Грань

Чарльз сделал шаг Брайану навстречу, припоминая, что где-то в кошельке у него еще оставался один презерватив. Нужно было оборвать эту повисшую в воздухе неловкость. Он коснулся одной рукой худого предплечья пастора, другой приподнял его подбородок, ловя смущенный взгляд.

– Я сделаю это, если вы этого хотите, – произнес Стэнхоуп полушепотом.

– Да, пожалуйста, – с придыханием ответил Брайан.

Пульс отдавался у Чарльза в висках. Он давно не испытывал подобного волнения. То больше не было его странной фантазией, это происходило здесь и сейчас наяву, оттого воспринималось как-то сюрреалистично. Он касался его спешно и жадно, как изголодавшийся, впервые за долгое время увидевший еду. Брайан, в свою очередь, также жадно принимал все его безумные ласки, смело обнажаясь и шепча непристойности.

Стискивая Брайана в объятиях, Стэнхоуп увлек его за собой на кровать. Он нависал над ним, время от времени заглядывая ему в лицо и убеждаясь, что воспринял очередное требование верно. Чарльзу нравилась его внезапно открывшаяся смелость, нравилась его реакция на каждое прикосновение. Брайан был мягким и пластичным, будто воск, и его холодная кожа становилась живой и горячей в руках Чарльза. Он скользил пальцами между ягодиц, ловил его истомленную дрожь, слышал сбивчивое дыхание.

Стэнхоуп еле сдерживал себя от того, чтобы не быть откровенно грубым. Перевернув Брайана на живот, Чарльз навалился сзади. Брайан, издав слабый стон, вцепился в полотно покрывала. Стэнхоуп медленно подался вперед, накрывая его всем телом. Тот задышал часто, широко раскрыв рот. Чарльз начал двигаться осторожно и плавно, тяжело дыша ему в плечо, целуя его родинку и острые позвонки. Брайан, выдохнув что-то нечленораздельное, обхватил его за бедро и потянул на себя, призывая ускориться.

Стэнхоуп внял его просьбе. Рука Брайана сползла под живот. Он тихо застонал, но по мере того, как росло возбуждение, его голос становился все громче. Достигнув пика, Чарльз с силой сжал его плечи. Брайан дернулся, а затем излился вслед за ним, оставив мокрое пятно на смятом покрывале.

Еще пару минут Стэнхоуп удерживал мужчину под собой. Но когда тот попытался высвободиться, он, наконец, сообразил, что Брайану, должно быть, тяжело выдерживать его вес. Он перевалился на бок, слегка ослабив хватку. Он выскользнул из его объятий и, пошатываясь, направился в ванную.

Чарльз лежал в кровати, наблюдая, как Брайан торопливо застегивает пуговицы рубашки. Он выглядел еще более потерянным, чем когда только переступил порог его номера. Растрепанная челка ниспадала на его бледное лицо. Он нервно покусывал губы, будто сомневаясь, должен ли сказать что-либо.

– Я вызову вам такси, – произнес Стэнхоуп поднимаясь.

Брайан небрежно перебросил пиджак через руку и шагнул к двери.

– Это ни к чему, – ответил он устало. – Я все равно собирался пройтись.

– Уже довольно поздно, – возразил адвокат. – Это может быть небезопасно.

– Вам незачем быть со мной таким учтивым, – тон Брайана стал неожиданно холодным. – Я сказал, это ни к чему.

Стэнхоуп вздохнул и покачал головой. Он старался соблюсти приличия, но такое отношение душило все его джентльменские порывы на корню. Священник бросил сухое «прощайте» и вышел за дверь, оставляя Чарльза в легком смятении.

Чарльз принял душ и вернулся в постель. Он вновь раскрыл оставленный пастором скетчбук. Все же, если отбросить откровенное эротическое содержание, работы Кевина были действительно хороши.

