Говори со мной по-итальянски

— В чем дело? — Непонимающе гляжу на него и вскидываю ладонь, желая дотронуться волос Лукаса, однако парень предупреждает данный жест, перехватывает мою руку. Не дает прикоснуться к себе, чем ещё больше удивляет меня.

— Да ладно тебе, — безотрадно усмехаюсь, не спуская глаз с Блэнкеншипа. — Мы чуть было не занялись сексом час назад. Что произошло?

Лукас мрачно посмеивается, и кажется, что надо мной. Над моими словами.

— О настоящем сексе ты еще ничего не знаешь, Ева, так что…

— Так что-что? — воинственно изрекаю, пододвигаясь ближе.

Светофор загорается зеленым светом — машина трогается с места. Лукас, как и прежде, старается не смотреть в моем направлении. Все прекрасно.

— Я ненавижу его, понятно? — вдруг срывается он, принимаясь активно жестикулировать руками и бросать на меня взгляды, полные отчаяния и безысходности. В глазах доминирует исступление. — Из-за него, из-за проклятого смс-сообщения, присланного Шериданом, я не могу выкинуть из головы мысль, что ты никогда не забудешь.

— Не забуду что?

Глупый вопрос. Я задала его, не успев переварить информацию.

— Ты и сама знаешь, — спокойнее отзывается Лукас, когда водитель поворачивает руль налево.

Мы проезжаем аэропорт Леонардо Да Винчи, попадаем, разумеется в небольшую пробку. Я не слышала, по какому адресу Лукас попросил нашего таксиста ехать, но путь, который преодолеваем сейчас, достаточно далек от Монти.

Мне ведь еще нужно успеть привести себя в порядок перед тем, как отправляться на урок с Кианом Блэнкеншипом.

Приложив локоть к оконной раме, рукою касаюсь лба.

— Не понимаю, зачем мы вообще говорим об этом, — не подозревая ничего плохого, высказываюсь я.

Мне подумалось, что есть маленький шанс провести остаток дороги в молчании, но Лукас с силой бьет по свободной части сидения между нами, заставляя меня передернуться.

— Да что непонятного? — ревет он, чем действительно пугает.

— Ты всегда будешь помнить, какой я подонок. Ты никогда не сможешь принять меня. Ты так и будешь сравнивать и, в конце концов, выберешь того, кто лучше, кто не делал тебе больно.

Пробка понемногу рассасывается, «Тойота» медленно набирает скорость. Я пытаюсь понять, что говорить дальше.

Делаю глубокий вдох, перевожу взгляд на собеседника, который до ужаса ожесточен. Переживаю за водителя, что нередко смотрит в зеркало дальнего видения, и если Лукас начнет всерьез бушевать, тот может вызвать полицию.

— Пожалуйста, — произношу негромко, пальцами пройдясь по его непослушным русым волосам, чтобы успокоить. Мы оба знаем, что ему и так досталось прошлой ночью от копов. — Не нужно быть настолько уверенным в своих представлениях нашего будущего. Ты сейчас разрушаешь то, что я построила.

Понадобилось много сил, терпения, истязающих мыслей, бессонных ночей, чтобы понять — я должна отпустить тебя.

Того Лукаса из прошедших дней. Я принимаю того Лукаса, который встретился мне в настоящем.

На мгновение показалось, что его глаза слезятся, но он вдруг плотно их закрывает. И когда распахивает вновь, после нелегкого, мучительного вздоха, предпочитает взглянуть на меня. Я улыбаюсь, потому что хотела этого. Ждала этого.

Автомобиль в заторе опять тормозит. Я пользуюсь случаем, приближаюсь к Лукасу и губами касаюсь красивых, четко очерченных скул. Он задерживает дыхание, а потом я целую его, всю свою боль, все свое желание вложив в этот, вовсе не длинный, поцелуй, но достаточно горячий, чтобы мы, посмотрев друг на друга впоследствии, ощутили тяготение и эмоциональною привязанность между нами.

* * *

— Вообще-то ты обещал отвезти меня домой, — слабо протестую я, выходя из такси вслед за мистером «Я из Англии».

У Лукаса, наконец, веселый настрой. Я вижу это по ясно голубым глазам, в которых плещется мальчишеское озорство.

— Все правильно. — Он, улыбаясь краешком губ, машет ладонью в сторону входной двери. — Я лишь не уточнил, к кому именно мы поедем: к тебе или ко мне…

Засунув руки в карманы ветровки, Блэнкеншип ожидает меня у низкой крылечной лестницы. Он внимательно оглядывает мои ноги, поднимаясь все выше и выше, отчего я реально смущаюсь. Ощущаю, как щеки заливает краской. Мне нравится видеть, как шаловливый Лукас превращается в чувственного, соблазнительного. Он умеет заводить лишь одним распаляющим взглядом.

— Ты же знаешь, — сглотнув, я продолжаю, стараясь оставаться разумной, — у меня сегодня занятие с Кианом.

— Для этого я тебя сюда и привез. Он пока в школе.

Обернувшись, Лукас подмигивает и в мгновенье ока взбирается на крыльцо.

— Я хотела принять душ…, - говорю, вздернув бровью и подхожу вместе с ним к двери, которая наверняка из, цельных пород дерева.

— Примешь душ в моей личной ванной, — оповещает парень, переплетая нежно наши пальцы. — Наденешь мою толстовку…, — произносит он совсем тихо у моего уха.

Я слегка отталкиваю его, не в силах сдержать улыбку.

— Мне будет неудобно перед твоим младшим братом.

Прежде чем вставить ключ в замочную скважину, Лукас отмечает:

— Перестань. Он хочет, чтобы мы начали встречаться.

— Правда?

— Нет, — хмыкает Блэнкеншип. — На самом деле, этот мелкий засранец мечтает занять мое место.

Парень все-таки не успевает воспользоваться связкой.

Зажимает ее ладони, отведя ту в сторону, когда неожиданно дверь перед нами открывается. На пороге — лучезарная, улыбающаяся Исабэл.

— Ева! — она мгновенно распахивает объятия и притягивает меня к себе.

В действительности, после нашей депрессивной беседы с Лукасом, которая, похоже, окончилась на позитивной ноте, мне просто необходим такой жест.

Я рада, что Исабэл итальянка. Потому что, будь эта женщина британкой, к примеру, я бы не дождалась от нее эмоций и такого приветливого отношения. Она, словно город, на который никогда не опускается ночь. Не знаю, заметила ли Исабэл, что я обнимаю ее крепче положенного. Надеюсь, не станет думать обо мне ничего странного.

— Ты не поверишь, но я скучала по тебе, — признается Иса, отодвигаясь и блаженно вздыхая.

Она может не догадываться, но и я тоже. Очень.

Мачеха Лукаса кидает в пасынка сердитые взгляды. Я откашливаюсь в кулак, желая не вмешиваться в их семейные дела.

— Buоn ротегiggiо, mаmmа[3],- говорит ей Лукас упавшим голосом.

Он безрадостен, поджимает губы, смотря на Ису. Мне жаль его. Он не хотел напиваться и садиться за руль. Если подумать, часть моей вины тоже есть в этом.