Грабь награбленное

— Угу, — Светка зажмурилась и сморщилась, вспомнив, вероятно, один из самых тяжелых дней в своей профессиональной жизни.

— А теперь представь, что этот день закончился!

Светка, все так же стоя с закрытыми глазами, расплылась в улыбке.

— Ты в ванне. Аромат пены и тепло воды расслабляет тебя. Вокруг тишина, — я, как фокусник, водила руками вокруг Светки, она же прямо разомлела, медитируя. — А тут — звонок! Пришла я и не собираюсь давать тебе покоя! — Я расхохоталась, видя, как переменилась в лице Светка.

— Ну прости, прости, признаю — я не вовремя!

— Ладно, проходи! — Я последовала в гостиную.

Светка уселась в кресло, а я, встав к зеркалу, стала причесываться. Она, окинув меня профессиональным взглядом, протянула:

— Да-а, постричься тебе бы не мешало!

— За чем же дело стало? Ты сюда отдыхать пришла или работать? — шутливо сказала я.

Для Светки было довольно привычно обслуживать меня на дому, поскольку на посещение салона у меня не всегда хватало времени. Я послушно уселась на табурет. Работая, Светка всегда веселила меня какими-нибудь рассказиками о своей личной жизни или просто забавными историями. Так вышло и в этот раз.

— Представляешь, мой мне такое кольцо обалденное подкинул! С брилликами! — воскликнула Светка.

Она была большой любительницей всяких побрякушек, поэтому о каждом новом приобретении рассказывала с невероятным восторгом.

— Да ну?! — изумилась я, чтобы угодить ей.

— Ага.

— Покажи!

— Да ты что! Я его только по праздникам носить буду, оно ж дорогущее! А пока в тайничок спрятала, в сейфик.

— У тебя что, тайник есть? — искренне заинтересовалась я, так как это было по моей части.

— А я тебе что, не рассказывала?

— Не-а!

— Ой, ты не представляешь, это такая история!

— Тихо! — перебила я парикмахершу. — В таком экстазе ты можешь меня без ушей оставить!

— Не переживай! Такого в моей практике еще не было. Так вот! Просыпаюсь я утром в холодном поту: приснилось, что у меня все украшения того, увели, прямо при мне. Будто лежу я на диване, все вижу, а встать не могу, рот только открываю, как рыба! После этого меня фобия прямо какая-то преследовать начала: приду с работы и в шкатулку заглядываю. Мой смотрел, смотрел на такое безобразие да и сейф купил, потайной причем! Приехали мастера, встроили его в стену. Теперь можно жить спокойно!

Рассказ Светки начинал меня все больше интересовать: почему-то в сознании сразу возникла какая-то параллель с делом пропажи Сурковой. У нее наверняка было что спрятать в тайник. К тому же в нем хранят не только побрякушки, но и важные документы. Найдя какой-нибудь потайной сейф, я получала шанс наткнуться в нем на что-нибудь интересненькое. Тайники обычно делают где-нибудь в стенах, а вот их проверить я пока не догадалась.

На полочке перед зеркалом лежал мешочек с гадальными костями, о которых я в эти дни как-то позабыла. Их советы никогда не подводили, поэтому, стараясь не мешать Светкиной работе, я кинула их прямо тут.

13+4+25 — это расположение чисел говорило о большой удаче в делах. Значит, надежда на наличие тайника в доме Инны Георгиевны была не напрасной.

— Светка, какая ты все-таки молодец, что зашла! — возопила я.

Изумленное лицо Светки глянуло на меня из зеркала, она даже стричь перестала.

— Странная ты, Таня, тебе срочно надо показаться доктору! — сказала парикмахерша каким-то неестественным тоном. — Или, быть может, беременная? С чего такие резкие перепады настроения? — В глазах Светки появилась добродушная лукавость.

— Типун тебе на язык, дура! — расхохоталась я, по-дружески хлопнув приятельницу.

Благодаря Светке мне теперь, несмотря на усталость, гораздо больше хотелось бодрствовать, чем расслабляться. Работа над моей прической была закончена. В зеркале я увидела свое помолодевшее отражение, которое мне, как бы это нескромно ни было, весьма понравилось.

— Это надо отметить! — выговаривая каждое слово, произнесла я. — Шампанского?

— Угу. Мой сегодня в ночь. Гулять так гулять! — Светка махнула рукой.

— Так, — задумалась я, — ты сегодня будешь дежурной по кухне. Мне надо позвонить, — я решила закончить все дела в трезвом виде, потому что, наслаждаясь после долгого перерыва обществом друг друга, мы со Светкой нередко надирались шампанским, мягко говоря, до поросячьего визга.

Парикмахерша, шаркая тапками, поплелась на кухню, а я взялась эксплуатировать свой телефон.

— Аэропорт? Вас беспокоит Татьяна Иванова. Да — да, это я. Да, договаривались с Ниной Мироновной. Нет? Точно? Понятно. Спасибо.

Дежурный аэропорта мне вежливо объяснил, что на имя интересующей меня личности в течение последней недели билетов приобретено не было. Оставалось позвонить Мельникову.

— Да, Мельников слушает, — послышался из трубки голос Андрея.

— Это Таня.

— Ну что, Таня, пляши, да так, чтоб я здесь это услышал! — Слова друга меня заинтриговали, у него явно что-то было.

— Не томи! — жалостливо протянула я.

— Ладно. На автовокзале все по нулям, а вот на железнодорожном… — Андрей многозначительно замолчал.

— Ну же! — Я скрипнула зубами и сжала кулаки.

— Уехала твоя Сусликова.

— Какая еще Сусликова? — испугалась я.

В трубке послышался хруст разворачиваемой бумаги.

— Ну Суркова! Какая разница, все равно — крысиная фамилия!

Я вздохнула с облегчением.

— Когда? Куда? — посыпались вопросы.

— В Магадан. Лес валить, — серьезным тоном ответил Мельников.

— Ты издеваешься! — Я застучала по столу кулаком.

— Да нет, шучу просто. Уехала она, в общем, в место не менее далекое, чем Магадан.

— В Африку, что ли? — нетерпеливо и злобно спросила я.

— Ну, это ты лихо! — засмеялся Андрей. — В Тюмень баба махнула, вот оно что! А что она там делает — лес валит или по грибы-ягоды шастает — выяснять уже не мне.

Я присвистнула и озадаченно замолчала.

— Я свободен? — спросил Мельников.

— Как птица в полете, — думая о своем, ответила я и положила трубку.

Десятки новых вопросов встали теперь передо мной. Сначала я подумала о том, что, возможно, в Тюмени живут какие-то дальние родственники, адреса которых в записной книжке Сурковой не было, а Курбанова о них просто забыла. В этом случае все можно было прояснить, поговорив с Екатериной. Тем не менее оставалась непонятной причина, заставившая Инну Георгиевну уехать тайно так далеко и не давать о себе вестей. К тому же было неизвестно, находится ли она там и жива ли вообще.