Грань

– Но ведь ее показания могли бы пролить свет на мотив. Или же это вы тоже сочли незначительным?

Булман не ответила, лишь с досадой отвела взгляд в сторону. Стэнхоуп поднял ворот плаща и вышел на улицу. Прогноз погоды обещал дождь во второй половине дня и оказался довольно точным.

Чарльз спешно шел по улице вверх мимо искрящихся витрин магазинов, мимо обшарпанных пабов, взяв за ориентир шпиль церкви Сент-Мари. В три часа у него была назначена встреча с нанимательницей Маргарет Одли. Адвокат едва знал город, потому то и дело поглядывал то на часы, то в навигатор в телефоне. Он достиг условленного места без четверти три, женщина уже ждала его там. Ей было на вид под пятьдесят. Она значительно уступала мужчине в росте и комплекции была довольно хрупкой. Ее лицо, мимику и голос можно было описать одним словом – пресные. Единственное, что бросилось в глаза, это ее осанка: прямая и гордая, совсем как у Кевина. И только это придавало ей вид впечатляющий, несмотря на бедность одеяния.

Чарльз предложил ей пойти в кофейню, чему Маргарет была рада, поскольку, по ее словам, замерзла, ожидая его. Стэнхоуп ощутил легкий укол совести, хотя и понимал, что у миссис Одли не было намерения задеть его. Они расположились за столиком и сделали заказ. Нужно было приступить к обсуждению дела, но Чарльз медлил, рассыпаясь в любезностях.

– Спасибо, что приехали, миссис Одли.

– Это вам спасибо, что приехали. Прошу, зовите меня просто Маргарет, – ответила женщина. – Скажите, вы видели Кевина? Как он?

– Да, я был в полиции незадолго до встречи с вами. Кевин – в порядке, по крайней мере, физически.

– Бедный мальчик, – вздохнула Маргарет.

– Послушайте, есть вероятность, что Кевин убил свою мать, вашу кузину, – осторожно начал адвокат. – Он не признался, но обстоятельства указывают на него.

– Этого не может быть.

– Если результаты дактилоскопии и анализ ДНК совпадут, ему предъявят обвинение и переведут в следственный изолятор.

– Что же делать? – растерянно прошептала миссис Одли.

– Есть два варианта, как он может избежать длительного заключения. Первый, если психиатрическая экспертиза докажет его невменяемость, тогда его, вероятнее всего, отправят на принудительное лечение. Второй, если защите удастся доказать, что преступление было совершено в состоянии аффекта, тогда в зависимости от обстоятельств, он может даже отделаться условным сроком, либо, что более вероятно, одним-двумя годами тюрьмы.

Маргарет слушала его внимательно, ловя каждое слово.

– Отсюда возникает вопрос: доверите ли вы защиту Кевина мне, либо прибегните к услугам другого адвоката? Хочу сразу предупредить, что я только недавно начал представлять интересы своих клиентов в суде, а до этого, как и подобает солиситору, занимался в основном «полевой» работой.

– Джеймс сказал, вы – хороший адвокат, – отведя взгляд в сторону, проговорила Маргарет. – Он порекомендовал вас.

– Он, несомненно, льстит мне, – усмехнулся Стэнхоуп.

– А что говорит Кевин? – внезапно спросила Маргарет. – Он вам доверяет?

Чарльз задумался, припомнил сцену с клятвой и неуверенно кивнул.

– Тогда я тоже доверюсь вам, мистер Стэнхоуп.

Чарльз извлек из кейса договор на оказание услуг и пояснил ей детали. Они обговорили гонорар и дополнительные расходы. Маргарет при этом выглядела немного взволнованной, если не сказать напуганной, но все подписала и пообещала собрать оговоренную сумму к концу процесса. Адвоката подобные речи ничуть не смущали, он слышал такое и раньше. К тому же он считал стоимость своих услуг весьма объективной. В конце встречи женщина передала связанные ею для Кевина шерстяные носки.

– Он легко простужается, – пояснила она. Чарльз припомнил его открытые ключицы и несоразмерно огромную робу.

– Миссис Одли, вероятно, скоро к вам придут из полиции, – на прощание предупредил в Стэнхоуп. – Помните, что вы имеете право не отвечать на вопросы о Кевине.

