающимся языком, настаивал Александр, - Вот так вот раздавать направо и налево за здорово живешь? – он воззрился на Элю с пьяным возмущением.
– Не за здорово живешь, а за деньги, - нравоучительно пояснила она, наблюдая, как покачивается вино в бокале. Вот интересно, чего это оно качается, если бокал стоит? Столик у них, что ли, неустойчивый? Такой крутой ресторан, а мебель ни к черту, - А лучше, чтоб пропадало? Тут-то все равно никто не пользуется.
– Но люди же старались, засекречивали, - пригорюнившись над коньяком, переживал за нелегкий труд своих предшественников Александр.
– А, брось, засекречивали они… - неожиданно для самой себя обращаясь к нему на ты, сказала Эля, - Историю тебе расскажу, жутко секретную, - и она подалась поближе к нему, навалившись грудью на стол. Александр очень пристально уставился на эту самую грудь и как-то нервно тяпнул еще коньяка.
– Я на третьем курсе училась, вся секретность еще в полном разгаре, и так она мне нравилась… - Эля помотала головой, - Чертежей из здания не выносить, на курсовой гриф стоит – о такой! – судя по ее размашистому жесту, гриф секретности на Элиной студенческой курсовой был размером минимум с поднос, - Романтика! Сопричастность к великому! И говорят нам преподаватели, что в заводском КБ сделали какую-то очередную самоновейшую ракету – класс ее называют, номер - и такая она вся засекреченная, что даже им еще характеристик знать не положено, а чертежи хранятся в сейфе завода под тройной охраной. И вот дня через три после этого разговора захожу я в книжный магазин, в отдел иностранной литературы и вижу: стоит на полке роскошное немецкое издание «Советские тактические ракеты дальнего действия». Листаю – и на последней странице эта самая ракета! Фотография, разрез, схема, описание! Понял?
Его серые глаза, казавшиеся бездонными, как Балтийское море, куда она ездила в детстве с родителями, были близко-близко…
– Понял, - сосредоточенно кивнул он, тряхнув светлым чубом и вдруг быстро поцеловал ее в губы и тут же отпрянул, словно боясь задержаться возле нее. Его дыхание пахло одновременно свежестью и хорошим коньяком.
Она поднесла руку к губам. Собственное теплое дыхание пощекотало ей пальцы.
– Что это было? – с пьяной строгостью спросила она.
– Вы разрушили мои иллюзии. Жизнь прожита напрасно, дальнейшее существование бессмысленно, - голос его был полон такой глубокой, всеобъемлющей скорби, что Эля мгновенно насторожилась – похоже, он не так пьян, как прикидывается, - Остается лишь искать утешения…
– Жена дома утешит, - сурово объявила Эля.
– Нету, - словно извиняясь за недостачу, развел руками Александр, - Один, совсем один…
– Переигрываете, - сухо сказала Эля, - Думаю, нам пора.
– Хорошо, пойдемте, - неожиданно покладисто согласился он и вскинул руку, прося принести счет, - Действительно, на сегодня достаточно. Не стану просить вас обдумать нашу сегодняшнюю беседу, вы и так будете о ней думать. Хотя бы чтоб сообразить, не сказали ли вы мне чего лишнего.
– Доложить вам результаты размышлений? – процедила Эля.
– Не обязательно, я все равно узнаю, - рассеяно обронил он, вкладывая в папочку со счетом толстую пачку денег.
Эля отвела глаза. Сумма была смущающе велика и Эля, наверное, начала бы переживать на тему – «он потратил на меня такие деньги, теперь я ему вроде как должна…» – если бы была трезвой. Но сквозь хмель ресторан мерцал и искрился, Эле он казался радостным, как воздушный шарик, улетающий в ярко-голубое летнее небо, и настроение у нее тоже было под стать… «шаровое». Ну потратил и потратил, она ж его не заставляла. Деньги не его, выделены конторой, контора живет за счет бюджета, бюджет получается из налогов, налоги Эля платит, так что, в сущности, их роскошный обед оплачен за ее, Элин, счет. Выходит, не она Александру, а Александр ей должен спасибо сказать за доставленное удовольствие? Выходит, что так! Хотя если бы отдали просто наличными, она бы их использовала более продуктивно. Собственное рассуждение понравилось Эле чрезвычайно, она довольно кивнула и опираясь на край стола, медленно поднялась.