Грёзы и предостережения
Шрифт:
— Почему? — спрашиваю, совершенно не понимая, что этим самым «почему» хочу узнать. То ли, то почему у него хватает сил устоять тогда, когда я уже расплылась мокрой лужицей? То ли, то почему у нас нет времени, мы же вроде никуда не спешим? То ли, то почему он отталкивает мое голодное к ласкам тело? То ли…? Бесконечное множество этих «то ли» яркими вспышками проносится в голове, но ухватится за очередное из них не успеваю.
— Мы же вчера решили, что сегодня едем в заброшенный город.
— Решили? — как попугай повторяю я, совершенно не понимая, о чем идет речь.
— Малыш, ты чего? Ты же
Забытым отголоском всплывает в памяти наш вчерашний разговор с рупантари. И я, словно вижу себя со стороны, спокойную, немного отрешенную, с необоснованной уверенностью заверяющую рейттара в правильности принятого мной решения искать легендарный камень-артефакт, о котором знают понаслышке лишь избранные. А точнее один конкретный избранный.
— Малыш? — выдергивает меня из забытья голос Айвира.
Серые глаза смотрят с таким тревогой и беспокойством, что я и сама пугаюсь:
— Что?
— Ничего, — с громким выдохом облегчения, стискивает меня в крепких объятиях: — Просто дозваться не мог. Ты долго не отвечала.
— Я не помню вчерашний разговор. Точнее помню… Но это как будто была не я. Не знаю, как объяснить. Я будто наблюдала все со стороны, а говорил и делал кто-то другой.
Мужчина молчал. Слушал внимательно, верил, но высказываться по поводу сказанного не спешил. Лишь шумно вдыхал запах моих волос где-то в области моей макушки.
— Не веришь? — предположила я, криво усмехнувшись и высвобождаясь из объятий.
Судорожный вдох:
— В том-то и дело, что верю. Только лучше бы сказанное тобой оказалось выдумкой.
— Почему?
— Потому что есть только четыре варианта такого отстраненного наблюдения. Первый, с которым я сталкивался, это когда дракон может взять власть над рейттаром.
— Как это? — удивляюсь я, заглядывая в его глаза.
— Спустя две весны после Согда будущие рейттары проходят Огонь Очищения, суть которого сводится к тому, чтобы покорить сущность дракона, навсегда сделав его свои рабом.
— Но зачем?
— Так нас учат, — пожимает плечами Айвир, игнорируя мое удивление: — Кто-то из мальчишек проходит сквозь Огонь, кто-то погибает, не сумев совладать с внутренними демонами, а кто-то теряет контроль, уступая главенствующую роль дракону. Потерявшие контроль уже никогда не возвращаются обратно. Их убивают, тут же, как замечают сузившиеся зрачки глаз.
Молчу. В голове назойливым осиным роем кружит масса вопросов. Зачем покорять драконов? Неужели нельзя оставить, так как у нас с Джури? Почему не лечить тех, кто прошел этот Огонь не с тем результатом? Да и зачем, когда мало рейттар, проходить вообще этот Огонь, еще и в таком раннем возрасте. Сколько мальчишкам 12–15 лет? Дети…
— Ты покорил своего дракона?
— Нет. И у меня, и у Оретта с Нарсаром полное слияние.
— Это как?
— Так же, как и у тебя с Джури. Полное доверие, восприятие дракона, как незыблемой части своего естества, бессознательное единение мыслей и чувств.
— Но я не проходила ваш Огонь.
— Нет. Королевы никогда не проходят Огонь. Их уже много Содгов не больше одной и риск не оправдан даже после того, как она
отложила кладку. И от этого твоя связь еще более удивительна.— А зачем рейттарам проходить этот Огонь. Разве недостаточно той связи, что устанавливается с запечатлением?
— По мере того, как дракон взрослеет, а вместе с ним и мальчик, связь становится слабее. И в какой-то момент дракон может пойти против своего рейттара, не выполнить его приказ, подвергнуть жизнь всадника опасности, чтобы этого избежать, и нужен Огонь, — терпеливо пояснил Айвир, а я вспоминала сказанное вчера рупантари про их детенышей, у которых привязка к одному из родителей тоже ослабевает со временем. Да, и у людей так же — сепарация от родителей и все дела… Выходит мы похожи больше, чем думаем.
— А сейчас, если вопросы закончились, одевайся. Я отведу тебя к озерцу и будем собираться. Пусть Олвад и отнесет нас к забытому городу быстро, но искать камень в темноте не очень хочется.
— Ты не рассказал про остальные варианты, — напоминаю я, натягивая на себя аккуратно сложенные вещи.
— Второй — божественное вмешательство, третий — вышедшая из-под контроля магия, четвертый — чужая душа в теле, — быстро произносит Айвир, надеясь поскорее завершить этот неприятный для него разговор.
— Даже не знаю, что страшнее. А преобразившиеся?
— А это пятый вариант, но я его сразу же отмел.
Я даже не спрашиваю больше, просто смотрю в его глаза вопросительно-выжидающе. (1b5ed)
— По какой-то необъяснимой причине преобразившимися могут быть только мужчины.
— А женщины? Что случается с женщинами, если их заразили?
— Ничего, — покачал головой Айвир, но объяснять дальше не стал.
Глава 14
Пока купалась в озере, все думала над странным положением вещей в этом мире. И рупантари или преобразившиеся были его самой первой странностью. В принципе, как и люди. Наблюдая за очередным шестилапым зверьком, выбежавшим на поляну, где я оставила вещи, я размышляла о том, что все животные этого мира имели шесть конечностей. Даже птицы вышагивали на четырех лапах. Как и драконы. Люди же единственные были двуногими. Пришлые. Иные.
Рупантари же виделись мне новой расой. Полукровками. Неудачным генетическим экспериментом. Только я никогда не слышала про то, чтобы геном можно было менять с помощью укуса и действовало это выборочно. Хотя, есть же болезни, наследуемые только по женской или мужской линии. Может и тут так?
С точки зрения известного мне фэнтези, рупантари можно принять за застрявших в полутрансформации сказочных драконов. И, наверняка, есть какое-то проклятие или предсказание, обрекшее их на эти мучения. Только вот про такое я не слышала, а уровень развития науки и техники, замеченный мной ранее на Окаве, никак не стыкуется со средневековьем, в котором застряли материки. Но есть же и в истории Земли сооружения, значительно опередившие развитие эпохи, в которую появились. Один сфинкс с пирамидами чего стоит. Кстати, о сфинксе. У него ведь тоже было шесть конечностей. И у грифона, и у пегаса… Я даже вскинула глаза к небу, словно вот сейчас там может пролетать оживший миф.