Говорящие с...

– Навевает что?

– Что захотите. Лес, степь, море... Правда, не всегда получается выбрать, он капризный. Мне, например, несколько дней подряд подсовывал цветущие гиацинты, а у меня на них аллергия. Нужно сосредоточиться, правильно захотеть...

– Да уж, - поддержала ее женщина средних лет.
– Вон Славка вчера пытался зимнее озеро, а тот на него как повеял свежим навозом!

Все дружно захихикали. Алла несколько секунд смотрела непонимающе, потом, решив, что ейщаровские сотрудницы попросту над ней издеваются, вернулась к работе. Отчислений было столько и они были такими разнообразными, что... Тут ее тронули за локоть, и она подняла голову - девица протягивала ей веер.

– Попробуйте.

– Спасибо, обойдусь, - буркнула Орлова, потирая бровь. Она не просидела здесь и часа, а уже страшно устала. Возможно, дело было в неправильных настройках монитора, возможно, вращающийся стул был слишком неудобным, хотя прочие, сидевшие на точно таких же стульях, судя по всему, неудобств не испытывали. Навевающий веер!.. Если б такой существовал, она бы знала, что на себя навеять! Было одно место... место, о котором никто не знал и не узнает - это была слабость, это была сентиментальность, а Орлова имела репутацию человека жесткого и старательно за ней следила, вне зависимости от того, являлись ли окружающие ее знакомыми.

– Да попробуйте!
– девица, к ее неудовольствию, настаивала. Заметив, что все находившиеся в комнате прекратили всяческие разговоры и внимательно и даже враждебно наблюдают за ней, Алла неохотно протянула руку и взяла веер. В конце концов, он ей ничего не сделает. Обычный хрупкий веер, без скрытых лезвий или металлических когтей по краям. Раскрыв его, Орлова несколько раз обмахнулась, и вначале до нее долетели лишь колыхания относительно прохладного воздуха, насыщенного ароматом кофе и смешанным запахом духов обитательниц комнаты. А потом все это вдруг исчезло, и на Аллу вдруг пахнуло мокрыми цветами дикого абрикоса и холодным прудом, пахнуло недавним весенним дождем, и далеким ароматом нарциссов, и еще более далеким - цветущей алычи, и во все это вплелся слабый магазинный запах нового зонтика, и терпковатый аромат дешевой туалетной воды - Артем тогда еще только-только начинал бриться - и нежное деликатное облачко ее собственных жасминовых духов...

Место - волшебное место, где она впервые поцеловалась после весеннего дождя, у маленького пруда на окраине города. Место, вернуться в которое было невозможно, потому что теперь там был торговый центр, прудик зацементировали, дикие абрикосы спилили, а человек, с которым она целовалась, счастливо жил в Амьене с женой и тремя детьми и вряд ли помнил о ней.

Алла уронила веер, отчего наваждение мгновенно исчезло, и закрыла лицо ладонями. Слез не было - она же жесткий человек, не так ли?
– да и руки надо убрать... но отчего-то такой ком в горле, и дышать так трудно. Гипноз - ну конечно же... но каким образом?.. да и что тут - какая-то организация гипнотизеров, что ли?!

– Ой, что такое?!
– всполошилась рядом девица, пока жесткий человек, тридцать один год носивший фамилию Орлова, пытался взять себя руки.
– Он вас расстроил? Извините, я не думала... Вы плачете? Не плачьте. Ну, хотите я вам еще каких-нибудь документов принесу?

– Ничего, - Алла подняла голову, стараясь вернуть на лицо прежнюю невозмутимость, - просто голова закружилась. Может, от жары.

– Верно, что-то из прошлого подсунул, - осуждающе сказала женщина средних лет.
– У него это бывает...

– Господи, да это просто веер!
– Орлова раздраженно сгребла бумаги.
– Нечего меня за идиотку держать! Мне нужны документы по станции - где они?!

– Симпатичный костюмчик, - хамским голосом заметила обнаружившаяся среди финансисток рыжая девчонка лет четырнадцати.
– А вы замужем?

