Греховный рыцарь

Под тяжелый ритм негромкой музыки, разносящейся по залу, я соблазнительно покачиваю телом, не сводя глаз с зала.

Появляется все больше и больше мужчин, их взгляды устремляются на девушек задолго до того, как они найдут своих знакомых, которые уже здесь, и начнут свою ночь.

Но я ни разу не вижу того мерзавца, который решил, что может наложить на меня руки. Не вижу я и парня с серебряными глазами.

По мере того как ночь продолжается, облегчение, переполняющее мои вены, облегчает все мои движения. Вскоре я теряюсь в музыке и постоянном гуле разговоров вокруг меня и почти забываю, где нахожусь.

Но все меняется, когда по позвоночнику пробегает неистовая дрожь, а кожа покрывается мурашками от осознания происходящего.

Это нелепо. Всю ночь на меня смотрели. Но ни один из них никак не повлиял на меня. Ладно, это не совсем так. Мужчины, которые выглядят достаточно старыми, чтобы быть моим дедушкой, вызывают во мне волну отвращения, когда они разглядывают мое тело, словно я могу стать их следующей едой. Это отвратительно.

Повернувшись, я осматриваю комнату, пытаясь найти того, кто мог вызвать во мне такую бурную реакцию. Но никого нового нет.

Его здесь нет, Иви. Это всего лишь твое воображение.

Но пока мое тело продолжает гореть, мне трудно поверить самой себе.

Он здесь. Просто он не показывает своего лица.

Покачивая бедрами, я еще раз поворачиваюсь, стараясь выглядеть естественно, и осматриваю комнату. Но все равно не вижу ничего. Его здесь нет.

Вот и все, Иви. Хватит врать самой себе.

Три другие девушки, одетые точно так же, как и я, вместе заходят в зал и расходятся, каждая направляется к столам, на которых мы танцуем.

— Смена, — говорит девушка, которая приближается ко мне. — Помогите нам, джентльмены.

Пока она флиртует с пьяными мужчинами за столиком рядом со мной, я пытаюсь как можно элегантнее сойти со стола, не чувствуя себя настолько уверенно, чтобы просить о помощи, как она, тем более что моя кожа продолжает покрываться мурашками от волнения.

Но не в силах сопротивляться, «помогающие» руки тянутся ко мне, и я встаю со стола, не упав на задницу, и, к моему удивлению, не подвергаясь лапанию со стороны богатых членов.

Может, они выпускают настоящих отморозков только на Рождество?

С гордо поднятой головой я несусь через весь зал, покачивая бедрами при каждом шаге, и направляюсь к выходу.

Свобода или хотя бы передышка в пределах досягаемости, мои ноги ускоряют шаг на моих нелепых стриптизерских каблуках, и я уже почти выбралась из комнаты, полной разврата, когда поднимаю глаза и сталкиваюсь лицом к лицу с тем, кого я надеялась не увидеть сегодня вечером.

Сердце подскакивает к горлу, живот сводит узлом, а мое глупое, предательское тело пылает, когда я вспоминаю, каково это — быть в его власти.

В его глазах вспыхивает узнавание, прежде чем гнев поглощает сверкающее серебро, оставляя два темных, опасных глаза, смотрящих прямо на меня.

Резко сглотнув, он облизнул нижнюю губу, словно раздумывая, не съесть ли меня в качестве следующего блюда.

Неужели я зря надеюсь, что это так?

— Ты, — шипит он, и сильный запах алкоголя от его дыхания омывает мое лицо. — Тебя не должно быть здесь.

Его кулаки сворачиваются по бокам, а глаза опускаются к моим губам, а затем ниже. На его лице появляется выражение отвращения, от которого у меня сводит желудок.

Потребность сбежать берет верх, и я отступаю назад, чтобы оставить между нами хоть какое-то пространство.

Он позволяет мне отойти, но отвращение быстро сменяется чем-то другим.

Весельем.

Он шагает вперед, заставляя мое сердце колотиться еще сильнее, а голову кружиться.

Я ударяюсь спиной о дверь, и с моих губ срывается шокированный вздох.

Жар его тела обжигает меня спереди, когда он наклоняется ближе, зажав меня между собой и неподатливым деревом у меня за спиной.

Дверь со щелчком открывается, и я, споткнувшись, отступаю назад. Спотыкаясь на толстом ковре этой комнаты, я чуть не оказываюсь на заднице, когда он наваливается на меня, не оставляя мне другого выбора, кроме как продолжать отступать.

Я задыхаюсь, когда моя спина ударяется о прохладную стену, а он приближается ко мне.

Бежать некуда, спрятаться негде. И я очень сомневаюсь, что кто-то придет мне на помощь.

А хочу ли я этого?

— Ты помнишь, что я обещал тебе, если увижу тебя здесь снова? — спрашивает он, снова наклоняясь ко мне так близко, что я почти чувствую вкус того, что он сегодня пил.

Моя грудь вздымается, когда я пытаюсь втянуть воздух в легкие. Каждый вдох наполнен его запахом, от которого кружится голова, а запреты покидают тело.

Я должна быть напугана. Я и боюсь. Но в животе у меня трепещет волнение.

Я не должна хотеть, чтобы он снова заставил меня встать на колени. Я не должна хотеть, чтобы он взял меня, не задумываясь о том, хочу ли я этого.

Но я хочу.

Я жажду этого чувства бессилия. Облегчения от того, что кто-то другой принимает за меня решения, когда все, о чем я беспокоюсь большую часть дня, исчезает из моей головы.

Его глаза впиваются в мои, ожидая ответа.

Я настолько потерялась в его орбите, что не могу подобрать ни одного слова. Все, что я могу сделать, — это нервно сглотнуть и кивнуть.

Я помню эти слова так, будто он только что их произнес. Они преследуют меня с тех самых пор.

Дразнят меня, насмехаются надо мной, заставляя жаждать узнать, что именно он имел в виду.

— Хорошо. Тогда это не должно шокировать, — прорычал он, прежде чем обжигающие руки легли на мое тело.

Я моргаю, готовясь прогнуться под его силой. Но мои колени так и не ударяются о ковер.

Вместо этого он шокирует меня совершенно другим способом.

3

АЛЕКС

Прошло несколько месяцев с тех пор, как я впервые увидел эту лисицу. Но с той ночи, когда я нашел ее в своей спальне с моими часами в руке, не было дня, чтобы она не проникла в мои мысли.

Никогда еще ни одна девушка не занимала столько места в моей голове. А я даже не знаю, кто она такая.

Единственное, что я знаю о ней, — это ее работа и тот факт, что она воровка. И да, она горячая, как черт, и отсасывала мне, как гребаная богиня.