Грани Обсидиана

— Уходишь на полнолуние или в замке остаешься?

— Ухожу. Навещу брата. А… вы?

Берта сказала — как само собой разумеется:

— Остаюсь. У нас с Нарроном из всей родни только этот замок, — она обвела поварешкой кухню, — да наши волчата.

— А… леди Инта?

— Ну тут и разговоров нет, остается! — отрезала она. Я промолчала, хотя вопросы трепетали у меня на языке: а видела ли леди своего лорда хоть раз в другом обличье? И что ощутила — страх, отвращение? Или она попросту пережидает лунные дни, как непогоду, запершись в своих покоях с запасами еды?

Берта надавала мне припасов в дорогу да еще передала «гостинчик мальчонке», чем несказанно меня удивила. Еще немного я стянула в кладовой, стараясь брать не на самом виду и везде понемножку. Вышла и приостановилась, наблюдая, как Бэрин водит по двору своего жеребца. Они с Нарроном обсуждали: кажется, или Ворон все-таки прихрамывает. Мужчины наклонялись, рассматривая то копыта, то бабки коня. Волк, вроде бы меня и не видевший, сказал неожиданно:

— А вот спросим Лиссу! Лисса, погляди — хромает?

Прижав к груди набитую сумку, я нехотя приблизилась — Ворон всхрапнул и неожиданно пошел иноходью, кося темным глазом. Конь не то чтобы меня боялся — да и с чего бы, если они вырастают буквально бок о бок с Волками? — но относился настороженно.

— Ну-ну, тихо! — прикрикнул Бэрин, натягивая длинные поводья. — Что еще?

Осунулся, темные круги вокруг глаз — тоже плохо спит перед полнолунием? Казалось, внутри него ходит тяжелыми волнами темная запертая сила, которая вот-вот сметет и замки и двери… Ах, как мне хотелось хоть с кем-то поговорить об этом! Я все познавала через свои попытки и ошибки, ведь оборотни мне не встречались…

До сих пор.

— Левая задняя, — сказала я.

Мужчины наклонились, ощупывая бабку.

— И правда ведь, — расстроенно сказал Наррон. — А я и не заметил! Ладно, будь спокоен, Бэрин, я о нем позабочусь.

Волк передал ему поводья, погладил Ворона по крутой шее и пошел со мной к воротам.

— К брату собралась?

— Да…

— Ты слышала леди — если хочешь, приводи мальчишку в замок: тут ему и еда и друзья.

Я едва не рассмеялась горько: друзья! Как бы для этих «друзей» он сам не стал едой!

— Я слышала, — отозвалась коротко.

Волк не вышел за ворота. Но все время, пока я шагала по дороге вниз, я чувствовала его взгляд.

* * *

Берта объявила, что отныне я буду учиться лекарскому делу у леди Инты. Та, как водится, обучалась этому еще в родительском доме наравне с остальными хозяйственными навыками: а вдруг приболеет муж или дети, неужели кликать на помощь деревенскую знахарку? Кто бы тогда мог знать, что ее мужу понадобится помощь только при травмах и ранах — ведь оборотни не страдают обычными человеческими недугами.

— Но почему я?

Я не забыла еще, как потеряла голову от нелепого, на их взгляд, страха. Мне и самой было стыдно и жутко: ведь я себя чуть не выдала!

— Леди Инта тебя хвалила — мол, рука твердая и легкая! Да и Рик рассказал, как ты помогала ему рану зашивать.

После полнолуния Рик с Гэвином помирились, шатались повсюду чуть ли не в обнимку, привычно задирая всех встречных и поперечных. Иногда я жалела, что Рику зашили руку, а не рот. Как, впрочем, и его дружку-Волку…

Так что вскоре я перешагнула порог полутемной комнаты, где леди Инта разбирала травы. Леди кивнула мне, улыбнулась.

— Хорошо, что ты согласилась, Лисса! Мне нужна помощница.

А у меня что, был выбор?! Я присела за стол напротив, наблюдая за ее руками: Инта разбирала пучки сухих трав, попутно объясняя, как их называют и что они лечат. Некоторые даже давала понюхать: мол, если я запомню запах, легче будет опознавать высушенные.

— А это я знаю! — похвасталась я. — Она помогает, если прихватит живот. Мать называла ее лисий хвост.

— Да, похоже. Здесь ее называют метелкой. Давно умерла твоя мама, Лисса?

Я сжалась и убрала руку со стола.

— Больше года назад.

— И ты осталась одна с братом. Трудно тебе, наверное, пришлось.

Она не спрашивала — утверждала. Я опустила глаза на траву:

— А вот это, кажется, кровохлебка, помогает при гнойных ранах и кровь останавливает…

К моему облегчению, Инта сказала лишь:

— Да, верно. Крестьяне называют ее кровная муха. А знаешь те, что снимают жар и кашель? Я покажу тебе. Ближе к весне все устают от зимы и начинают болеть. Итак, берешь три части травы…

Дальше мы говорили лишь о лечении и травах — и в этот раз, и в остальные. Мне нравились уроки: если я освою лекарство, буду жить в замке не по милости Берты и Бэрина, а вполне заслуженно… О чем я думаю! Что мне за разница, как я здесь живу, главное — зачем?

Мне нравилась и эта спокойная, холодноватая женщина. Она больше не расспрашивала меня, зато рассказывала сама: иногда, понемногу — о том, что видела в жизни, о том, откуда приехала. О своем бывшем доме и оставленных родных она упоминала безо всякой тоски и грусти.

— И вам не хочется вернуться назад? Вы совсем не скучаете по родине? — как-то спросила я.

Она засмеялась — не моему вопросу, а своим мыслям:

— О нет! Только не назад! Хотя, когда мы отправились сюда, я пыталась удрать по дороге — вместе с сестрой и ее подружками.

— И лорд не наказал вас за это?! — и восхитилась, и не поверила я.

— Сначала я думала, что это наказание — своего рода… — она странно улыбнулась. — Но, кажется, Фэрлину понравилось мое сопротивление. И еще то, что однажды я пырнула его ножом.

Я чуть не села мимо стула.

— Что?!

— Ножом, — легко повторила леди Инта и пожала плечами: — Так получилось. Ты запомнила отвар, который дают роженицам при слабых схватках, да? Повтори, я проверю. А то мало ли… — Она коснулась ладонью своего круглого живота и тут же сделала знак, которым люди отгоняют дурной глаз.

— Как думаете, кто у вас родится?

— Девочка или мальчик?

— Нет… — Я помедлила и собралась с духом: — Человек или Волк, то есть оборотень?

Леди Инта нахмурилась: и сама задумывалась об этом. Но ответила она ровно: