Говори со мной по-итальянски

Оперевшись слегка бедрами о канат, я начинаю думать.

Думать, представлять, размышлять. Может, именно сейчас пришло время выпустить из узды все ненавистные мысли, чтобы появились силы бить эту грушу до посинения. Чтобы внутри кипел гнев, чтобы было, что выплеснуть и распрощаться с отрицательными настроениями. Если не навсегда, то на долгое время.

Но в самом-то деле мне даже не приходится стараться над этою задачей. Мой телефон оповещает о пришедшем сообщении, и я все-таки наклоняюсь, пробравшись между матами, чтобы достать из внешнего кармана своего рюкзака мобильный. Сообщение от Лукаса делает мое настроение ужасным. Все становится хуже, чем было. Мне тяжело сдерживать неистовство и остервенение. И это то, что сейчас нужно, чтобы начать махать кулаками.

«Я только сейчас получил свой телефон. Долго объяснять. Давай встретимся, ты узнаешь, что случилось. Я ехал к тебе.» Как бы мне ни хотелось ему верить, я понимаю, что это моя личная надежда на правдивость его слов. Я не обязана доверять ему, слепо быть уверенной в каждом слове, потому что именно с таких мелочей у женщин начинаются проблемы с самооценкой, а она у меня проходит курс реабилитации.

Сначала думаю не отвечать на месседж, никак не реагировать, и пара ударов по груше помогают отвлечься от навязчивого желания набрать смс. Но эти удары сменяются новыми, более интенсивными, сопровождаемыми гортанным криком, бешенством и озлобленностью. А потом, стоит мне остановиться всего на мгновение, я подбегаю к краю ринга, хватаю смартфон, лежащий там, и быстро, пока не успела передумать, пишу Лукасу:

«Оставь меня в покое. Мне плевать на тебя и на твои оправдания собственной трусости. Я больше не собираюсь ждать».

Пояснения к главе

[1] — Античный средневековый храм с колоннами.

[2] — Все городские такси в Риме белого цвета, обычно это автомобили уровня много гибридов Тоуоtа Auris.

[3] — Садитесь, я довезу, куда нужно! (итальянский язык)

[4] — Один из районов Рима.

[5] — Конечно, сеньорита. Через двадцать пять минут мы будем на месте.

Глава 28

Ева

Мои кулаки впечатываются в грубую ткань кожаного снаряда. Серия ударов быстрая, но в действительности щадящая, ведь я никогда занималась таким видом спорта. И все-таки женская сила отличается от мужской. Телефон уже, наверное, в пятый раз звонит и воспроизводится трек «Nеw Rulеs»[1]. Я закатываю на это глаза, зная, кто меня достает.

Игнорирую каждый раз звонки, мне стало абсолютно все равно на его старания что-то мне доказать, объяснить. Поздно. Все поздно.

Мелодия затихает, и я вздыхаю облегченно, больше не в силах ее слышать, но глупое желание удовлетворения не позволяет мне выключить телефон или хотя бы поставить на вибро-режим. Борьба происходит и внутри меня, я прекрасно осознаю, насколько все усложнилось в моей жизни, но пока я готова только быть сторонним наблюдателем, решая, что делать дальше.

— Мне нравится, когда девушка учится самообороне, — звучит знакомый, прокуренный и бодрый голос невдалеке.

Я резко разворачиваюсь, по большей части, от неожиданности, чем от ликования. Но крупицы последнего тоже были отмечены в уголках сердца. Что здесь делает Лукас?

Парень снимает ветровку, приближаясь к первому рингу, и не сводит с меня глаз.

— Какого черта тебе здесь нужно? — огрызаюсь, принимая оборонительную позу.

— Приятно, что ты пользуешься тем местом, которое открыл для тебя я.

— Надеюсь, ты его не приобрел, иначе мне придется купить у тебя абонемент. — У нас с тобой одинаковые права и привилегии в этом зале, так что не переживай.

Я хмыкаю, неутоленная и разгоряченная его скорым ответом, а он взбирается на ринг, на котором стою я. Мои руки опускаются по швам, когда я наблюдаю, как Лукас своевольно и нагло портит мне день и нарушает все правила, касающиеся личного пространства. Это становится особенно понятно, как только Блэнкеншип бесцеремонно подходит ко мне вплотную, глядя сверху вниз давяще, распаляя то ли злость, то ли возбуждение своим бесконечно долгим взглядом.

