Грани Обсидиана. История Берты

Ночевали тут же, в общем зале, потому что верхние комнаты были уже заняты более расторопными, выехавшими раньше. Сон был так себе: то душно, то холодно, кто-то храпит оглушительно, кто в дреме вскрикивает или разговаривает; еще и хозяева начали огонь разжигать и котлами греметь задолго до рассвета. Так что следующие полдня пути Берта, считай, и не заметила: проспала в санях, укутавшись до самого носа.

– Смотри-смотри! – говорила Гутрун, нетерпеливо расталкивая ее. – Да проснись же, соня, мы подъезжаем!

Берта выпросталась из своих одежек, села прямо, оглядываясь. Расчищенная от снега и деревьев широкая площадь на берегу реки была полна народу. Сани, всадники, а то и просто лыжники всё прибывали и прибывали. Охрипшие распорядители метались, командуя, куда выпрягать лошадей, куда ставиться, где какие будут торговые ряды. Уже спешно строились столы и навесы, раскидывались цветастые шатры: никак, акробаты да менестрели на ярмарку приграничную пожаловали? Берта зачарованно глазела на пеструю гомонящую толчею; давненько она не видела столько народу разом. А потом по кивку Гутрун поглядела вправо, и рот раскрылся сам собой: вот он, Замок!

…Черный, точно отполированный камень стен и башен, к которому и снег-то не прилипает, не припорашивает, а сдувается легким порывом ветра. Под стать самому черному Обсидиану, на крутом берегу которого он стоит. Сейчас-то река замерзшая, но люди сказывают, вода в реке именно такая: ни глубины, ни рыбины не различишь, а сам отражаешься в ней, будто в старом зеркале. Казалось, выстроен замок не людьми (как раз нелюдью?), а вырос в незапамятные времена сразу вместе с темными речными откосами. Так изрезанные ветрами и временем горные скалы кажутся гигантскими жилищами древних великанов…

Но кто бы ни построил этот замок, сразу видно, просто так его не возьмешь. На месте тех – Берта глянула на далекий противоположный берег – она бы поостереглась в нем живущих и уж тем более штурмовать его. Не потому ли здешнее село Высокое так безбоязненно прилепилось к замковому холму? В случае чего жители всегда сумеют укрыться там от любого нашествия: людского или заречного чудовищного.

Но вот опять же, родителей Эрина они не защитили.

…Говорят, в незапамятные времена народу здесь было немеряно: полноводная река, богатые леса, нетронутая земля… До сих пор находишь в чаще остатки срубов, кумирни, провалы вырытых колодцев. Но однажды повалили с левого берега неведомые колдовские твари, пожиравшие скот, посевы, людей. Некоторое время с ними пытались бороться, приграничные Владетели высылали войска, но всё тщетно. Пришлось бежать, оставляя обжитые места, родные могилы, а то и вовсе не похороненных погибших: под действием злого колдовства мертвецы вставали и пытались вернуться в свои дома, скреблись и стучались ночами в двери… Начали пустеть и владения пограничных лордов: колдовская зараза пробиралась все дальше.

А потом тем же путем на правобережье Обсидиана пришли люди-волки. Пришли и почему-то остались, решив, что этот обезлюдевший берег – отныне их земля. Вгрызлись в новую родину зубами и когтями, отстроили на месте разрушенной сторожевой крепости каменный замок и встали живой преградой перед силами, идущими с заречного Хребта: вон он, синеет туманной махиной в далекой далека… Но не настолько далекой, чтобы твари из-за него не смогли добраться до Обсидиана. В первые годы поселенцам пришлось настолько туго, что число их изрядно поредело.

