Грешники

– Злата, - позвал он предостерегающе.
– Тон сбавь.

– А если не сбавлю?

Телефон продолжает трезвонить, хочется схватить его и грохнуть об асфальт, чтобы заткнулся, а потом встряхнуть Савву за грудки и...

На самом деле, я и сама все вижу, не дура.

Это я замужем около месяца и терять мне нечего, я влюблена без памяти. А что чувствует он - не знаю, того, что я его возбуждаю и меня можно трахать, привязанной к клетке - явно недостаточно для развода.

А мне нужно, чтобы так же.

Чтобы он из головы меня не выпускал ни днем, ни ночью.

И звонил чаще одного раза в неделю.

– Не хочешь отвечать мне - значит, езжай к ней!
– выкрикнула и в сердцах хлопнула дверью.

И с этим хлопком пожалела о своем поступке так сильно, что едва не бросилась открывать дверь обратно.

Замерла на месте и всё внутри меня замерло, словно после громкого крика в горах, краткий миг перед тем, как лавина обрушится, не уезжай, пожалуйста, только не уезжай - эта мольба молотком застучала в висках.

Черный Сааб постоял еще немного.

А потом сдал назад, резко развернулся и рванул вперед, с каждой секундой отдаляясь от меня, пока не скрылся за поворотом.

Он уехал.

А я осталась тупо стоять у бара, слушать смех и музыку и проклинать всё на свете.

Ну зачем, зачем такие чувства.

Вытерла мокрые ресницы и поплелась в сторону дома.

По пути сбросила пару звонков от мужа, еще два раза набрала папе и снова нарвалась на автоответчик.

В свой двор зашла, будто на казнь и сразу увидела мужа - стоит под деревом, прислонился к капоту и лениво наблюдает за компанией в беседке - один из парней на весь двор горланит под гитару армейскую песню.

– Сюда, любимая, - Кирилл махнул рукой, словно я заблудиться могу. Обошел машину и распахнул переднюю дверь.
– А чего без сумки?

– Папа где?
– остановилась напротив.

– В клинике. Как и обещал - лечится от алкоголизма, - Кирилл широко улыбнулся.
– Хороший у тебя муж? Целовать вот сюда, - пальцем он ткнул в гладковыбритую щеку.

– В какой еще клинике, - не поверила.
– Папа сам бы туда не лег. А без согласия родственников...

– Я тебя умоляю, - Кирилл закатил глаза.
– Можно и обезьяну в больницу устроить - были бы деньги. Ну? Садись.

– Я не поеду.

– Нет ты поедешь, Злата, - муж двинулся на меня, заставляя попятиться.
– Я выразился как-то неясно или что? Пока ты со мной - с твоим отцом все нормально. Чистая палата, трехразовое питание, прогулки на свежем воздухе и сончас. Откажешься ехать, - Кирилл усмехнулся, - завтра же тебе позвонят с рассказом о том, как твой папаша тайком напился медицинского спирта. И очень жаль, что с лекарствами его мешать было нельзя. Примите наши соболезнования. Ты все поняла?
– он перевел дух, полюбовался моим побледневшим лицом. И с удовлетворением кивнул.
– Тогда заткнулась и села в машину.

Глава 46

– Красивые цветы для моей красавицы жены, - повторил Кирилл фразу, которую я слышу вот уже две недели каждый вечер и положил на стол передо мной букет.

– Ах, - ахнула Света. Отставила в сторону бокал и подняла розы, перевязанные нежно-розовой лентой.
– Нет, ты только посмотри, Злат. Шикарные. Не муж, а зайка.

– Попрыгайка, - подтвердил Кирилл и чмокнул меня в щеку.

От него слегка пахнет выпивкой - едет из ресторана, с какого-нибудь делового ужина, прямиком домой, как приличный муж.

– Спасибо, - отозвалась.
– Правда, красивые.

Как и вчерашние, и те, что он дарил неделю назад - букеты до сих пор стоят в гостиной, пока не завяли.

– Есть что поесть?
– от веселого тона мужа хочется выйти в другую комнату. Он распахнул холодильник и оглядел пустые полки.
– Любимая, ужин опять не приготовила?

– Тебе не нравится.

– Я был молод и глуп и мне стыдно, - Кирилл обернулся, широко улыбнулся.
– Злата, милая. Не дуйся. С удовольствием бы сейчас навернул...домашнего борща.

Не дождавшись моей реакции он перевел взгляд на Свету.

– Нет, родной, на меня даже не смотри, - она расхохоталась.
– Если не хочешь отравиться - держи меня подальше от кастрюль.

– Бедный Савва. Жестокая ты женщина, Светлана.

– Он заслужил.

Они шутят и смеются. За окном темно и по стеклу барабанит дождь, а в кухне сухо и горит неяркий уютный свет.

Середина августа.

И, кажется, не было никогда этого июля в моей жизни и Саввы, Кирилл не поднимал на меня руку, и я не предавала подругу, и мы просто дружим, семьями, по-соседски, вечером пятницы сплетничаем за бокалом вина.

И с виду все так и есть.

С того дня, как муж угрожал мне, что отца убьют в клинике, если я не вернусь с ним - мы об этом не говорили ни разу.

Кирилл не повышал голос, не напоминал, что до него я жила в "клоповнике", не был груб, и даже когда я притворялась, что сплю - не настаивал, не приставал с требованиями исполнить супружеский долг.

Я понимаю, тебе нужно время, чтобы меня простить и готов ждать сколько угодно - это он говорит каждый вечер.

А я радуюсь, что Света теперь целыми днями пасется у нас, ей скучно одной, ведь Савва...

Уже две недели его нет дома.

И дни эти для меня растянулись в вечность.

– Вино закончилось, - Света с огорченным видом поставила обратно на стол пустую бутылку и покосилась на шкаф, где у нас хранятся запасы спиртного.
– Кирюш, достань еще одну, пожалуйста.

Муж охотно выполнил просьбу.

С высоты своего роста оглядел полки, до которых я добиралась лишь с помощью табурета и покачал головой.

– Светик, вино последнее. Что-то покрепче выпьешь?

– Нет, потом голова разболится, - подруга поморщилась и привстала, глянула в темное окно.
– И дождь льет, как из ведра...ладно, сбегаю все таки домой, захвачу сразу парочку бутылок, да, Злат?

Кивнула и отпила вина.

Света засобиралась домой, Кирилл пошел ее провожать, услышала, как он в коридоре предлагает ей накинуть свой непромокаемый плащ.

Потом хлопнула дверь и муж, насвистывая, вернулся в кухню.

– Как день провела, любимая?
– он снова открыл холодильник, будто с прошлого раза в нем что-то изменилось и на полке по волшебству появилась полная кастрюля борща.

– Гуляли со Светой по магазинам.

– Похвастаешься покупками?
– он достал контейнер со вчерашней пастой, сдвинул крышку и принюхался. Сморщился.
– Черт, и я не додумался в ресторан заскочить. Понадеялся, что уговорю тебя приготовить ужин, - он повернулся и широко улыбнулся.
– Может, пирог?