Но если бы Лукас не подошел так близко, я бы не заметила ссадин на его лице. Они не бросались в глаза в темной стороне комнаты, но здесь, под лучами, проникающими в окно слева от нас, я могу видеть, как на его скулах расцвели кровоподтеки.

Невольно, сама того не понимая, я вскидываю ладони и кладу их на обе его щеки, пальцами исследуя синяки.

— Я вчера выпил, когда понял, что не могу тебя найти, — пускается в объяснения Лукас, и хоть я сказала, что не хочу ничего подобного от него слышать, все равно не предпринимаю попыток заткнуть парня. — Я не должен был, но ужасно тянуло напиться. А потом, спустя несколько часов, почувствовал протрезвление, однако алкоголь из организма, разумеется, никуда не делся. И когда ты попросила приехать, я моментально сел в машину. По дороге полиция попросила меня остановиться, а я так хотел увидеть тебя, так хотел не разочаровать тебя, что просто накинул скорость, но итальянские копы оказались быстрее, чем подвыпивший за рулем британец. Идиот…, - выдыхает он, плотно закрыв глаза.

Я не убираю руки от его лица, и не знаю, почему он не вскидывает веки обратно: больно ли ему от моих прикосновений, или страдания ему приносят воспоминания о вчерашнем вечере?

— Меня арестовали, я провел за решеткой всю ночь, пока не приехал отец и не утряс все. К счастью, ему это удалось, но мне не вернули права, так что… черт, я хотел успеть, Ева, — с горечью добавляет Лукас, наконец, поднимая глаза на меня.

Он так красив. Так красив. Теперь все становится на свои места. Мне следовало дать ему рассказать о том, что произошло. Мы же с ним оба знаем, что между нами что-то происходит, вот только как-либо интерпретировать это не можем. По крайней мере, я не могу.

— Знаю. Теперь знаю, — тихо отзываюсь я.

Каким-то образом он совсем приблизился или я решила не оставлять между нами свободного пространства. Тесно, ни единого миллиметра посреди. Слабое, едва слышное дыхание медленно превращается в тяжелое и громкое. У меня — учащенное сердцебиение, у Лукаса — вырвавшийся свист из горла. Наши губы практически соприкоснулись, но вдруг он продолжает говорить, тем самым создавая прекрасный момент для поцелуя.

— Я подрался с другим задержанным в камере, а отец с матерью очень злы на меня. Я не знаю, когда мне вернут мои права, и когда я снова сяду за руль. Я приехал сюда на такси не в самом лучшем виде, но в твоих глазах, невзирая на все это, не вижу отторжения.

Я киваю головой, подтверждая его подозрения. Он наклоняется еще. И еще… Цепляет мою нижнюю губу зубами, отпускает через секунду, и в тот же миг дарит короткий, но грубый поцелуй, который заставляет меня стать влажной в два счета.

— Как ты узнал, что я здесь? — вспомнив о вопросе, который крутился у меня в мыслях с того момента, как увидела Лукаса в зале, говорю я.

Он немного выпрямляется. Очаровательная ухмылка украшает его побитое кем-то лицо.

— Когда отвечаешь на сообщения, лучше следи за тем, чтобы случайно не включить местоположение…, - многозначительно шепчет Блэнкеншип, хватая меня мощными ладонями за талию.

Я ахаю: Лукас приподнимает меня, и мне приходится ногами обвить его бедра. Хотя это делает наше положение только интересней. Мы целуемся: это произошло как-то очень быстро, без рефлексий и прочей ерунды. Это просто случилось, стоило мне почувствовать своим центром бугорок на джинсах парня. Он трется об меня, застонав в рот. С каждым новым мгновением, пролетающим со скоростью света, его губы и язык действуют интенсивнее и насыщеннее. Он прибавляет темп, усиливает напор, убирая одну руку от меня. Открыв на миг глаза, я вижу, что Лукас схватился ею за грушу, находящуюся за моей спиной. Он грубо вцепился в кожаную ткань, пытаясь сжать в кулаке хоть часть снаряда, но ему не удается. Как будто Блэнкеншип хочет причинить кому-то боль, но боится сделать неприятно именно мне.