А люди в брошенные земли и нос боялись совать, из уст в уста передавая россказни о поселившихся там чудищах. Но мало по малу убедившись, что ни одна многолапая, крылатая или ползучая тварь больше не проникает дальше невидимой приречной границы, осмелели. Владетельный лорд Агвид, любопытный и бесстрашный, первым собрал обоз с продуктами в качестве дани-подарка и отправился знакомиться с новыми соседями. Встретили его безо всякой приветливости, скорее угрюмо и удивленно, но дары приняли и отпустили обратно целым и невредимым. Убедившись, что оборотни не пожирают всех подряд (по крайней мере немедленно), имеют человечью видимость и членораздельную речь, неугомонный лорд вынудил владетельных соседей отправить своим невольным защитникам такие же обозы с пропитанием и скотом, еще несколько раз навестил Пограничников, в конце концов вынудив тех заключить договор. Люди не заходят на оговоренную территорию новых поселенцев, отсылают им по очереди обозы со всем необходимым, а те обязуются, что никто из жителей окрестных владений не пострадает – ни от чудовищ, ни от самих Пограничников.

Время шло, соседи привыкли и присмотрелись друг к другу. К тому времени новые жители обсидиановского берега поняли, что не в состоянии выделить из своего числа тех, кто будет заботится о пропитании, скотине и сборе лесных даров, обслуживании замка и многочисленных застав – ведь каждый боец на счету – и кинули клич-зов к вольным поселенцам, обещая взамен земли и свою защиту. В Приграничье потянулись первые храбрецы – или просто отчаявшиеся.

Такие, как семья самой Берты…

Староста Акке ухитрился втиснуться на облюбованное место в самой середине торгового ряда, хоть соседи и ворчали что-то насчет проныр краинских. Занял три прилавка, да еще сани груженые впереди поставил. Выяснилось, что самый ярмарочный день будет завтра; сегодня рыночную площадь посетят Хозяева, базар откроют, а вечером справят Зимоворот, Зимний праздник, как его здесь попросту называют.

После обустройства Акке отпустил молодежь погулять, себя показать. Неопытные подружки поначалу жались к своим, вертели головами, охали и ахали, спрашивали-дивились. Уже бывавшие на ярмарке парни вышагивали гоголем, посмеиваясь и цыкая на них за невежество. Народ сновал туда-сюда, приглядываясь, прицениваясь, переговариваясь и перешучиваясь. Берта со временем начала отставать и теряться – поначалу не нарочно, а потом специально. Надоело тащиться хвостом за важничающим Моди. Лучше самой все разглядеть, пощупать, где непонятно – у людей спросить.

Так и ходила, пока в глазах не зарябило и в голове не загудело: непривычна она к такой толчее и народищу. Отошла в сторонку, привалилась к коновязи. Если и бродит здесь так же Эрин, разве его среди эдакой толпы разыщешь? Только глаза сломаешь. Не будешь же стучать в каждый дом в Высоком – вон какое село большое да просторное – выспрашивая про сероглазого охотника!

Лошади за ее спиной переступали, встряхивали головами, позвякивали уздечками. Вот одна любопытная дотянулась, фыркнула, обдавая теплым дыханием. Берта не глядя, отмахнулась, но настырная животина всё не унималась – даже платок зубами прихватила, чуть с головы не сдернув.

– Эй, угомонись! – Берта обернулась шлепнуть по наглой морде и изумилась: – Седой?!

Оттеснивший пару других, чтобы добраться до Берты, конь затанцевал на месте: приветствовал. Расчувствовавшаяся девушка полезла под коновязь. Узнал, узнал, красавец-разумник! Седой, правда, обнять-поцеловать себя не позволил, но благосклонно принял сухарь, который она в кармане для перекуса носила. Поглаживая и охлопывая его, девушка бормотала:

– Хозяин-то твой где, а, Седой? Здесь же, правда? Вы же вместе вернулись? Ну хоть головой мотни в его сторону!

– Эй, ты чего это тут делаешь?!

Перед коновязью, уперши руки в боки, стоял долговязый простоволосый парень ее возраста. Смотрел недобро.

– Не видишь – лошадей ворую! – легкомысленно отозвалась Берта, жадно оглядываясь: где же там Эрин?

– А ну, отойди по-хорошему!

Перестав крутить головой, Берта насмешливо глянула на него.

– А то что? Ты, что ли, этому коню хозяин?

Парень взъерошился, став похожим на гусенка на исходе лета: шея длинная, шипит, наступает, крыльями машет… Шуму много, страху чуть.