Грешные дела

Она взяла квадрат, а после положила туда, откуда взяла.

–  Почему ты на мнеженишься? Он потёр рукойзатылок.

–  Что ты имеешь в виду?

–  Тыне знаешь меня. И… Я непонимаю.

Каждый тик часов отражался в её груди, когда она ждала, чтобы он заговорил. Он смотрел на игровое поле.

–  Думаю,когдая был маленьким,всегда хотелсделать что-то. Не знаю.Когдапапу арестовали, а меня заперли в башне, короля убили… Яхотелпомочь. Но…ну,посмотри на меня, - онусмехнулся.– Не совсем благородный принц. Людивсегдаговорили, что королевство сломлено и только ты можешь помочь.Тыи, теперь оказывается, я, - он поднялголову.– Если у нас есть шанс принести добро и вернуть магию, просто поженившись, я это сделаю. Я хочу использовать этот шанс. И если обещания верны, и у насбудетнастоящая любовь, то это было бы замечательно, но я бы сделал это в любом случае, потому что это хорошо, и людидумают,что это хорошо, и у нас есть шанс вернуть всё на свои места, - он говорил так открыто и честно, что Аврора покраснела. –Тыэтого нехочешь?

Она держала руки на колени, пытаясь не дрожать. Она не могла быть такой оптимистичной и всё принимающей, как он.

–  Думаю… Думаю, я просто хочу быть самойсобой.

–  Тыможешь быть самойсобой.

Она подвигала квадратик на доске, не глядя на него.

–  Твойход.

На этот раз Родрик выиграл.

–  Мне лучше уйти, -сказал Родрик,когдаигра была окончена. – Мой отец сказал, что хочет поговорить со мной, пока не станет слишком поздно, - Аврора кивнула, и он бросил квадратики вкоробку.

–  Спасибо, - слова словно спотыкались друг о друга, спеша вырваться насвободу,- что пришёл. Поиграл. Мне было одиноко – сидела ижглавещи.

Он кивнул.

–  Я знаю, как это, - он поднялруку,потянувшись к ней, и внезапноодёрнулеё и отвернулся.

Он был почти у двери, когда остановился, хоть и не оглянулся.

–  Почему ты этосделала? Онанахмурилась.

–  Чтосделала?

–  Проколола палец. Если ты знала, что прялка проклята, почему ты ею воспользовалась?

Она ни разу не задавалась этим вопросом. Судьба так распорядилась, как и во многих других случаях её жизни.

–  У меня не было выбора. Селестина очароваламеня.

–  Всегдаесть выбор,принцесса.

Он поспешно вышел из комнаты, прежде чем она успела ответить.

Таночь была особенно холодной, насмехаясь над любыми мечтами о приближении весны. Аврора завернулась в одеяла, нохолодпроходил сквозь каждую щель, и она дрожала.Глазаотказывались и снова закрывались. Всякий раз,когдаона моргала, мир наполнялся кровью,иглыкололи еёкожу,принцы наклонялись, чтобы поцеловатьеё,ивокругбыллёд.Онатакустала.Онасмотрелавпотолок,наблюдаяза воображаемыми тёмными фигурами. Слова Родрика повторялисьэхомв голове,когдаона следовала за тенью. Выбор естьвсегда.У него был такой уверенный голос, но он был таким же, как и она, с жизнью, продиктованной ожиданиями, тем, что все называютсудьбой.Аврора не была уверена, что у неёхотькогда-то был выбор. Её просто поставили в известность - Селестина, страх родителей, запертые двери и сказки. Даже сейчас,когдаблизилась её свадьба, у неё не было выбора. Она была их спасительницей, и они говорили, что она должна имповиноваться.

Но утверждение Родрика не покидало её мысли. Она могла ослушаться короля и королеву, оставить их и принять всё… одиночество и разрушение, что могло последовать за этим. Или могла остаться.

Но какой смысл, если у неё не было никакой личной власти?

Она села. Селестина сказала ей, что она вызвала взрыв на площади своим гневом. Это была страшная мысль. Невозможная. Но она почувствовала что-то в этот момент, совсем не в её характере. Гнев, безумие, бешенство крутилось в ней, словно её толкнули, и это "что-то" можно было назвать магией, по крайней мере, лживым, манипулятивным языком. И Селестина была в этом убеждена.