Алла проигнорировала вопрос. Тут пышная девица принесла ей документы, другая девица, тощая, со злым лицом принесла чашку кофе, а женщина в годах, нестерпимо сиявшая стразами, зачем-то принесла неизвестно откуда извлеченного толстого рыжего кота.

– Погладьте его, - предложила она.
– Животные успокаивают. Вы не бойтесь - он местный.

Кот мягко мигал в руках женщины, производя густое мурлыканье. Он выглядел очень местным. Гладить его Алла отказалась наотрез, кофе отодвинула и судорожно вцепилась в бумаги. Почему-то она никак не могла прийти в себя. Всего лишь наваждение, всего лишь запахи... Ничего больше! Она перевернула несколько страниц и, зашипев, сунула в рот порезанный палец.

– Поласковей надо-то с документами, - укоризненно посоветовал кто-то.
– Их же Галина Петровна составляла!

– Неужели?!
– Алла насмешливо дернула губами и достала платочек.
– Сама Галина Петровна? Ну надо же! И что? Галина Петровна придет и отшлепает меня?

– А вы не ерничайте, - из-за монитора выглянуло симпатичное женское личико с весьма ехидным выражением.
– Пальцы-то ваши, мне-то что?

– Галина Петровна - это она, - пояснила пышная девица, кивнув на личико, которое тут же спряталось.
– Из управления строительства и архитектуры. Забежала вот, кофейку попить. К нам вообще... многие забегают, - девица зачем-то заговорщически подмигнула и вернулась к своей прежней работе, то есть абсолютному ничегонеделанию. Орлова ограничилась раздраженным пожатием плеч и вновь принялась листать документы. Через минуту она отбросила их, потрясенно глядя на свои пальцы и кривясь от боли. Указательный и средний палец были разрезаны как минимум в трех местах каждый. С ней никогда не происходило ничего подобного. Даже один подобный порез - и то было слишком! Сначала ее собственный нож, теперь бумажки. Да еще и веер этот... Вероятно, их действительно отравили. Другого объяснения быть не может.

– Ну вот, вы все тут испачкали!
– упрекнула ее стразовая женщина. В этот момент на экране монитора снова сочно чмокнули огромные губы, после чего показали Алле длинный розовый язык. Язык сладострастно извивался, и Орловой захотелось расколотить монитор на мелкие кусочки. Она свирепо схватилась за клавиатуру, но тут идиотская заставка исчезла, вновь сменившись успокаивающими колонками цифр. Прочие обитательницы комнаты, явно потеряв интерес к ее персоне, принялись увлеченно болтать о тряпках, мужиках, детях, какой-то новой парикмахерской и каком-то Глебе, и слушая их вполуха, Алла попыталась сосредоточиться на работе. Но спокойствие продлилось только десять минут, по истечении которых дверь в комнату распахнулась, шумно впустив женщину лет тридцати, которая прямо с порога завопила:

– Все, бабье! Моя очередь подошла, завтра приступаю к работе! Если все нормально будет, ждите теперь нескоро!

"Бабье", разразившись радостными криками, дружно кинулось тискать прибывшую, осыпать ее поздравлениями и поцелуями и уверять, что все действительно будет нормально. В комнате воцарилась атмосфера праздника, и кто-то уже хлопал дверцами и вытаскивал пузатую бутылочку "Бэйлиса" и рюмашки. Об Алле теперь позабыли совершенно, и она, потирая пальцами виски и, отчего-то, чувствуя себя немного уязвленной, окликнула пышную девицу, которая, как казалось, отнеслась к ней более терпимо, чем остальные.

– А что происходит?

– Так Людка, Светкина племянница, - девица кивнула на стразовую женщину, - главбух из "Шайских сыров" завтра уходит в магазин, - последнее слово она произнесла так, что оно увиделось Алле составленным исключительно из заглавных букв.
– Дождалась!

– Уходит в магазин?
– переспросила Орлова, не понимая, что в этом событии может быть такого значительного.
– Зачем?

– В продавцы - как зачем?!