Глава 3

Сэр Стэнхоуп, минуя череду опасных препятствий, пробрался на вражескую территорию. Он был утомлен долгим странствием, его силы и боевой дух ослабли. Но его верный товарищ сэр Одли был подле него и готов был прикрыть его спину в предстоящем сражении. На подступах к вражескому замку они заметили лазутчика. Его лицо было хорошо знакомо рыцарям. И перед ними встала дилемма: предать его расправе или попытаться перетянуть его на свою сторону. Сэр Одли вопросительно взглянул на своего командира. Тот отрицательно покачал головой – он намеревался вступить в переговоры.

– Господи, ты реально заявился! – в смятении произнесла Джуди. Она взирала на них сверху вниз с лестницы, ведущей в дом. На ней все еще было траурное платье, длинные светлые волосы были заплетены в косу с черным бантом. Девушка сдержанно улыбалась.

– Разве я мог пропустить такое веселье? – усмехнулся Чарльз.

Они вошли в дом. Сестра заглянула в бумажный пакет, что Стэнхоуп держал в руках.

– А это что за фигня? – спросила она, извлекая из пакета плюшевого пса с сердечком.

– Подарок для единственной женщины, которую я люблю, – ответил он, задумчиво прищурившись.

Его приятель осуждающе покачал головой. Джуди расплылась в улыбке.

– Подлизываешься на случай, если отец тебе ничего не оставил? – бросила она, беря пса в смертельный захват.

– Об этом мне переживать не приходится, – сказал Стэнхоуп, присаживаясь на софу. – Будь оно так, Магда бы не стала так свирепствовать.

– Говоришь так, будто тебя это больше печалит, чем радует, – грустно произнесла сестра.

– За время моего отлучения от семьи, Джуди, я научился жить бедно и не стесняться этого, – проговорил Чарльз с горечью. – Единственное, чего я хотел – вернуть уважение отца.

– Не понимаю, – вздохнул Джеймс. – Что такого должен сделать ребенок, чтобы вот так оказаться в немилости у родителей.

Джуди раздраженно покосилась на него.

– Оказаться геем, например, – ответила она.

Джеймса передернуло. А Чарльз вымученно улыбнулся. Он понимал, что в словах сестры не было намерения задеть его. Она просто излагала свое видение ситуации, тем не менее оно отличалось от его взгляда на произошедшее.

– Необязательно, – проговорил он удрученно, вспомнив дело Квинси. – Иногда у родителей появляется что-то, что для них важнее, чем их отпрыск.

Джуди опустила взгляд.

– Надеюсь, подобного не произойдет ни со мной, ни с моими близкими, – задумчиво произнес Одли.

Их пригласили в кабинет Стэнхоупа старшего. Чарльз старался не встречаться взглядом с окутанной шелками и вуалями мачехой. Помимо их троих и Магдалены в кабинете присутствовали кузены Чарльза, а также адвокат семьи Рой Барнс и нотариус. В присутствии собравшихся нотариус вскрыл завещание. Оно было составлено формально, и назвать его последней волей усопшего язык поворачивался с трудом. Согласно документу, основная доля имущества и денежных средств отходила жене и дочери. Кузены получили часть акций дочерней компании, в которой работали в настоящее время. Сыну же Стэнхоуп-старший завещал дом в Джеррард-Кросс Саут. Это место в пригороде Лондона было хорошо Чарльзу знакомо. Именно там прошли его ранние детские годы, именно в том доме дожила свои последние дни его мать.

Чарльз оказался доволен таким раскладом, в отличие от Магды. Она не стала устраивать скандал, но в присутствии пасынка и мистера Одли заявила мистеру Барнсу, что собирается оспорить завещание через суд. Джеймс как бы невзначай заметил, что в этом случае Чарльз, как старший сын от первого брака, может потребовать себе ту же долю наследства, что досталась Джуди. В ответ он получил тираду истеричных выпадов, недостойных дамы из приличного общества.

Попрощавшись с сестрой, Стэнхоуп покинул родное некогда гнездо. На обратном пути в офис Одли поинтересовался, как продвигается дело его «троюродного кузена», на что Чарли лишь мрачно покачал головой. Рассказать ему было особо нечего.