– Но разве я не могу сказать, что он хороший мальчик?

– Да, но не более. Ничего о его прошлом и об отношениях с матерью.

– Это может показаться странным, но мне ничего об этом не известно. Я с Норой мало общалась. А за те четыре года, что Кевин прожил у меня, он ни разу не вспоминал и не спрашивал о ней. От этого мне иногда казалось, что он не чей-то еще, а именно мой сын.

– Об этом вам тоже упоминать не стоит, – задумчиво произнес адвокат.

Стэнхоуп вышел из кофейни и взглянул на стальной купол неба. Он подумал, что надо бы, наверное, решить вопрос с ночлегом. Мужчина прибыл сюда лишь для консультации, а потому рассчитывал вернуться в Лондон этим же вечером. Но обстоятельства изменились, а потому поиск отеля был для него сейчас самым актуальным вопросом. Но он решил отложить его. У него оставалось еще одно дело, он должен был взглянуть своими глазами на место преступления. Чарльз поймал такси и поехал на Эдвин-авеню.

Хостел представлял собой обшарпанное здание в три этажа, образца застройки середины прошлого века. Хозяина, вызвавшего полицию в день инцидента, на месте не оказалось. Но дежурный администратор позволила адвокату осмотреть коридор второго этажа, где было совершено убийство. Ничего существенного Стэнхоуп здесь не обнаружил. После того, как полиция изъяла отсюда все возможные улики, все пятна крови были замыты, а царапины на дверях в кухню и стенах закрашены толстым слоем краски. В этом отношении от фотографий было куда больше пользы.

Чарльз пожелал увидеть комнату, в которой жили Квинси. Администратор спросила, есть ли у него судебное предписание. Женщина не стремилась препятствовать ему, но и лишних проблем не желала. Ни предписания, ни запроса у адвоката не было, ведь дело все еще находилось в юрисдикции полиции Честерфилда. Немного поразмыслив, Стэнхоуп спросил, сдается ли эта комната. К его удивлению, администратор ответила, что сдается. В иных обстоятельствах он едва бы остался на ночь в подобном месте, он был слишком брезглив для этого. При регистрации он заполнил анкету, затем администратор сняла копию с его документов, он получил ключ с номером комнаты и места, а также белье.

Оставив кейс в камере хранения, адвокат поднялся на третий этаж и нашел нужную комнату. Убранство ее было, мягко говоря, аскетичным – стены и пара двухъярусных кроватей. Даже окно не спасало, так как выходило во внутренний двор с переполненными мусорными баками. Чарльз провел пальцами по пыльной поверхности подоконника и с шумом выдохнул.

Что он пытался найти здесь? Все личные вещи были сразу изъяты полицией. Он, не снимая плаща, присел на одну из кроватей. Обстановка напоминала тюремную камеру. Ему вспомнилось лицо Кевина маленькое и миловидное. Все же как бы ему не хотелось, чтобы тот оказался жестоким психопатом, но Чарльз не хуже других знал, насколько обманчивой бывает внешность. Взять, к примеру, его мачеху. Когда она только появилась в их с отцом жизни, она была будто Мадонна с картин Да Винчи. За те десять лет, что он прожил с ней под одной крышей, она успела пропитать ядом все, что его окружало.

Стэнхоуп поморщился от нахлынувших неприятных воспоминаний, его взгляд вновь упал на окно, ведь больше тут смотреть было не на что. Сбоку пластиковая заглушка подоконника немного отходила. В образовавшейся щели мужчина разглядел клочок бумаги. Он аккуратно извлек сложенный вчетверо блокнотный лист и обнаружил на нем выполненное синей шариковой ручкой изображение букингемского дворца. В углу изящным почерком было выведено «Gold». Стэнхоуп узнал почерк, он видел его сегодня во время подписания отказа. Он даже представил себе Кевина, старательно корпящего над рисунком, лежа в кровати среди этой серости. Выходит эта «мания величия» началась у парня еще до того, как он оказался под стражей. Что ж, если парень действительно невменяем, оставалось дождаться лишь результатов судебно-психиатрической экспертизы, и тогда все закончилось бы.