Искра вспыхнула в ней.

Если это магия и она могла использовать её, то она могла помочь людям.

Остановить Селестину и не позволить ей контролировать её.

Возможности охватили её. Даже если это было опасно, даже если эта мысль заставляла её чувствовать себя больной… она должна знать. Она соскользнула с постели и рванулась к комоду. Кисточка. Документы. Перо. Свеча. Она потянулась за нею, схватила в ладонь и попыталась удержать покрепче.

Глядя на свечу в темноте, она обратилась к свету. Пламя, подумала она, а после повторяла это снова и снова, как заклятие.

– Гори, гори, гори.

Ничего. Она сжала воск так плотно, что была уверена, что руку схватит пламя. Оно облизывало свечу, дразнящее, мечтательное, греховное. Запах дыма. Теплота на лице. Она почти слышала треск в холодном ночном воздухе.

Ничего.

Разочарование захлестнуло её. Бесполезно, подумала она. Она была бесполезной,глупой,спящей принцессой,тогдаи сейчас, играла на свободе, пока её кололи иголками. Слабая и готовая ктому,чтобы быть управляемой.Грустьи любопытство, идолг,и страх схватили её на мгновение, но они сбежали, ушли, потеряли безнадеждую ярость. Ненависть украла её дыхание – и царапины, и ненависть кзамку,и ненависть к темноте, ненависть к обманувшему еёТристану,ненависть к королеве и еёсыну,к ожиданиям, ненависть к Селестине за уничтоженную жизнь, к себе - за слабость, кротость, проведённую в ничегонеделаньи жизнь. Одна секунда, жжениесердца,ионапозволиласебяпоглотить.

Пламя плясало на её коже, взбираясь по пальцам. Запах пламени коснулся носа.

Она задохнулась. Все свечи пылали.

Девятнадцать

–  Принцесса, что вы сделали со своими руками?! – Бетси повернула сожжённые ладони Аврорыкверху,исследуя едва образовавшиеся струпья в утреннем раннем свете.

–  Я опрокинуласвечу,- сказала Аврора. Бетси принесла мазь, чтобы унять боль.

Она приняла объяснение без вопросов. Авроре так легко забыть не получалось.

Она листала книги, чтобы забыться в словах, но каждый раз, когда переворачивала страницу, её пальцы болели, и она задавала себе вопрос: были ли эти сказки ложью. Слуга принёс ей арфу, она касалась её пальцами, но струны так больно ранили её ожоги, что она остановилась.

ХотяРодрик приходил играть каждый день, они не говорили ни о чём важнее, чем погода и вкусная еда, которую, какРодрикслышал, готовили на свадьбу слуги. Вскоре Аврора осмелилась спросить, поймали ли тех, кто устроил всё на помолвке, но Родрик лишь покачалголовой.

Она провела пальцем по заживающим ожогам, вновь и вновь отслеживая сырую гладкость и волдыри. Свеча оставила в ней искру. Не дерзость, не решительность, не часть прежней кротости и приключений, любящей и обиженной, скрывающейся и улыбающейся, опускающейся в реверансах. Нет, она стала какой-то тайной, опасной, самостоятельной.

Или полностью самостоятельной.ХотяАврора пыталась вновь заставить что-то загореться, разбить вазу на столе, сбросить книгу с полки, но немогладаже поколебать воздух. Надежда, мелькнувшая у неё внутри, та искра, что говорила, что она не так слаба, как казалась, не желала подчиняться требованиям. Если бы не красные волдыри, что покрываликожу,она бы назвала это сном, моментом безумия ипламени.

Она пробежалась пальцами по своей собственной истории. Опять сказка о Спящей Красавице. Сто лет под заклинанием. Может быть, магия просочилась в неё, давая ей власть, которую она не могла контролировать. Сила, которую ведьма хочет вернуть.

–  Доброе утро, принцесса, - промолвил Родрик,когдапришёл к нейспустянесколько дней. Он замер на пороге, а его щёки вновь покраснели. – Надеюсь, я не побеспокоилтебя.

–  Нет,-онаотодвинулаподноссзавтракомвсторонуиподнялась.–Конечноже,