Греховный рыцарь

— Ты думаешь, я боролся, чтобы защитить тебя от этого подонка? Глупый, глупый маленький воришка, — насмехаюсь я. — Я просто следил за тем, чтобы он не оказался тем, кто первым поставит тебя на колени. Представь мое удивление, когда ты пришла ко мне, а не мне пришлось загонять тебя в угол.

— Я пришла не к тебе, — ядовито возражает она.

— Нет, — соглашаюсь я, отстраняясь, чтобы она могла видеть злую ухмылку, играющую на моем лице. — И я думаю, мы должны это исправить, не так ли?

— Нет, мне нужно…

— Делать то, что тебе говорят. А теперь обхвати пальцами край стола над головой и не отпускай, мать твою, — требую я, не сводя с нее глаз, чтобы она видела, насколько я серьезен.

Выпитая ранее водка все еще пульсирует в моих венах, подстегивая меня. Но с тех пор как мой взгляд упал на нее, я удивительно трезв и осознаю каждое свое действие.

Она продолжает искать мои глаза, пытаясь найти в них шутку. Она может смотреть сколько угодно. Я чертовски серьезен в том, что сейчас произойдет.

— Сейчас, воровка. У меня нет времени на всю ночь. — Полнейшая ложь, и если я добьюсь своего, то проведу с ней всю гребаную ночь. Только… может быть, в моей спальне, а не в кабинете отца.

Втянув нижнюю губу между зубами, она лежит неподвижно.

— А что, если я не буду выполнять твои приказы? — храбро спрашивает она.

— Неважно. Результат все равно будет тот же.

— Знаешь, я никогда не была…

— Я жду, — огрызаюсь я, снова впиваясь пальцами в ее бедро и прижимаясь к ее едва прикрытой киске.

Молча, она продолжает бороться еще три секунды. Но в тот момент, когда грубый шов моих брюк натирает ее клитор, она полностью отказывается от борьбы. Вывернув ее запястья из-под моей руки, я стискиваю зубы и отпускаю их, молясь, чтобы она была для меня хорошей девочкой.

То, что произойдет дальше, нужно мне больше, чем следующий вздох.

Я жалел о том, что не попробовал ее в ту ночь, с того самого момента, как за ней захлопнулась дверь.

Я должен был погнаться за ней. Я должен был затащить ее обратно любыми способами и показать ей, насколько реальной была моя угроза.

Если бы у меня была хоть одна гребаная догадка, что я не найду ее снова в течение нескольких месяцев, я бы не позволил ей уйти в течение нескольких дней. До тех пор, пока она не будет уничтожена и не получит более чем достаточно доказательств, чтобы вспомнить, кому именно она принадлежит, когда я наконец позволю ей уйти.

Отчаяние заставляет меня раздвинуть ее колени, как только она, следуя приказу, обхватывает пальцами край стола.

— Что ты… черт, — задыхается она, когда я опускаюсь на колени. — Ты… черт, — стонет она, когда я прижимаюсь носом к ее промокшим трусикам.

— Такая мокрая для меня, воровка. Я знал, что тебе чертовски нравится принимать мой член.

— О Боже, — хнычет она, когда я начинаю лизать ее через ткань, ее сладкий вкус распространяется по моему языку.

Все остальное, что я делал сегодня вечером, все другие люди, с которыми я проводил время, исчезают, как будто их не существует. Возможно, их и нет. Единственный человек, который мне сейчас нужен, — эта искусительница передо мной.

— Кто-нибудь из этих ублюдков трогал тебя сегодня? — рычу я, продолжая дразнить ее, в то время как мой член болезненно болит за поясом брюк.

— Нет, — стонет она.

— Хорошо. И они больше не будут. Единственный мужчина, который будет прикасаться к тебе с этого момента, — это я.

— О, Господи.

— Он тебе не поможет. Теперь ты моя. Ты понимаешь это?

Ее тело дрожит, она мотает головой из стороны в сторону, отказываясь воспринимать мои слова.

— Посмотрим, смогу ли я заставить тебя понять это по-другому, — бормочу я, опуская глаза обратно на ее мокрую киску.

Засунув палец под ткань, я оттягиваю ее в сторону, обнажая ее.

— Вот черт, — рычу я, наслаждаясь совершенством ее киски. — Если бы я знал, что ты прячешь это здесь, то, возможно, искал бы тебя еще усерднее.

— Пожалуйста, — хнычет она так тихо, что я даже не уверен, показалось ли мне это.

— С гребаным удовольствием.

Наклонившись вперед, я лижу ее набухшую киску, позволяя ее вкусу заполнить мой рот.

Господи, мать твою. Я понятия не имею, кто эта женщина, но я чертовски зависим.

Ее спина выгибается, а ноги пытаются сомкнуться вокруг моих ушей, пока я обвожу ее клитор.

— БОГ МОЙ, — кричит она, когда я раздвигаю ее ноги и просовываю язык глубоко внутрь.

Я ем ее так, словно это моя последняя трапеза на этой земле: облизываю, сосу, покусываю зубами ее тугой пучок нервов, как будто это последнее, что я когда-либо сделаю.

Ее крики и вопли о большем отскакивают от стен вокруг нас, когда она приближается к своему освобождению.

Она делает то, что ей говорят, ее пальцы не отпускают стол, пока я толкаю ее все выше и выше.

Отпустив одно из ее бедер, я засовываю два пальца глубоко внутрь, а мой язык сосредоточивается на ее клиторе.

— Черт, ты такая тугая, — простонал я ей в ответ, изгибая пальцы, чтобы найти ее точку G и, наконец, отправить ее к оргазму.

Ее мышцы сжимаются на мне, ее крики становятся все громче и громче, и как раз перед тем, как я убеждаюсь, что она вот-вот упадет, в мои уши ударяет женский крик за мгновение до того, как дверь распахивается.

— О Боже, — вздыхает наша незваная гостья.

Прежде чем я успеваю сообразить, что происходит, моя маленькая воровка практически спрыгивает со стола и бежит к открытой двери.

— Не нужно останавливаться из-за меня, — весело говорит блондинка, которая стоит к нам спиной, чтобы мы могли уединиться.

— Этого не было. Ты ничего не видела, — огрызается моя лисичка и исчезает из поля зрения, даже не оглянувшись в мою сторону.

Чертовски грубо, если хотите знать мое мнение, в то время как я сижу здесь с ее соками, размазанными по моему лицу.

Поднеся пальцы к губам, я втягиваю их в рот, наслаждаясь ее приторным вкусом.

Так чертовски сладко. И совсем недостаточно.