Говорящие с...

– Для него в самый раз, - сказал человек неожиданно жестко, еще раз дотронулся до неподвижной руки и вышел. Ниночка вслед пожала плечами. Она закончила медучилище меньше года назад и еще не успела обрести достаточно положенной циничности, но прекрасно понимала, что, вероятней всего, лежащему в этой палате часы уже никогда не понадобятся.

* * *

– Ты меня наколол!
– мрачно сказала Шталь, овевая оппонента сигаретным дымом и осыпая сигаретным же пеплом, и оппонент морщился, вяло отмахиваясь.

– Вовсе нет. То есть... да... То есть, не совсем... В общем... это как посмотреть... но не так уж прямо...

– Весь этот набор фраз объединяется в одно понятие - "наколоть"! Ты не знаешь, кто он. Ты не знаешь, где он. Тем более, ты не знаешь его собеседников. Ты просто однажды видел какого-то типа. С чем он говорит?! С лифчиками? С чайными ложками? Со штангенциркулями? С карнизами для штор? Вот болван!

– Ты знаешь, что нельзя так разговаривать с инвалидами?
– поинтересовался Сева.

– Да, - Эша свирепо крутанула руль на повороте.
– А что?

– Я просто спросил, - примирительно сказал он и открыл ноутбук.
– Зачем ты так нервничаешь, Эша?

– Я нервничаю, потому что мы подъезжаем к Аркудинску, а Шая - всего в часе езды от него! На самом деле это ничего не значит, просто там есть один человек...

– Это с которым ты вчера по телефону говорила?
– Сева улыбнулся, нажимая на клавиши.
– Было очень смешно слушать. Вы всегда так говорите? Это ведь он отправил тебя нас искать? А почему ты боишься ему сказать, где ты на самом деле?

– Я не боюсь!
– огрызнулась Эша.
– Просто тогда он может узнать, что ты со мной. Ничего ужасного в этом, конечно, нет, но мне кажется, что он это не одобрит. А когда он чего-то не одобряет, то...

– Тебя урезают в зарплате, - закончил Сева, чуть помрачнев.
– Тебя всегда в первую очередь беспокоит только это? А ты не пробовала думать не только о деньгах?

– А зачем мне это делать?

– Просто...

– Между прочим, когда я на той даче отвязывала тебя от балки...

– Я тебе уже много раз сказал "спасибо"!
– теперь вспылил и он.
– И за то, что ты увезла меня, тоже сказал!

– Это верно. Сразу после того, как ты меня наколол.

– Я всего лишь не сказал тебе всей правды.

– Не понимаю, что мешает мне вывалить тебя на какую-нибудь живописную обочину?
– задумчиво произнесла Шталь, выбрасывая окурок в окно.
– О чем я вообще думала, когда тебя забрала? Тебе нужны врачи и массажисты. К тому же, ты уже несколько дней не учился.

– Я быстро обучаюсь, - небрежно заметил Сева.
– Я в совершенстве знаю школьную программу и когда угодно могу поступить на любой гуманитарный факультет. Другое дело, что я мало знаю о жизни, и путешествие с тобой будет мне полезно. Ты очень своеобразный и бурно живущий человек, хоть и вспыльчива без меры... Жаль, что нет Интернета.

– Положи немедленно мой компьютер!
– процедила Эша.
– И вообще не трогай его больше руками! Это рабочий инструмент, а не игрушка!

– Вчера вечером ты по нему три часа играла в "Героев", - вкрадчиво напомнил спутник.

– Наверное, ты просчитывала стратегию будущей операции.

Эша пошевелила в воздухе скрюченными пальцами.

– А не придушить ли мне тебя, мой юный друг? Дорога пустынна, кругом лес. Спрячу потом твой труп в каком-нибудь дупле - и привет!

– Если действительно соберешься меня душить, то вначале останови машину, а то во что-нибудь вмажешься, - посоветовал Сева.
– Я хочу, чтоб мои останки выглядели благопристойно. Даже в дупле.

– Угораздило же меня связаться с ребенком!

– Какой я тебе ребенок?! Мне восемнадцать!

– Вот и веди себя, как восемнадцатилетний! А то ты ведешь себя, как пятилетний, а разговариваешь, как тридцатилетний, и от этого моя психика двадцатичетырехлетней скоро съедет по всем параметрам!

Сева некоторое время молчал, разглядывая летящий за окном светлый воздушный березняк, потом сообщил:

– Я ничего не понял. Но мне нравится с тобой ругаться. Никто раньше со мной не ругался. Даже дядя. Оказывается, когда с кем-то ругаешься, споришь, это так здорово! Ощущаешь себя предельно живым... Давай еще поругаемся, а?

– А ты не мог бы часик побыть молчаливым олигофреном с этим твоим замечательным выражением лица?
– пробормотала Шталь, глядя на часы, и Сева отчаянно замотал головой.

– Нет уж! Только если в магазине на кассе опять будет очередь, как вчера. Интересно, они нас пропускают без очереди, потому им меня жалко или потому что хотят, чтоб я быстрее ушел?

– Мошенник.

– Между прочим, ты это одобрила.

– Значит, ты уверен, что твой Говорящий живет в Аркудинске?
– сердито спросила Эша, не желая продолжать эту тему.

– Он жил там три года назад, - поправил ее Сева.
– Я ж тебе говорил, дядя собрался как-то по делам, один, на машине, ну и меня прихватил заодно - он так иногда делал, чтобы я, по его выражению, "не закисал".

– Это очень гуманно со стороны человека, уговорившего тебя побыть умственно отсталым годика четыре...

– Мы договорились закрыть эту тему!
– отрезал Сева почти зло, но его лицо тут же приняло виноватое выражение.
– Просто не надо об этом больше... В общем, мы должны были заехать в Аркудинск, и на самом подъезде у нас сразу два колеса прокололо. А какой-то парень остановился и помог нам - и с запаской, и поменять... У него машина с таким же значком, как твоя была, только подлиннее и белая.

– Может, "октавия"?

– Не знаю. Так вот, этот парень сказал, что он из Аркудинска, работает в фирме, которая занимается стройматериалами. Хороший парень, веселый. Димой зовут.

– Ну, тогда все в порядке, - с облегченным вздохом подытожила Шталь.
– Тут нам повезло. Дима, знаешь ли, имя очень редкое, в Российской Федерации их не больше двадцати штук наберется.

– Он говорил свою фамилию, но я не помню - это ведь давно было. Цветочная какая-то фамилия. То ли Ромашкин, то ли Лютиков... хотя нет.